Цар баалей хаим

Глава "Ваикра" начинается словами: "И воззвал к Моше, и сказал Господь ему из шатра соборного, говоря: Говори к сынам Израилевым и скажи им: когда кто из вас пожелает принести жертву Господу, то из скота, из крупного или мелкого скота, приносите жертву вашу. Если жертва его всесожжение, то из крупного скота, мужского пола, без порока, пусть принесет ее; ко входу шатра соборного пусть приведет его, чтобы приобрести ему благоволение пред Господом". (1:1-3).

Вся книга "Ваикра" в значительной мере посвящена законам приношения жертв, а во всем ТАНАХе кровавые жертвы и страсти вокруг них составляют постоянный фон.

Итак, жертвенный забой скота не просто разрешен, а прямо предписан Торой, но одновременно он делает легитимным и внекультовое мясоедение. Тем не менее, на пути мясной гастрономии в современном мире возникло одно существенное препятствие.

В вопросе мясоедения следует отделить проблему легитимного умерщвления животного ("шхита") от запрещенного Торой причинения страдания живым существам ("цар баалей хаим"). Физические страдания животного – в особенности теплокровного – ничем не отличаются от страданий человека, и не существует никакой цели, которая бы могла их оправдать. Тем более если эта цель чисто гастрономическая и никак не связана с угрозой человеческой жизни.

"Цар баалей хаим" - это та сфера, в которой животное защищено Божественным законом почти в той же мере, как и человек; это та сфера, в которой человек и животное оцениваются одной мерой, как сказано: "Справедливость Твоя, как горы мощные, суды Твои – бездна великая. Человеку и скоту помогаешь Ты, Господи" (Тегил 36:7).

В прошлой статье я касался чувств вегетарианца, который испытывает в ресторане такое же отвращение, какое мясоед испытывает разве только на бойне или даже в прозекторской.

Чувства эти заслуживают самого высокого уважения, и не было бы ничего дурного, если бы совесть всех людей была настроена по тому же камертону. Но сейчас я говорю не об этом, а о той самой общей нравственной настройке, с которой приходят в мир все без исключения люди.

Я не оспариваю здесь популярную теорию, согласно которой мы оказываем животному честь, съедая его, и попав в человеческий желудок, оно повышает свой статус. Даже если это и так, это не отменяет того положения, что в час суда мы увидим не только отдаленные последствия наших слов и поступков по отношению к людям, но встретимся также и с каждым съеденным нами животным, увидим, что оно выстрадало, прежде чем оказалось у нас на тарелке. Разборчивость в этом вопросе никому не повредит, а в век интернета мы имеем возможность на многое взглянуть заранее.

Мясомолочная рутина

Насколько я понял, при конвейерном забое, прежде чем попасть под нож шойхета, скот (прежде всего крупно-рогатый) практически всегда подвергается истязаниям, связанным с его усмирением. Животное подгоняют к мяснику током, подают подвешенными за одну ногу, придушивают веревкой. Кому-то этих картин вполне достаточно, чтобы принять решение никогда больше не пробовать этих животных на вкус.

И все же рогатый скот - истинный счастливец по сравнению с прочими завсегдатаями человеческих котлов: ведь быки и козы выращиваются в относительно свободных условиях, им позволяют двигаться, а многие из них даже попадают на выпас.

Однако к телятине лучше не прикасаться. Теленок мог всю свою недолгую жизнь содержаться в тесной клетке, чтобы его мясо оставалось "нежным". Поскольку появление на свет телят непосредственно связано с производством молока, а сами дойные коровы – на четверть состоящие из раздутого гормонами вымени - никогда не выводятся из своих стойл, молочные продукты также оказываются под вопросом.

Но наихудшая ситуация обстоит с птицей. Гусей подвергают насильственному кормлению, а гормональное раскармливание индюков и кур в немыслимой тесноте представляет собой совершенно нестерпимое глумление над природой. Сцены разгрузки птицы, которые не так давно демонстрировались в программе "Кольботек", возмутили многих, но в действительности это был самый счастливый день в жизни этих существ – день избавления от нескончаемых мук "выращивания". Тут даже не нужен интернет. Если вы видите животное, напоминающее собой тыкву и продающееся по тыквенной цене, то можете быть уверенны, что его и выращивали как тыкву. Но это все же не тыква.

Производительницы промышленных яиц всю свою жизнь проводят в тесных клетках, стоя на решетках, калечащих их ноги, и часто с отрезанным клювами – чтобы не выщипывались.

При желании всегда можно найти так называемые "бейцей-хофер", то есть яйца фермерских кур. Впрочем, с определенной точки зрения и они не безупречны. Дело в том, что фермеры приобретают своих несушек в общих инкубатарах, где практикуется шокирующая селекция. Цыплятами с едва наметившимися петушиными гребешками набивают пластиковые мешки, которые далее отправляют под пресс: петушки этой породы недостаточно вкусны и мясисты, чтобы удостоиться шхиты.

Последнее время стали говорить о каких-то реформах, об усилении надзора за содержанием животных. Говорят, что от министерства сельского хозяйства ревизия будет передана министерству окружающей среды. Не знаю, что из этого выйдет. Но в любом случае дело не тронется с мертвой точки, пока мы, потребители, не начнем больно бить живодеров по карману, бить до тех пор, пока те сами не взмолятся и не потребуют от инспекторов раввината проверять содержание животных и ставить на их продукцию клеймо: "бли хашаш цар-баалей-хаим" ("нет опасения, что животному причинялись страдания").

Хотя, конечно, трудно поверить, что промышленное производство можно по-настоящему очистить от этой порчи. В США в аналогичной ситуации многие люди вернулись к продукции фермерских хозяйств. Она обходится раза в три дороже, но пока люди не научатся производить синтетическое мясо, это будет единственная серьезная альтернатива вегетарианству. В Израиле, где бедуинами и арабами ведется систематическое расхищение земли, расширение фермерского скотоводства могло бы принести двойную пользу.

Вегетарианство это отдаленный идеал Торы, к которому человечество рано или поздно придет. Однако не следует опережать события ценой подтасовок и смешения понятий "шхиты" и "цар баалей хаим", которыми грешат многие тель-авивские защитники прав животных. Заидеологизирование борьбы за эти права может завершиться новым отождествлением человека и зверя, и в перспективе угрожает обернуться основным идеологическим зарядом, минирующим дорогу к иерусалимскому Храму. Не арабское присутствие на Храмовой горе, а идеалы веганства уже очень скоро могут быть привлечены левой элитой в качестве главного аргумента против восстановления Храма.

Известный американский активист защиты животных Гарри Юрофски связывает свои основные надежды с Израилем. "Израиль – заявил он. - Мекка веганов. Тот, кто испытал порабощение, понимает, что это такое. Еврейское государство станет первым государством веганов". Использование слова "Мекка" не бывает случайным, оно подразумевает оголтелость и фанатизм "приверженцев". Поэтому Иерусалимом тех, кто борются за права животных – должен быть именно Иерусалим.

И наоборот, те кто стремятся восстановить Храм, должны добиваться того, чтобы попадающие на человеческий стол животные предварительно не подвергались истязаниям. Тот, кто стал понимать важность восстановления храмовых служб, должен быть также в первых рядах борцов за права животных. Публичный безболезненный забой скота на Храмовой горе, равно как и на дворах фермерских хозяйств, могут и должны быть представлены как основная альтернатива промышленным застенкам "цаар баалей хаим".