В Украине уничтожают памятники Ленину. Вслед за тем столичным фаллическим символом, который украшал бульвар Шевченко, началась настоящая эпидемия сноса вождей по городам и весям. Поскольку фактом разрушения очередного памятника никого не удивишь, пресса изощрятся в заголовках: «В Фастове завалили особо крупного Ленина». Ильичам сносят головы, отбивают носы, их мажут фекалиями, ведь не зря Старик называл интеллигенцию говном. Кое-где, как в Житомире, собираются провести референдум: валять - не валять, а коммунисты уже собирают последние деньги на восстановление изваяний картавого. Словом, интересно живут люди, и нету других забот.

Нет, я понимаю, израильский читатель ждал чего-то про Биби и Керри, так пролистайте эту статью, ежели у вас нет совести и исторической памяти. Автор тоже хотел избавиться от наваждения, но понял, что единственный ему доступный способ - отписаться.

Мне кажется, что мы, вобравшие рассказы о Ленине с молоком матери, совершили масштабное, в размерах всей алии 90-х, предательство, отринув от себя прах основоположника. Вот скажите, кто-нибудь, включая членов КПСС, взял с собой на историческую родину хотя бы маленький бюстик вождя? И не говорите мне, что багаж не дошел. Честнее всех высказался бард Геннадий Юсим, написав, как он со всеми простился, и только в Мавзолей не зашел: «Обидел, подлец, старика!»

Этого разрушенного напротив Бессарабки я еще недавно видел целым и невредимым.

Рассказывал жене, как сорок лет назад мы, сопляки, брели по Киеву подшофе, и мои друзья отчаянно спорили, кто там стоит: Ленин или Шевченко?

- Как вы их различаете? - довел я их до истерики вопросом.

Ленину официально возлагали цветы на День пионерии и другие престольные советские праздники, молодожены шли к нему с букетами, там дежурили голодные фотографы, но ни один влюбленный в моем кругу не назначал свидание под памятником. Он нас пугал.

Моего товарища, лабуха, задержали менты. Он стоял спиной к ним и лицом, соответственно, к постаменту, держа руки на уровне ширинки.

Глумится, решили мусора.

- Пацаны, я деньги считаю, - сказал он, демонстрируя пригоршню мелочи.

Наша еврейская компания в застойные семидесятые годы была безбашенной. Но особо опасно было пить с Сашкой Столовым (он здесь, в Израиле). Сашу на каком-то этапе перемыкало, он искал мусорные баки, забирался на них и голосом Левитана перечислял всех кандидатов и членов Политбюро, их фамилии и имя-отчество по ранжиру. Затем декламировал детские стихи о Ленине. Когда я рассказываю эти вещи бывшим жителям материковой России, мне не верят. Там народ относился к Советской власти торжественно.

После окончания вуза мы набрели в Мелитопольском районе на золотую жилу. Мой однокурсник - Борька Белостоцкий, быстро дорос до главного инженера, а после - до проректора по строительству института усовершенствования врачей.

По какой-то мутной рекомендации мы познакомились с парторгом колхоза. Фамилия его была Дураков, он сидел под портретом маленького кудрявого Володи Ульянова в бантах-розах по углам и сам напоминал его состарившуюся копию.

Дураков с первых минут подкупил нас партийной откровенностью:

- Дочь у меня - деваха толковая, вся в меня, все столицы стран соцлагеря и народной демократии назубок знает, один недостаток…

- ???!

- Ссытца.

Невеста, вся в прыщах, как пел Высоцкий, созрела, значит, а тут такое неудобство. С помощью прибалтийских витаминов (упаковки были с латиницей) и сеансов гипноза Борька лечил от ануреза эту половозрелую дщерь, и за это нас взяли в мае-июне собирать черешню. Сборщикам полагалось натурой 10 процентов от собранного и, что самое главное, справка для ОБХСС на реализацию. Черешню возили на севера, в чемоданах «на Берлин» с коваными углами. Когда дочь просыпалась сухая, Дураков по доброте душевной запускал нас ночью в сад, и мы рвали сладку ягодку вслепую, пока сторожа держали собак.

О, великая, как торжество марксизма-ленинизма, сила плацебо!

Борька полысел рано, и после бессонных ночей, со слипшимися от сладкой черешни глазами, грязный, смахивал на безбородого чумазого Ленина на паровозе. Проходящая мимо нашего прилавка баба поделилась с товаркой:

- Вот гляди, Нюрка, удыгейцы, у меня зять - удыгеец.

- Папа Ленина был чуваш, а дедушка Бланк, - обиделся я за Борьку.

В школе все мальчики нашего класса были влюблены в хорошую девочку Тоню с челочкой, бантом - дочь нашей первой учительницы. Мой товарищ долго ждал собственных именин, чтобы пригласить ее на торт с восьмью свечками. Отличница Тонечка подарила ему книжку о Ленине. Впоследствии вышла замуж за отчаянного антисоветчика.

Дети, в особенности израильские, хранят к дедушке Ленину генетический интерес. Такого вот сабренка в возрасте «типешэсре» мои друзья заманили в Питер и Москву только после обещания пойти в Мавзолей. Он мужественно перенес и Эрмитаж, и Третьяковку, но при этом по несколько раз в день интересовался, когда же они пойдут смотреть на «гуфу».

Ленин был на профилактике, и парень навсегда потерял веру в родителей.

Коллеге из «Эха» Саше Ронкину удалось не уронить родительский авторитет. Доступ в Мавзолей был свободен, внутри Саша все рассказывал об Ильиче сыну Максиму, когда солдатик-часовой поднес палец к губам. Один раз, второй, третий. Саша смущенно замолчал, и даже израильский ребенок проникся торжественностью момента, но тут солдатик сказал шепотом:

- Закурить есть?

Ленина нужно возить по городам и странам, как Мону Лизу, как Пояс Богородицы и Дары волхвов, писал я недавно. Только так можно искупить чувство неловкости перед негром преклонных годов.

А я как грешен! Помню, оборудовал директорский кабинет, и надарили мне работники мебельной фабрики обрезков шикарного дерева, из которых я слепил книжный шкаф в туалете, а сверху водрузил фарфоровый бюст. Пьяные девки, что с них взять, расписали его, не пожалев дефицитную косметику (синие глазки, красные губки, розовые щечки), а одна сентиментальная душа даже связала ему кепочку. Так и остался новым жильцам.

Надеюсь, они не стали украинскими националистами.

За свою жизнь видел я немало Ильичей в начальственных кабинетах, на которые шел материал согласно профилю предприятия. На той же мебельной фабрике он был из инкрустированного дерева, металлисты предпочитали нержавейку или дорогие цветные сплавы, а швейники (это шедевр!) сшили Володю из кусочков модной махровой ткани. И только евреи-меховщики не потратили на него ни кусочка норки - они из обрезков шили шапки.

Безрукие калеки вышивали его портреты ногами, слепые изображали на ощупь, а корейские и китайские товарищи (сам видел на выставке подарков Леонида тоже Ильича Брежнева из его музея в Днепродзержинске) делали портреты из шелковых аппликаций.

Киргизский Ленин походил на армянского не больше, чем чукча на молдаванина: везде он нес свои национальные черты. В Дагестане, на привокзальной площади какой-то станции, стоял небольшой, но гордый, как абрек, Владимир Ильич в кепке, а другую держал в руке. Проезжий народ с непривычки трезвел. В Самаре на роскошном царском постаменте в центре города водрузили непропорционально мелкого нового владыку дум, которого в народе прозвали тушинским вором.

Эти памятники насаждались повсеместно в советское время, их дарили городам-побратимам, «братским» компартиям, музеям, муниципалитетам, а сегодня их продолжают скупать охочие до моды, но идеологически слепые нувориши. Их - бесчисленное множество в США, Германии, Франции, Венгрии, Польше, Чехии, Швейцарии, Италии, Дании, Финляндии, Болгарии, Греции, Словакии, Норвегии, Великобритании, Киргизии, Монголии, Зимбабве, Индии и даже на острове Маврикий.

Даже в Белоруссии у коллеги-редактора на даче я наблюдал сад скульптур. Огромный Сталин с трубкой, во френче, тонконогий пионер с горном, но, как оказалось, не пионер, а мальчик из гитлерюгенда (от нашего не отличишь), девочка-птичница и, конечно же, огромный бюст Ленина, некогда украшавший какое-то заводоуправление. Впечатление слегка жутковатое.

Сегодня 70 европарламентариев требуют от властей французского Монпелье снести памятник вождю мирового пролетариата, и впереди планеты всей, конечно же, представители стран Балтии. Моего товарища, издателя газеты в Литве, даже допрашивали в полиции и оштрафовали в суде за то, что литовская версия «Комсомолки» имела на своем лого ордена Ленина. А ведь судья, как и мы, наверняка носил октябрятскую звездочку.

С моего первого по десятый класс в сентябре в школу ежегодно приходил выживший из ума маразматик, который начинал часовым на III съезде ВЛКСМ, а к аттестату зрелости чуть ли не лично подсказал товарищу Ульянову-Ленину знаменитое «Учиться, учиться и учиться!»

Сколько певцов, поэтов, композиторов, актеров, режиссеров, писателей, драматургов и художников, в том числе и наших соплеменников, поднялось на ленинской теме.

Скольким Ильич дал достаток, обеспечил работой! Кстати, не каждому маляру дозволялось изображать основоположника, разве что плакаты и другие средства наглядной агитации по трафарету.

У нас в «Глобусе» работал замечательный старик, ветеран войны Арон Кобрин, бывший художник по шрифтам «Мосфильма». Славянская вязь в титрах «Иван Васильевич меняет профессию» - его работа. Он со смехом рассказывал, как изображал руки Ленина, его знаменитый почерк, когда тот на корточках писал за кулисами свои апрельские тезисы.

Были люди!

В молодости я подрабатывал на Волге увеличением портретов. Был такой способ изготовления нарядных семейных снимков из старых одиночных фотографий. Стоила такая красота 9 рублей за одно лицо плюс целковый за каждого последующего родича. Скажем, папашке на фото двадцать, он в военной форме, мамаше - 70, и еще пара-тройка детей, а лучше им вдогонку пяток внуков. Всем ретушеры делали голубые глаза, бабам - белые платья, мужикам - черные костюмы. Особенно я любил многодетные татарские семьи. Нарядный, закатанный в пленку, в бронзовой рамке выпуклый портрет называли «телевизор», его можно было повесить на стену или поставить в сервант, на что имелась картонная ножка. Понятно, что найти нетоптаную деревню было счастьем, заработки были бешеные и конкуренция - дикая.

Однажды мне все доходы на маршруте перес..ал Владимир Ильич Ленин. Заезжие булыги (так называлась моя профессия) каким-то липовым письмом от райкома обязали за восемь рублей с дома целый район приобрести портреты вождя ко Дню Великой Октябрьской Социалистической революции. Они закатали фото В.И.Л. в пленку, на манер наших портретов. Понятно, что у местных крестьян-алкоголиков денег на семейную память уже не осталось. Общим собранием кустари-фотографы решили найти и наказать беспредельщиков.

И там же, на Волге, в Куйбышевской области и в сопредельных краях и республиках какая-то бойкая артель скульпторов украсила все сельские клубы своими изваяниями. Это были шагающие фигуры в одинаковой позе, к которым крепились руки, головы и груди. Получалась колхозница с серпом, воин освободитель с ребенком, герой гражданской войны - местный уроженец, земляк-генерал, но чаще Ленин.

Между прочим, это ноу-хау уже вовсю использовалось на закате Римской империи. На статуях при восшествии очередного императора только меняли головы. Украинские ребята из партии «Свобода» могли бы дешево и сердито украсить родные просторы любимым Степаном Бандерой. Кстати, он тоже был низкорослым, как и большинство вождей.

И я вот подумал. Наши муниципалитеты могли бы помочь материально многострадальной Украине и купить по Ильичу для своих набережных, парков и домов культуры. Во всем Израиле нет ни одного памятника Ленину. Куда смотрят вожди алии?! Гривна валится, отдадут недорого, и что важно - в хорошие руки. Чтобы помнили поколения наших детей и внуков, почем фунт лиха и из какого говна они благодаря нам выбрались.