Одно из главных противоречий европейской культуры состоит вот в чем. 99% своей жизни вы проводите в мире повседневной рутины. Потому что дети должны быть накормлены. Письма - отправлены. Холодильник - полон. Зубы - вылечены. Одежда - куплена. Счета - оплачены. Концы с концами - сведены. Собака сама себя не выгуляет. Первоклассники сами к школе не подготовятся (они к ней сами даже не проснутся). В чисто количественном отношении это и есть ваша жизнь.

И как называют такую жизнь классики европейской философии - от Вебера до Хайдеггера? Верно. "Растительное существование", "выхолощенная повседневность", "тирания рутины", "неподлинное бытие", "овощной образ жизни". То есть каждому приличному человеку, заботящемуся о своей семье и выполняющему миллион операций на ежедневной основе, предлагается признать, что он - чмо болотное, а никакой не приличный человек.

Что же от него требуется, чтобы почувствовать себя подлинно состоявшимся, достойным членом общества, моральным субъектом, носителем всяческих добродетелей и обладателем бессмертной души? Правильно, он должен постоянно доказывать самому себе и окружающим, что он "выше всего этого". Что так-то он философ, поэт и гражданин, а в очередях стоять, суп варить и годовые балансы сводить - чисто хобби, на досуге в перерывах между решением задач мирового масштаба.

Подписывайтесь на наш телеграм-канал: zahav.ru - события в Израиле и мире

Георг Зиммель называет это труднопереводимым оборотом "mehr-als-leben" ("больше, чем жизнь"). Макс Вебер - "принуждением к трансценденции". Мои израильские друзья - "*баным московским снобизмом".

И действительно. Недавним репатриантам трудно выдержать двухчасовую беседу о рецептах плова. Мы знаем, что сраться с Битуах Леуми - национальный вид спорта, но упорно избегаем тренировок. А демонстративное пренебрежение к "приземленности" и "примитивности" повседневных разговоров встречает закономерное раздражение со стороны людей, для которых хорошо сваренный суп - уже произведение искусства.

Протестантизм справился с этим парадоксом весьма изящно. Концепция "мирской аскезы" убедила население большой части континента в том, что любая профессия есть служение. Часовщик становится моральным субъектом, если он хороший часовщик. Бизнесмен - если он хороший бизнесмен. Спасение - в ремесле.

Но мы же так не можем, да? Нельзя просто взять и стать достойным уважения человеком, если ты копирайтер из Рыбинска. Если ты мерчендайзер из Бирюлево, тебе для этого нужно интересоваться политикой, иметь веское мнение по поводу текущих событий, регулярно слушать стримы правильных спикеров и до хрипоты разбирать очередное стихотворение очередной совести нации. Потому что поэтом можешь ты не быть, но обсудить его обязан.

Из всех эрзацев "неповседневного" самыми доступными остаются искусство и политика.

...На каждой железнодорожной станции в Израиле стоит пианино. Всякий раз, когда я прохожу мимо, на нем кто-то играет. Часто - солдаты, возвращающиеся в часть после шабата (исконные обитатели израильских вокзалов). Идут парень с девушкой, сдвинув M-16 за спину, подходят к пианино, прислоняют к нему с двух сторон свои автоматические винтовки, снимают рюкзаки и играют в четыре руки пока поезд не подойдет. Если вы увидите нечто подобное - оглядитесь. Рядом вы увидите человека, который наблюдает за происходящим широко распахнутыми глазами на мокром месте. Это новый репатриант из России. Не спугните его. Наблюдаемая им сцена - маленький вчерашний школьник в кипе и очках отодвигает в сторону гигантский ствол, чтобы в преддверии апокалипсиса перед отправкой на фронт исполнить сороковую симфонию Моцарта - примиряет репатрианта с жизнью и возвращает веру в людей.