Спокойный голос разума - как глоток воды в безумную антисемитскую жару. Крупнейший французский историк арабо-израильского конфликта Жорж Бенсуссан говорит в интервью Le Figaro об отсутствии культуры и интеллектуальной лени многих наблюдателей, о нашем времени, когда истина не важна, а важна моральная позиция добродетели, а еще о том, зачем нужна история

Переведено с небольшими сокращениями. Читать - удовольствие.

- Является ли решение о двух государствах единственным, которое может положить конец бесконечной войне?

- Мы можем предположить, что решение о двух государствах кажется наименее плохим из решений. И даже самым логичным. Однако об этом говорится уже почти девяносто лет. Все это время арабская сторона, вопреки распространенному мнению, отказывается разделить Палестину на два государства. Начиная с 1937 года она делала это шесть раз.

Так были отклонены план Пиля в июле 1937 года, британская Белая книга в мае 1939 года, которая при этом предусматривала независимость Палестины, резолюция ООН 181 от 29 ноября 1947 года, предусматривавшая раздел Палестины на два государства. И были еще три голосования "нет" по предложениям о создании палестинского государства рядом с Израилем, выдвинутым премьер-министром Израиля Эхудом Бараком в 2000 и 2001 годах и Эхудом Ольмертом в 2007 году. Проект 2001 года возвращал палестинцам 95% территории Западного берега и принимал принцип совместного суверенитета над Иерусалимом.

Однако получается, что принятие палестинского государства фактически означало бы принятие существования Израиля, и именно в этом заключается проблема для значительной части арабского общественного мнения, которое хочет только одного государства. Вместо Израиля.

Почему государство Палестина, которое теперь преподносится как лекарство от всех бед региона, не возникло между 1949 и 1967 годами на Западном берегу и в секторе Газа, где не было ни евреев, ни израильтян? Этот вопрос остается без ответа.

Чтобы понять причины, необходимо рассмотреть место еврея в психологии мусульманского мира, где приниженное и дискриминируемое состояние евреев сохраняется в умах людей. Когда система верований рушится, она не исчезает, а принимает другие формы, и в этом отношении неполноценность еврея в арабо-мусульманской психике кажется труднопреодолимой. Однако с 1948 года существование суверенного государства Израиль, армия которого наносит мусульманам поражение за поражением, жестко отрицает этот принцип. Это объясняет возмутительные, но в основе своей искренние заявления, колеблющиеся между отрицанием реальности ("сионистское образование") и неприкрытыми призывами к уничтожению еврейского государства. Конфликт коренится в устоявшихся менталитетах.

- Споры по израильско-палестинскому конфликту, похоже, проникнуты памятью о Второй мировой войне, причем до такой степени, что термин "геноцид" распространился на описание ситуации в Газе. Как вы объясните эту историческую путаницу?

- В эпоху, когда отсутствует структурирующий коллективный проект, обращение к борьбе великих предков придает смысл посредственной реальности. Но reductio ad Hitlerum также является признаком исторического невежества и интеллектуальной лени, когда вместо того, чтобы переосмыслить новую реальность, мы навязываем ей старые шаблоны, рискуя ничего не понять ни о настоящем, в котором мы живем, ни о прошлом, к которому обращаемся.

Именно в этом контексте мы должны понимать использование слова "геноцид" в связи с конфликтом в Газе.

Но не только это, потому что использование этого слова, когда оно касается Израиля, так же старо, как и само государство Израиль. Во Франции, например, еще в 1948 году крайне правые коллаборационисты обвинили государство Израиль в "геноциде арабов". Однако главный источник этого обвинения лежит в советской коммунистической пропаганде, пронизанной старым русским антисемитизмом (см. процесс Сланского в Праге в ноябре 1952 года, где девять из двенадцати обвиняемых, все евреи, были обвинены в "космополитическом сионизме", а в самой Москве в 1952-1953 годах так называемое "дело врачей").

С 1950 года там были опубликованы миллионы "антисионистских" брошюр на множестве языков, в которых "тель-авивский сионизм" (sic) обвинялся в следовании по стопам нацизма.

Арабская риторика подхватила это бредовое обвинение, одновременно приветствуя с распростертыми объятиями, в частности, в Сирии и Египте, бывших нацистов, которые стали советовать, как лучше проводить репрессии. Например, Алоис Бруннер, последний комендант лагеря Дранси, который помогал Хафезу Асаду в его смертоносных делах.

Необразованные люди, которые видят в антисионизме "прогрессивную" идеологию, вероятно, не знают, что антисионизм появился еще на первом Сионистском конгрессе (Базель, 1897) в крайне правых националистических и фундаменталистских клерикальных кругах. После Первой мировой войны и до 1945 года нацизм и Третий рейх отстаивали антисионизм, как это продемонстрировали Розенберг еще в 1920 году и сам Гитлер в "Майн Кампф" в 1925 году. Гитлер неоднократно обещал, что с ним еврейское государство никогда не увидит свет.

И напротив, в Париже в конце 1946 года была основана Французская лига за свободную Палестину (в смысле еврейского государства). В ее состав вошли Жан-Поль Сартр, Жюль Ромен, Веркор, Раймон Арон, Симона де Бовуар, Поль Клодель, Владимир Янкелевич, Луи Жуве, Эммануэль Мунье, Андре Бретон, Поль Элюар, Франсуа Мориак, Морис Мерло-Понти и Раймон Кено.

- Главный парадокс заключается в том, что reductio ad Hitlerum направлено против евреев. Как вы это объясните?

- Это не столько парадокс, сколько логическая эволюция. Речь идет о том, чтобы обратить собственную вину против жертвы. То есть, против евреев, само присутствие которых напоминает о преступлении, совершенном предками. Эта вина - тяжкое бремя. Обвинение сегодняшних евреев в преступлении, которое едва не уничтожило весь их народ, - это способ сбросить это моральное бремя.

- Помимо израильско-палестинского вопроса, ссылки на 1930-е годы или Вторую мировую войну вездесущи в публичных дебатах. О чем говорит эта оргия исторических аналогий?

- Прежде всего, это отражает потерю ориентиров и относится к более широкому процессу деполитизации, который превращает историю в трибунал, а историка - в прокурора. В действительности вся политическая сфера сегодня перемещается в область безвкусного морализма, в позу нарочитого добра, которую принимает самодовольная совесть. В последние недели арабо-израильский конфликт привел к публикации многочисленных статей, в которых "возвышенные евреи" (выражение Наполеона) говорили о том, как действия израильской армии в Газе "покоробили их иудаизм". При этом они не рассказали нам, как победить тоталитарную и геноцидальную исламистскую организацию, использующую гражданское население для собственной защиты. На эту тему уже все было сказано и задокументировано, но, по-видимому, напрасно. Ситуация с 8 октября была ловушкой, и государство Израиль не могло ее избежать. Оно заранее проиграло битву за общественное мнение против ХАМАС, который, надеясь на максимально возможное количество жертв среди гражданского населения, знал, что потянет за собой еврейское государство и нанесет ущерб его международному имиджу.

Отсюда вопрос: почему для некоторых показная потребность в добродетели ради положения в обществе привела к затмению всей сложности этой войны?

- Вы писали, что память о Холокосте стала ослеплять. Значит ли это, что искаженная память о Второй мировой войне теперь вносит путаницу в общественные дебаты?

- Пятьдесят лет назад Холокост едва существовал в дебатах о Второй мировой войне, сегодня глобальный конфликт часто сводят к Холокосту. Это экран в обоих смыслах этого слова, он и показывает, и мешает видеть. Тирания памяти способствует тому, что наше настоящее становится еще более непрозрачным. Так, обсуждая "Национальное объединение" (партию Ле Пен), мы немедленно вспоминаем режим Виши, а обсуждая Джорджу Мелони, вспоминаем итальянский фашизм.

Недавно один из "возвышенных евреев" написал о Нетаниягу, что он был наследником Менахема Бегина, а Бегин - Жаботинского, того самого человека, объяснил он, чьи боевики когда-то тренировались на военно-морской базе в фашистской Италии. Поэтому Нетаниягу якобы является наследником "Марша на Рим" 1922 года. Эта генеалогическая глупость ограничивает нас нашими корнями, в то время как жизнь превосходит их.

- Как история, и эта история в частности, может, несмотря ни на что, быть полезна для понимания нашего настоящего?

- Постоянное обвинение в геноциде, выдвинутое против государства Израиль, неотделимо от старого обвинения в деициде, богоубийстве. Обвинение религиозных времен в светские времена соответствует величайшему преступлению геноцида, оба эти преступления исключают вас из человеческого рода.

Только история позволяет нам понять, что экзистенциальная угроза, нависшая над государством Израиль, не менялась с 1948 года, и что с той даты у нее была только одна причина, бесконечно повторяемая и бесконечно маскируемая: отказ арабов от еврейского суверенитета над частью этой земли. Этот отказ может быть замаскирован тысячью способов, в том числе, под антиколониальную и прогрессивистскую борьбу, но он остается расистской борьбой в смысле невозможности принять евреев на равных. Это несправедливая борьба, когда тот, у кого есть все, оспаривает клочки территории у народа, у которого нет ничего.

История освобождает, когда обнажает инверсию, характеризующую этот конфликт. Когда агрессор маскируется под жертву, когда колонизатор маскируется под колонизированного, и когда сторонник зиммы (см. статью 31 Устава ХАМАС) замаскирован под жертву "израильского апартеида", - это инверсия. После молчаливой этнической чистки в арабском мире сегодня практически не осталось евреев. Эту инверсию мы находим в истории антисемитизма, когда в 1903 году "Протоколы сионских мудрецов" обвиняют "элитный народ" в господстве над миром, а сорок лет спустя его уничтожают в Треблинке как "бедное стадо". Так это были "хозяева мира"?

Это та же инверсия, которую мы наблюдаем сегодня между государством, которое представляют "геноцидным колонизатором", и островком еврейских поселений, ведущим экзистенциальную борьбу в самом сердце арабского и мусульманского Ближнего Востока. Это государство обвиняют в геноциде - именно в том преступлении, которое обвинители мечтают совершить в его отношении, - об этом говорят заявления лидеров ХАМАС и иранского режима. Но реальность больше не имеет никакого значения, потому что "важно не то, что истинно, а то, во что верят" (Талейран). Истина исчезла, уступив место морали.

История помогает нам понимать мир, если мы не начинаем изучение ситуации с конца. В данном случае, с опустошения Газы в 2025 году. Мы должны начать с середины девятнадцатого века, когда еврейский (и национальный) подъем в Османской Палестине (к которому присоединилось сионистское движение, зародившееся в Восточной Европе) был встречен непоколебимым и почти неудержимым отказом от освобождения евреев на земле их предков. Отказом, замаскированным сегодня под антиколониальную борьбу.

Возможно, завтра мы изучим эту инверсию реальности и то, как она проявляется в работе тоталитарных систем, как хрестоматийный случай. В 1933 году, в разгар Голодомора, человек, несущий основную ответственность за эту катастрофу, Иосиф Сталин, говорил перед центральным комитетом своей партии о "человеке как самом драгоценном капитале". Если история и имеет какую-либо функцию, то она, по крайней мере, заключается в следующем: разоблачать волка в овечьей шкуре и реакционную борьбу, замаскированную под антиколониальную и освободительную.