Один из наиболее очевидных признаков кризиса в любом государстве - это острый конфликт между политическим и военным руководством. Особенно это заметно, когда конфликт касается контроля над рычагами государственного управления. В тоталитарных и иных не демократических институтах все просто - кто владеет силой, тот владеет властью. Израиль пока к таким государствам не относится, однако есть очень много признаков того, что мы быстро движемся в проблематичном направлении.

На уходящей неделе напряженность между политическим руководством и силовиками проявилась сразу в двух направлениях. Продолжают множиться письма протестующих против продолжения войны - резервистов, бывших резервистов и их сторонников. Эта волна сильно заботит военное руководство, которое хоть и реагирует иначе, чем в эпоху Герци Халеви, но практически ничего не может с этим явлением поделать, тем более, что на данный момент речь не идет об очевидном отказе от явки на сборы и тому подобных явлениях.

Одновременно продолжается расследование скандала, связанного с передачей сотрудником Общей службы безопасности (ШАБАК) журналистам и министру диаспоры Амихаю Шикли секретного документа.

Все это, вместе с продвижением расследования дела "Катаргейт", а также с приближающимся дедлайном переговоров между правительством и юридическим советником по вопросу об увольнении главы ШАБАКа, привело к беспрецедентной напряженности между политиками и силовиками.

Война с ХАМАСом тем временем продолжается. Но можно ли ее эффективно вести в условиях полного недоверия между премьер-министром и главой ШАБАКа? Такой непраздничной была эта праздничная неделя.

Расследование: месть Бара или обвал норм

Самое печальное в деле, которое расследуется ШАБАКом и отделом минюста по расследованию преступлений, совершенных полицейскими (МАХАШ) - это предсказуемость реакций. Все очень быстро распределились по позициям. Те, кто еще совсем недавно напоминали, что утечки - это святая святых журналистики, внезапно вспомнили, что есть форумы и институты, с совещаний в которых информацию лучше не "сливать".

Те, кто еще совсем недавно выступали за право силовых структур действовать почти без ограничений, вспомнили, что чрезмерные полномочия тайной полиции - не слишком здоровая вещь в демократическом обществе.

К фактам это имеет очень ограниченное отношение. А факты почти очевидны и едва ли их можно толковать двояко. Весь вопрос в том, как к фактам относиться.

Бывший сотрудник ШАБАКа передавал документы лицам, которым они не предназначались. А., проработавший в ШАБАКе почти четверть века, не отрицает этого. Неясны пока масштабы совершенного им преступления. Иными словами, ограничился ли он передачей журналистам Ширит Авитан Коэн и Амиту Сегалю тех документов, передачи которых он не отрицает, или были дополнительные эпизоды. Не до конца ясна и роль министра по делам диаспоры Амихая Шикли: что он знал, какие документы видел, и кому их затем передавал. Ответы на эти вопросы предстоит найти следствию.

Однако уже сейчас есть немало вопросов. Как могло случиться, что сотрудник спецслужбы, убежденный в том, что руководство организации движимо политическими мотивами (именно так А. объяснил на допросе свои действия) , решается передать документы из недр ШАБАКа журналистам и политикам? Говорит ли это о нездоровой атмосфере в ШАБАКе или в обществе? И во всяком случае о нездоровой системе отношений между правительством и руководством "органов".

Но это лишь часть проблемы. Сторонники правительства, как в политических кругах, так и за их пределами, убеждены, что глава ШАБАКа Ронен Бар придал этому делу такой вес, исходя из своих личных интересов. И объективно есть немало вопросов к тому, как ведется это расследование. Нельзя забывать, что, по крайней мере, один из документов стал основой для материала журналиста Амита Сегаля, и материал этот, касавшийся расследования ШАБАКом проникновения аффилированных с запрещенной организацией КАХ сил в высшие эшелоны полиции, был разрешен к публикации военной цензурой. Были ли основания для такой крайней меры, как лишение на протяжении почти недели подозреваемого права на встречу с адвокатом? Речь идет о крайней мере, которая применяется в самых редких случаях. Продиктован ли этот шаг лишь желанием сделать расследование максимально эффективным или кто-то на самом верху ШАБАКа сводит счеты с вскрывшим то, что эта верхушка пыталась утаить?

Последнее более вероятно в отношении материала, опубликованного журналистом "Исраэль а-Йом" Ширит Авитан-Коэн. 26 марта она опубликовала статью, в которой процитировала до сих пор не опубликованные отрывки отчета ШАБАКа о действиях и рекомендациях, предшествовавших трагическим событиям 7 октября 2023 года. Помимо прочего, там говорилось о том, что глава ШАБАКа Ронен Бар выступал за продолжение помощи Газе, чтобы таким образом понизить уровень напряженности.

Как заявил на допросах А., речь идет об информации, публикация которой имеет общественное значение.

Эти детали и факты имеют значение именно потому, что слишком часто реакция определяется политическими предпочтениями и интересами в меньшей степени, чем самими фактами.

И несколько слов об утечках. Все эксклюзивные материалы построены на утечках. Вспомните: самые шумные скандалы и громкие дела построены на сливах информации из закрытых источников. Разглашение информации с заседаний военно-политического кабинета запрещено законом и является уголовным преступлением. Тем не менее, в последние годы, во время нынешней войны - в частности, сливы информации стали постоянным элементом информационного пейзажа, и никто не занимался расследованием источника утечек, не допрашивал журналистов, как допросили позже Ширит Авитан-Коэн, и не предпринимал других радикальных шагов подобного рода.

Политики, разумеется, использовали эту историю в полном соответствии со своими интересами. Депутат Тали Готлиб ("Ликуд") опубликовала в своем микроблоге X информацию о расследовании, еще когда действовал судебный запрет на публикацию, тем самым подтолкнув прокуратуру и МАХАШ к решению снять запрет.

На правом фланге нападают на главу ШАБАКа, в оппозиции - на правительство. Судя по всему, еще никогда отношения между правительством и силовыми структурами не были столь политизированы.

Петиции против войны: протест или демонстративное отказничество

Камень, брошенный в воду почти тысячью "резервистов" (в основном - бывших резервистов ВВС), имел весьма заметный эффект. На уходящей неделе было опубликовано множество открытых писем, авторы которых высказывались против продолжения войны и требовали прекращения военных действий и заключения всеобъемлющей сделки по освобождению заложников. Явление приобрело столь массовый характер, что начальнику генерального штаба ЦАХАЛа Эялю Замиру пришлось впервые высказаться по этому вопросу. Начальник генштаба произнес обязательные слова, касающиеся недопустимости политических разногласий в армии, однако складывается впечатление, что Замир пытается остановить поезд, который уже в пути.

Политическая борьба резко обострилась в дни протестов против юридической реформы. 28 августа 2023 года Шикма Бреслер, одна из лидеров протеста, написала в своем микроблоге X: "К сентябрю Нетаниягу останется без армии, как того заслуживает диктатор, завершивший политическую карьеру". Это высказывание было сделано на фоне массового отказа резервистов-добровольцев продолжать ходить на сборы.

Сегодня ситуация иная. Складывается впечатление, что крайне резкая критика, звучавшая в адрес тех, кто отказывался ходить добровольцем на сборы, и тех, кто такие действия одобрял и поддерживал, сделала свое дело. Сейчас протестующие не угрожают отказаться от службы, а только критикуют войну и требуют ее прекращения.

Премьер-министр Биньямин Нетаниягу в резких выражениях отозвался об авторах писем протеста, назвав их "кучкой пенсионеров" и "сорной травой". Действительно, большинство подписантов давно уже не служат, даже на добровольных началах. Однако такое презрительное обращение направлено не столько на диалог, сколько на консолидацию противников этого явления.

Они, кстати, находятся далеко не только в среде сторонников правительства и нынешней коалиции. Бывший командующий ВМС Элиезер "Чайни" Маром сказал мне на этой неделе в эфире "Кан РЭКА", что использование армейских званий, регалий и бренда является основной проблемой этих протестов: "Представьте себе летчика, десантника или бойца разведывательных войск, которые слышат, что их старшие товарищи считают необходимым прекратить войну. Как они продолжают воевать? Какие сомнения у них зарождаются? Это очень опасно".

На данный момент речь идет исключительно о протестах, не переходящих в те или иные конкретные действия. В политическом и военном руководстве опасаются, что протесты приобретут более массированный и более интенсивный характер.

Война, нехватка сил и "не призыв"

Вечером 17 апреля ХАМАС объявил, что отвергает предложение по сделке, переданное Израилем через посредников. Это не означает полного и окончательного прекращения переговоров, это лишь означает повышение интенсивности военных действий в Газе. А для этого необходимы дополнительные силы, наличие которых в распоряжении армии совершенно не очевидно. На этой неделе начальник генерального штаба ЦАХАЛа Эяль Замир сообщил политическому руководству, что в нынешних условиях нельзя рассчитывать на достижение всех целей этой войны.

На этом фоне вновь возникла тема "закона о не призыве". На сей раз ее подняли лидеры партии ШАС. "Если военная полиция задержит хоть одного учащегося ешивы, партия ШАС выйдет из правительства", - заявили приближенные одного из духовных лидеров сефардских ультраортодоксов Моше Майя.

В политической системе не относятся к этому и аналогичным заявлениям лидеров ШАС и "Яадут ха-Тора" как к непосредственной угрозе, однако вопрос призыва ультраортодоксов остается одним из наиболее взрывоопасных для нынешней коалиции.