Беседа с писателем и журналистом Даниэлем Бен-Симоном, бывшим депутатом Кнессета

Уважаемый, Даниэль Бен-Симон, вы ведь репатриировались из Марокко? Помните свои первые впечатления на земле обетованной?

- О, я появился здесь в красивом костюме и с галстуком ему в тон. Огляделся и … получил культурный шок. Не знаю, пришлось ли вам пережить эмиграцию, но те, кто прошел через это, меня поймут. В 16 лет ты начинаешь всё сначала - без языка, без семьи, без друзей. И создаешь для себя механизмы выживания, поскольку это очень динамичное общество и требует быстрого проникновения внутрь него. И если ты не идешь с ним в ногу, тебя выбрасывает на обочину.

Мне кажется, во мне и сегодня еще остались черты того парня, который приехал, посмотрел на это «кино» и просто вошел в него. Хотя с годами я также научился быть и «зрителем», наблюдая за жизнью израильского общества как бы со стороны.

Скажите, как с тех пор изменилось израильское общество?

- Когда в 70-х годах я учился в религиозном сельскохозяйственном интернате, мне нужно было три с половиной часа добираться из Лода до места учебы, чтобы преодолеть расстояние в 90 км. Сегодня это кажется смешным. За эти годы я стал свидетелем невероятного прогресса абсолютно во всех сферах жизни Израиля.

Но самым важным мне кажется другое. После репатриации я изо всех сил стремился включиться в израильское общество, стать его частью. Это потребовало от меня погружения в иврит, в совершенно другой образ мыслей, и следовательно, отказ от родного языка и даже, пожалуй, от собственной ментальности.

А сегодня - и это самое большое отличие от того времени - люди больше стремятся сохранить свою самобытность, чем вжиться в израильское общество. Если я выходец из России, то хожу на спектакли театра «Гешер». Если приехал из Франции, то и через 10-15 лет в своем окружении в Нетании или Ашдоде, все равно продолжаю говорить на французском языке.

В мое время нужно было отключиться от всего, что было «до», потому что ты хотел стать частью общества, принявшего тебя, и двигаться вместе с ним. А сегодня внутри израильского общества существует множество самобытных культур, которые угрожают поглотить его. Вот почему очень трудно говорить о каких-то отличительных чертах, присущих израильскому обществу в целом.

Так, что такое израильское общество сегодня?

- У меня возникает образ шкафа, внутри которого находится много отдельных ящиков. Во Франции тебя спрашивают: «Кто ты?», и ты отвечаешь: «Я – француз». Здесь, в Иерусалиме тебе ответят «я - еврей», в Тель-Авиве на улице Ротшильд скажут «я - израильтянин», в Кирьят-Малахи - «я - эфиоп», в Ашдоде – «я - русский», а в селении Умм-эль-Фахм – «я- араб».

Это в Америке все – американцы, а у нас социальный тип израильтянина разделился на части, и каждая из этих частей занята только тем, как бы возвыситься над остальными. Все стремятся устроить свои личные интересы, причем настолько интенсивно, что строят, образно говоря, свой дом вообще без учета интересов остальных соседей по стране.

Вы считаете, что у нас проблемы с гражданской идентификацией?

- Мы слишком разобщены. В День Независимости Израиля и в День памяти павших можно наблюдать некую тенденцию или даже потребность израильтян слиться в единое общество. Но тотчас после церемоний все выходят из этого ощущения единства и возвращаются каждый к своему отдельному течению жизни.

Кстати, вам наверняка известно, что у американцев и французов получение гражданства – это особое событие. А в Израиле ты приземляешься в аэропорту Бен-Гурион и, получив удостоверение репатрианта, становишься гражданином страны. Не зная ни истории, ни традиций, не владея языком, теоретически в течение одного дня ты можешь баллотироваться в Кнессет и быть избранным.

С одной стороны, это понятно, евреи возвращаются на историческую родину, но с другой - человек лишается определенного процесса, который помог бы ему превратиться из репатрианта в настоящего гражданина страны. Мне кажется, наше общество все еще находится в стадии формирования и каждый из нас - в процессе самоопределения. Потребуется еще какое-то время, чтобы мы смогли подняться над всеми нашими различиями и стать единым гражданским обществом.

Но во время чрезвычайных ситуаций наше единство не знает себе равных! Мы умеем объединяться.

- Даже больше, чем требуется. В момент опасности мы наблюдаем беспримерное объединение! Я думаю, это в наших генах. Наш народ живет под угрозой уничтожения уже две тысячи лет. Поэтому, как только «зажигается красная лампочка» - звучит сигнал тревоги, в каждом из нас просыпается его «внутренний еврей», а ему не надо рассказывать, что спастись можно только вместе. Но как только опасность минует, мы об этом забываем, потому что не умеем жить вместе в мирное время, в нормальных условиях.

Обратите внимание, сейчас, в период довольно долгого по израильским меркам затишья, мы наблюдаем беспрецедентную конфронтацию между светскими и религиозными. Это не проявлялось в такой степени прежде, пока мы были заняты угрозами извне. Но в тот момент, когда наступает тишина, всплывают все наши внутренние противоречия, и возникает опасение, удастся ли сохранить целостность израильского общества. Внутренний раскол не менее опасен для любой страны, чем внешние враги. Возникает вопрос - так чего же мы все-таки хотим? Иногда кажется, что мы подсознательно тянемся к опасности, потому что это сохраняет нас, как единый народ.

По крайней мере, с одной бесспорной чертой израильского общества мы разобрались - мы очень странное общество, если для нас чем хуже, тем лучше.

- Да, мы очень странное общество. Но я уверен, как бы происходящее не выглядело в чьих-то глазах, все это – процессы консолидации. Мы так растем.

Мне много приходилось писать о выборах. Что касается последних, то на них впервые не было конфронтации между «правыми» и «левыми», хотя на этом противостоянии строились все предыдущие избирательные кампании. На этот раз звучали лозунги о социальной справедливости, о равных обязанностях граждан перед государством. И это, безусловно, положительное явление. Израиль идет к объединяющим ценностям.

Как это совмещается со стремлением общин Израиля сохранить собственную самобытность?

- На мой взгляд одно не исключает другое. Все зависит от того, какую цель мы ставим перед собой. Если мы настроены на сплоченность и единство, то наше малое окружение может придать этому намерению дополнительный мощный импульс. И все мы должны быть заинтересованы в том, чтобы голоса всех общин Израиля звучали в общем хоре на равных.

Вы - политик и журналист. Не кажется ли вам, что израильская политика перестала играть ведущую роль в процессах, происходящих внутри страны, и тон теперь задает «улица»?

- Прежде гражданская активность достигала своего пика во время выборов. Голосуя за определенных политиков, люди думали, что тем самым их проблемы будут решены. Сегодня положение изменилось. Улица, СМИ и социальные сети диктуют политикам свои требования, и с этим нельзя не считаться.

Когда-то, будучи журналистом, я приходил на совещание в Кнессет, чтобы написать заметку в газету. Отправлял материал в редакцию, ждал два-три дня и в пятницу открывал газету, чтобы прочитать свою статью.

Сегодня депутат Кнессета только еще заходит на совещание, а в новостной ленте уже есть заголовок, как он намерен голосовать. Журналисты пишут не о том, что было, а о том, что будет, анализируя предыдущий расклад и мнение масс. Да, сегодня «улица» обрела силу влияния.

Но поскольку каждый кричит о своем, мы буксуем? На улицу выходят все, но зачастую с противоположными требованиями?

- Да, пока это так. У граждан Израиля нет общего желания. Оно разделено на желания ортодоксов-ашкеназов и ортодоксов-сефардов, на требования светского населения и отдельных общин. Свои проблемы у молодежи и у слабых слоев населения. Но какова позиция израильтян?!

Когда мы заключаем мирный договор без учета мнений всех слоев населения, главу правительства убивают. Когда мы вступаем в войну без получения согласия всех групп, кто-то теряет свою должность. Иначе говоря, если нет консенсуса в обществе, то в судьбоносных решениях нет силы, которая была бы на благо всему Израилю. И таково положение дел сегодня. Потому что, к сожалению, мы пока слишком разобщены. Но процесс идет. Формируется облик единого израильского общества. Скоро нам не понадобится внешний враг, чтобы ощущать себя единым народом.

Подготовила Марина Бухарова

Перевод Лены Цейтлин