Мэр Сдерота Алон Давиди на протяжении многих лет предупреждал, что только полная ликвидация ХАМАСа устранит исходящую из сектора Газы угрозу. Сегодня, на фоне разверзшегося в его родном городе ада, он призывает тех, кто ошибочно полагал, будто террористическую организацию можно сдержать периодическими ответными ударами, заняться работой над ошибками.

Десять последних лет Алон Давиди посещал одну радио- и телестудию за другой, одну редакцию газеты за другой, разрываясь между эфирами и ощущая затягивающуюся на шее родного города петлю ракетных обстрелов, чтобы повторять один-единственный призыв: "Необходимо уничтожить ХАМАС и "Исламский джихад"!

- Раз за разом я говорил в СМИ, что Государство Израиль не может давать беззубые ответы на непрекращающиеся обстрелы южных населенных пунктов или бояться причинить вред какому-то террористу, каким бы высокопоставленным он ни был. Почему всякий раз, когда на нас обрушивается ливень ракет, мы довольствуемся точечным попаданием в "цель", а не упреждаем, не уничтожаем заранее ни его, ни его боевиков? Я кричал, я предупреждал, что нам не нужно ждать, пока ударит ХАМАС, нужно упредить и ударить раньше, преследовать и уничтожить его руководство, его армию и его боевые возможности.

- Это не так просто, знаете ли.

- Именно так мне всегда и отвечали. Говорили, что между устремлениями сердца и действиями, влекущими последствия, есть большая разница. Объясняли, что если ввести в Газу армию, это приведет к смертям солдат, что страна не может воевать каждые две недели. А я в ответ кричал: а что мы в Сдероте делаем каждую неделю-две, как не боремся за свой дом? Ведь жители Сдерота и окрестностей уже двадцать лет страдают от ракетных и минометных обстрелов, а наши операции начинаются и заканчиваются в несколько дней, после чего правительство делает заявление о достижении цели и забывает о нас до следующей эскалации. Даже сейчас происходит то же самое. Было объявлено, что командир военного крыла ХАМАСа на юге сектора ликвидирован. Знаете, сколько раз я слышал такое сообщение? Разве что имена менялись, но та же терминология, тот же пафос, то же сиюминутное ощущение победы. И хотя это не всегда даже крупный террорист, они всегда добавляют слово "старший", чтобы заткнуть нам рты и показать, что ЦАХАЛ что-то делает. А на самом деле руководство Израиля, политическое и военное, дало ХАМАСу время подготовить самый страшный удар, который когда-либо был нанесен по тылу. Некоторые комментаторы, теперь заговорившие по-другому, поучали меня все эти годы, называли "поджигателем войны", предупреждали, что мои слова приведут к убийству людей.

- И что они говорят вам теперь?

- Я не жду от них извинений, не напоминаю: "Я же вам говорил!" - сейчас не до того. Сейчас у меня только одна просьба: отойдите в сторону. Каждый, кто проповедовал нормализацию с ХАМАСом, кто лелеял радужные надежды на то, что мы можем жить с ним в мире, если дадим им деньги, воду и электричество, должен сейчас признать, что был неправ, и поддержать сокрушительное и полное уничтожение ХАМАСа и "Исламского джихада". Потому что иначе у Сдерота, у всего юга страны нет будущего. Я слышал, как Цахи Анегби честно признался в своей неправоте. Слышал, как начальник генштаба и глава ШАБАКа взяли на себя ответственность. И поверьте, после тех ужасов, которые обрушились на Сдерот, я имею полное право прийти к каждому военному и политическому лидеру, обойти студию за студией и сказать: "Вы все были неправы!" Но сейчас не время. Сегодня я требую только одного - смерти ХАМАСу и "Исламскому джихаду".

Не было никаких предупреждений

Как и во всех застигнутых врасплох городах, процветающих поселениях и на веселой вечеринке, участники которой не предвидели ужасного завершающего аккорда, в Сдероте не было видимых признаков наступления ужаса, который постиг Израиль в ту черную субботу. Мужественный южный город, который после каждой запущенной по нему ракете прирастал новыми семьями и расширял свои границы, тем ранним утром не успел спокойно завершить свой сон.

- Обычно армия имеет определенные сведения и оповещает нас, - говорит Алон Давиди. Его глаза выглядят уставшими, голос звучит тускло, душа разрывается от памяти о страшном зрелище. - Но на этот раз я не получил никаких указаний. Мы пережили лето обстрелов и убийств, и ракет было немало. Мы отменяли фестивали, наблюдали за демонстрациями хамасовцев у забора, обсуждали их поведение, но не думали о реальной угрозе нашим жизням.

- У вас были какие-то предчувствия?

- Нет. Мой дом в тот вечер был полон гостей - отмечали Симхат-Тора. С нами была моя мать, сын с невесткой. И вдруг утром мы услышали мощные залпы. В воздух взлетели десятки, если не сотни ракет. Завыли сирены, и мы все побежали в укрытие. Между сиренами я выходил на улицу, чтобы оценить обстановку. А потом услышал выстрелы. Это было настолько неожиданно, что поначалу я был уверен, что это наша армия реагирует на очередную демонстрацию у пограничного забора. Я религиозный человек, но сразу включил сотовый телефон и позвонил городскому координатору по безопасности Ронену Габаю. Мы решили, что проедем по улицам и дадим людям указания в связи со стрельбой. Мы даже не осознали, что стрельба идет в самом городе. Как оказалось, они уже ехали по Сдероту, но выстрелы все еще отдавались далеким эхом. Я сказал Ронену, что без оружия, попросил высадить меня у штаба гражданской обороны, а его отправил к полицейскому участку. Едва переступив порог штаба, я понял, что началась война. Террористы, ворвавшиеся на улицы. Стрельба возле жилых домов, бой внутри полицейского участка, где на горстку полицейских напали десятки хамасовцев. Мне потребовалось несколько минут, чтобы осознать масштаб происходящего и призвать жителей не выходить на улицу и запереться в домах.

- Как вы это сделали? Ведь раннее утро, многие еще спят.

- Мы разослали сообщения на мобильники частным лицам и муниципальным группам, разместили инструкции в социальных сетях. Была суббота, люди еще не понимали, что с нами произошло, я не знал, сколько жителей находились во время нашествия на улице, и удалось ли им спрятаться. Я только молился, чтобы не было много жертв.

- Когда прибыло подкрепление?

- В половине девятого утра в город начали входить силы полиции и армии. К этому времени все уже забаррикадировались в своих домах, некоторые поддерживали с нами связь в режиме реального времени. Стало ясно, что террористы проникли в городские кварталы и убили многих граждан - их тела лежали на тротуарах и дорогах. Рискуя жизнью, солдаты вели бои. Люди звонили нам и рассказывали, что происходит за окнами их квартир. Они видели офицера, который в одиночку вел бой с отрядом террористов, сумел убить четверых, но пятый, уже раненый, успел застрелить его. Этот герой спас немало семей. Другой житель позвонил и сказал, что его отец заперся внутри защищенной комнаты, но террористы проникли в дом и сумели взорвать ее дверь, серьезно ранив отца. Мы пытались прислать к дому машину "скорой помощи", но на улицах шли бои, и пожилой человек скончался. А еще были маленькие девочки, оставшиеся в машине после того, как родителей убили. Они оставались на линии огня, звали на помощь, и герой по имени Яир под градом пуль вызволил их.

- Звучит как сцена из фильма ужасов...

- Шли часы, и, хотя многие террористы были убиты, казалось, их число растет. Мы вели бои небольшими силами, приходилось направлять бойцов в самые горячие точки. Члены городского совета застряли на заправке с восемью горожанами и одним раненым. По ним стреляли, а я ничего не мог сделать, разве что направить в этот район солдат и надеяться, что они успеют спасти их. Бои шли в черте города, эвакуация раненых велась под обстрелом. Мы бесперебойно получали видео: жители снимали через окна террористов, сообщали об их местонахождении. Люди видели, как их родных убивали посреди улицы. На одной улице в течение многих часов лежало более 20 тел, и никто не мог их убрать, потому что шли бои. Это действительно было похоже на фильм ужасов. Кто-то позвонил мне и сказал, что его отец стоял у окна, и заметившие его террористы выпустили по нему очередь. Пули убили и отца, и дедушку, сидевшего позади на диване. Этот человек просил нас забрать тела, но добраться до него не было никакой возможности. Как не было бронемашины, на которой мы могли бы вывезти и спасти его самого.

- Разве у МАДА в Сдероте нет бронированных машин?

- Может быть, одна или две, но это капля в море в условиях происходившего. Сражения шли в северных кварталах, у главного въезда в город, в десятках мест. После боев мы обнаружили такое количество тел - женщин, мужчин, иностранных рабочих - китайцев и таиландцев, по машине которых террористы выстрелили из гранатомета... Я много лет возглавляю муниципалитет города, который более других подвергается террористическим атакам, но то, что мы пережили в праздник Симхат-Тора, - это ад невообразимых масштабов.

- Основные и самые тяжелые бои развернулись у полицейского участка. Большой и оживленный в обычные дни, он превратился в руины. 25 прибывших на машинах террористов штурмовали здание, ворвались внутрь, вступили в бой с нашими полицейскими, захватили участок и укрепили его. Несколько их снайперов засели на крышах и вели по нашим защитникам прицельный огонь. 25 часов продолжался бой. Подошел наш танк, и я не верил своим глазам: танк стреляет по зданию, а террористы продолжают вести огонь. Затем подошел армейский бульдозер, но они продолжали стрелять. Только через 27 часов здание было освобождено.

- 25 террористам удавалось более суток удерживать полицейский участок - против танка, вертолета, армии и полиции?

- Да, потому что утром на участке дежурили всего несколько полицейских, в основном простые участковые. У них не было таких автоматов, гранат и прочего оружия, какое имели террористы. Здание участка хорошо укреплено, в нем множеством внутренних помещений, и полицейские долгое время вели героический бой с хамасовцами, пока не были ранены или убиты. Бой за этот участок унес жизни 41 человека, но благодаря тому, что они стойко защищались, отвлекая на себя немалое количество врагов, спасены жизни сотен жителей Сдерота.

- И все это время ракетный обстрел продолжался?

- Да, нам пришлось спасать людей от других бед. Ракеты повредили городскую инфраструктуру водо- и электроснабжения. В первые дни после нападения тысячи жителей лишились воды и электричества. С помощью штаба гражданской обороны мы начали собирать по всей стране продукты, доставили в город грузовики с водой, детским питанием и средствами гигиены, потому что было понимание, что у нас есть 30 тысячи осажденных, и им нужна помощь. Первые три дня мы занимались только этим, а затем настал момент, когда я понял, что концепция, согласно которой ХАМАС будет проявлять сдержанность - все военное и политическое руководство и все руководители служб безопасности ее все время продвигали - и вера в то, что если мы будем вести с ХАМАСом диалог через Египет, он не будет представлять угрозы, эта концепция полностью рухнула.

- Вы поняли это раньше.

- Потому что я разговаривал с жителями, в которых стреляли, чьи родственники погибли, чьи соседи погибли возле их дверей, я видел бои в полицейском участке, и я понял, что ХАМАС воспользовался нашей доброй волей и стремление быть гуманными и сострадательными, чтобы убивать нас. Мы хотели создать для них лучшее будущее, предоставив разрешения 20 тысячам жителей Газы на работу в Израиле, обеспечив воду и электричество. Всем этим пользовался ХАМАС, который в течение многих лет не заботился ни о жителях Газы, ни о построении там будущего, и вся его цель заключалась в убийстве израильтян. В тот момент я понял, что на самом деле - либо мы, либо они.

- И что произошло потом?

- ХАМАС и "Джихад" должны быть уничтожены. Другого выхода нет. Но пока этого не произошло, надо было действовать. Я не позволял себе поддаваться тяжелым мыслям или беспокойству. Поскольку у меня большой опыт работы во время войны, я сосредотачиваюсь на нуждах жителей города. К концу второго дня войны Сдерот оказался в блокаде, и мы доставили жителям сотни продуктовых посылок. А утром третьего дня боев мы решили эвакуировать горожан. С тех пор я руковожу крупнейшей операцией по эвакуации гражданского населения, которую когда-либо знал Израиль.

Сдерот в зоне военных действий

- 17 тысяч человек были вывезены и расселены по отелям и гостевым домам по всей стране. Эйлат принял больше всех, и мы пытаемся создать для них благоприятный распорядок дня. Это непросто, потому что все травмированы. Я вижу, как жители плачут, их до сих пор трясет от пережитого, и я их понимаю: они испытали ужасы, которых никто не мог себе представить. Люди мечутся во сне, просыпаются от малейшего шума, дети боятся оставаться одни. Мы получаем тысячи звонков в день, наши социальные работники выслушивают тяжелейшие истории. Это огромная боль, которую мы все сегодня испытываем, не прекращая работы. Множество жителей Сдерота нашли приют у родных, знакомых и просто хороших людей в центре и на севере страны. Но в городе по-прежнему остается около четырех тысяч человек. Основная их часть - рабочие предприятий, которые государство требует оставить действующими. И, конечно, множество военных. Есть немало граждан, которые отказываются от эвакуации. Я умоляю их покинуть Сдерот, говорю, что геройство не ко времени, но они настаивают на том, чтобы остаться. Мы поддерживаем с ними постоянный контакт, просим оставаться дома, держаться поближе к укрытиям. сообщать немедленно, если нужна помощь. Я бы хотел обнять каждого жителя Сдерота, утешить, сказать, что я рядом, пообещать, что приложу все усилия, чтобы они вновь вернулись в свои дома. Только бы достичь цели - уничтожить ХАМАСа и "Исламский джихад".

Когда Давиди говорит о полном уничтожении ХАМАСа и "Джихада", он руководствуется не только стратегическим видением, но и картинами зверств, свидетелем которых ему пришлось стать. Ведь и в Сдероте жители, полицейские и солдаты подверглись зверским пыткам.

- Я видел видео, которые никогда не забуду. Это был шок от того, как много было этого зверства. Много раз ты слышишь о кровавых исторических событиях, и задаешься вопросом, как люди могут превращаться в диких животных, как они способны настолько опуститься. Но ты слышишь о том, что происходило в другие времена и далеко от тебя. Но когда это происходит в твоем дворе, ты понимаешь, что вся милость к жестоким в итоге оборачивается жестокостью к милосердным. Поэтому я говорю, что сейчас не время искать террористов в Газе "с пинцетом". Нужно нанести им смертельный удар и оставить по себе память, которая сохранится в течение следующих 50 лет, - такой, чтобы ни "Хизбалла", ни ХАМАС, никакая-другая организация - прокси Ирана не осмелилась воевать с Израилем. Если мы не сделаем это, случившееся в Симхат Тора будет повторяться снова и снова.

- Что вы думаете о гуманитарной помощи гражданскому населению в секторе Газа?

- Гуманность за гуманность. Гуманитарная помощь сектору Газа в обмен на возвращение похищенных.

- Как вы объясните сбой всех систем 7 октября?

- Любой, кто говорит, что ХАМАС будет проявлять сдержанность, должен глубоко задуматься, какова его мера ответственность за этот позор. Можно найти через Google их всех, лидера за лидером, всех, кто год и два назад говорил, что ХАМАС проявит сдержанность. Каждый из них должен задаться вопросом, какова его вина в этой ужасной резне, которую устроили гражданам Государства Израиль в день Симхат Тора, и не следует ли ему после войны покинуть свой пост. Я говорю это всем, и национальным лидерам, и военным руководителям, а также политическим обозревателям, они несут прямую ответственность за произошедшее, и именно они должны понимать, что на их плечах лежит долг стереть ХАМАС с лица земли. А потом мы предъявим счет.

- Кто виноват в том, что произошло?

- Я не хочу говорить об этом сейчас. После войны для этого будет достаточно времени. Сейчас время сплочения. Люди сами понимают, что произошло, кто что сказал и кто виноват.

- Вы - человек "Ликуда", "Ликуд" был у власти не только в это время, но и почти все годы, предшествовавшие катастрофе.

- Я был мэром Сдерота десять лет. Все побывавшие здесь, говорили, что делать с Газой. Здесь были все: премьер-министры, министры обороны, члены Кнессета, нет ни одного политика, который не проехал бы через Сдерот. Здесь также были руководители армии, начальники штабов, генералы и высокопоставленные чиновники, и все они говорили примерно одно и то же: ХАМАС может проявлять сдержанность. Эта концепция полностью рухнула 7 октября. Это гораздо больше, чем "Ликуд", или "Махане мамлахти" или "Еш Атид". Я слышу, как они сегодня говорят, что ХАМАС нужно раздавить. Может быть, некоторые из них так думали и раньше, но действовали в итоге иначе.

- Они все были, но во главе стоял один человек — премьер-министр Биньямин Нетаниягу. Почему он не берет на себя ответственность?

- Я разговаривал с Нетаниягу, а также с Галантом, я встречался с Ганцем, Лапидом, Смотричем, Эли Коэном и Амиром Оханой, и я говорю им одно: дайте мне возможность помочь моим горожанам, и вы уничтожите ХАМАС. Сейчас не время. Я скажу каждому, что он заслужил, но не сейчас, сейчас важно только одно - уничтожить врага. Я думаю, что руководству сегодня следует сосредоточиться на этом и лучше его не беспокоить. Я слышал, как Анегби честно сказал: "Я был неправ", как Смотрич говорил подобное, думаю, что и все остальные скажут это - "Я был неправ, и я потерпел неудачу".

- Но почему Нетаниягу не сделал этого до сих пор?

- Я не являюсь ни его советником, ни пресс-секретарем Нетаниягу.

- Вас это не беспокоит как гражданина, члена "Ликуда", как мэра города, подвергшегося нападению?

- Мы предъявим всем счет после окончания войны, но всем ясно, кто поступил правильно, а кто нет.

Источник: Маарив

Сокращенный перевод: Яков Зубарев