Когда террористы ХАМАС пересекли границу с Израилем и убили 1400 невинных людей, они разрушили семьи и целые общины. Они также разрушили давние заблуждения на Западе.

Моя подруга пошутила, что 7 октября она проснулась либералкой, а вечером легла спать 65-летней консерватором. Но на самом деле это была не шутка, и она была не единственной. Что изменилось?

Лучший способ ответить на этот вопрос — обратиться к Томасу Соуэллу, одному из самых блестящих ныне живущих публичных интеллектуалов. В 1987 году Соуэлл опубликовал "Конфликт взглядов". В этой ставшей уже классической книге он предлагает простое и убедительное объяснение того, почему люди расходятся во мнениях по поводу политики. Мы не согласны с политикой, утверждает Соуэлл, потому что мы не согласны с человеческой природой. Мы видим мир через одно из двух конкурирующих представлений, каждое из которых рассказывает радикально разную историю о человеческой природе.

Те, у кого "неограниченное видение", думают, что люди податливы и могут быть усовершенствованы. Они верят, что социальные беды и зло можно преодолеть посредством коллективных действий, которые побуждают людей вести себя лучше. Для сторонников этой точки зрения бедность, преступность, неравенство и войны не являются неизбежными. Скорее, это головоломки, которые можно решить. Нам нужно только говорить правильные вещи, проводить правильную политику и тратить достаточно денег, и мы больше не будем страдать от этих социальных недугов. Такое мировоззрение является основой прогрессивного мышления.

Напротив, те, кто смотрит на мир через призму "ограниченного видения", считают, что человеческая природа — это универсальная константа. Никакая социальная инженерия не может изменить трезвую реальность человеческих интересов или тот факт, что человеческое сочувствие и социальные ресурсы неизбежно ограничены. Люди, которые смотрят на вещи таким образом, полагают, что большинство политических и социальных проблем никогда не будут "решены"; ими можно только управлять. Этот подход является основой консервативного мировоззрения.

Варварство ХАМАСа - а также объяснения празднования на Западе, последовавшие за их оргией насилия - вызвали ночной исход из "неограниченного" лагеря в "ограниченный".

Реальность идеологии пробуждения

Многие люди проснулись 7 октября, сочувствуя некоторым частям идеологии пробуждения (Woke), и легли спать в тот вечер, задаваясь вопросом, как они согласились на мировоззрение, которое ничего не говорит о массовых изнасилованиях и убийствах невинных людей террористами.

Реакция на нападения - от внешних протестов в поддержку ХАМАСа до сладких заявлений президентов колледжей, знаменитостей и руководителей - взорвала утешительные истории, которые многие левоцентристы рассказывали себе о прогрессивной политике идентичности. В течение многих лет они выбирали механизм преодоления трудностей, притворяясь, что институциональный захват университетов, корпораций и средств массовой информации вирусом пробужденного (Woke) разума не представляет собой ничего страшного.

"Конечно, студенты, закрывающие мероприятия, с которыми они не согласны, раздражают, — говорили они, — но это просто студенты делают то, что делают студенты".

8 октября стало тревожным звонком для тех, кто не осознал, что идеология кампуса (университетский максимализм) распространилась на наши города, усиленная социальными сетями.

8 октября мы проснулись от шума уличных протестов в городах по всему Западу, осуждающих Израиль еще до того, как Израиль начал серьезно реагировать на нападение. Мы наблюдали, как празднующие толпы размахивали свастиками и скандировали "газуйте евреев" (Отправьте евреев в газовые камеры) на мероприятиях, якобы посвященных гибели палестинцев. Мы видели, как главы Black Lives Matter превозносят террористов.

В Лондоне, где я живу, мы наблюдали, как мэр бойко заверял, что "многообразие Лондона — наша самая большая сила" в разгар волны антисемитских нападений, а также того, как еврейские школы были вынуждены закрыться из соображений безопасности.

По всему Западу мы заметили, что наши представители отказываются осуждать похищения людей ХАМАСом и что устаревшие СМИ слишком стремятся проглотить и изрыгнуть пропаганду ХАМАСа.

До резни 7 октября многие студенты, выпускники и доноры с "неограниченным видением" верили, что университет - несмотря на все его многочисленные проблемы - остается лучшей средой на Западе для гражданского диалога.

Но затем они наблюдали, как ректоры университетов, которые поспешили с заявлениями, осуждающими вторжение России в Украину и убийство Джорджа Флойда, замолчали или сделали самые скользкие, двусмысленные заявления, тщательно составленные, чтобы не оскорбить антиизраильские группы. Они видели, как израильтянина в Колумбийском университете избивали палкой, и слышали сообщения о физическом запугивании студентов в кампусах по всей стране. Они читали о десятках студенческих организаций Гарварда, подписавших письмо, возлагающее на Израиль "полную ответственность" за массовые убийства израильтян.

События последних двух недель разрушили иллюзию о том, что пробуждение направлено на защиту жертв и защиту преследуемых меньшинств. Эта идеология всегда была посвящена тому, о чем многие из нас говорили вам уже много лет: власти. И после последних двух недель не может быть никаких сомнений в том, как эти люди будут использовать любую захваченную ими власть: они будут стремиться уничтожить любым доступным способом тех, кто не согласен.

Этот неприятный вывод удивителен только в том случае, если вы все еще цепляетесь за непринужденное видение. Но если и есть какая-то константа в человеческой истории, так это то, что революционеры всегда чувствуют себя вправе уничтожать тех, кто стоит на их пути.

Точно так же, как надежда на возможность мира с джихадистами кажется самоубийственно наивной, так и примирение с гражданами, охваченными проснувшимся мышлением, кажется далеким.

Иммиграция

Нигде переход от неограниченной концепции к ограниченной не является таким резким, как в сфере иммиграции.

На протяжении десятилетий и Европа, и Америка наслаждались "неограниченным видением" иммиграции. В США плавильный котел, который мог бы объединить немцев девятнадцатого века, ирландских католиков или японцев, наверняка мог бы поглотить тех, кто пересекал южную границу. И многие из этих вновь прибывших будут выполнять работу, которую американцы делать не хотят. Европа нуждалась в иммиграции, чтобы справиться со стареющим населением, поскольку многие европейские страны приглашали людей из своих бывших колоний, чтобы восполнить нехватку рабочей силы и дефицит навыков.

Но со временем, особенно с конца 1990-х годов, идея неограниченности распространилась среди средств массовой информации и политических элит, и иммиграция превратилась из решения конкретных проблем в самостоятельную моральную пользу. (Я сам иммигрант. Когда я переехал в Великобританию из России в 1996 году, чистая иммиграция в Великобританию составляла 55 000 человек в год. В прошлом году чистая иммиграция составила более 600 000 человек.)

За последнее десятилетие все больше и больше людей в Америке и Европе незаметно перешли к "ограниченному" взгляду на иммиграцию. Референдум по Брекситу и избрание Дональда Трампа стали ранними признаками этой продолжающейся трансформации. Сегодня мы видим Нью-Йорк, где почти 60 000 вновь прибывших мигрантов создают огромную нагрузку на приюты и городские службы, такие как здравоохранение, образование и общественный транспорт. Город уже потратил более 1 миллиарда долларов на борьбу с этим кризисом, и прогнозы показывают, что одни только расходы на жилье к следующему лету могут превысить 4,3 миллиарда долларов. Пожизненные демократы на Манхэттене говорят The New York Times, что "к нам приезжает слишком много людей" и что "Байден мог бы сделать что-то большее, чтобы немного укрепить наши границы. Я имею в виду, что мы здесь не для того, чтобы охватить весь мир. Мы можем сделать очень многое".

Европейцы извлекли аналогичные уроки из собственного миграционного кризиса. В Британии мы тратим около 10 миллионов долларов в день на гостиницы для людей, приехавших сюда нелегально. Мы отказываемся депортировать иностранных преступников из соображений "прав человека". Читатели, возможно, помнят недавние сообщения в СМИ о небольшом итальянском острове Лампедуза, население которого за день увеличилось в четыре раза из-за прибытия большого количества нелегальных иммигрантов. Теперь нам стало известно, что человек, застреливший двух шведских футбольных болельщиков во время теракта в Брюсселе на прошлой неделе, прибыл туда нелегально через остров в 2011 году. Этот человек был известен властям как угроза безопасности из-за его связей с джихадом, но когда его заявление о предоставлении убежища было отклонено в 2020 году, его не депортировали. Скольким таким людям разрешено приехать и остаться в Европе, невозможно сказать, поскольку каждый год сотни тысяч людей незаконно пересекают границу Европы.

Но, несмотря на эту шокирующую статистику, проблему нелегальной иммиграции невозможно обсуждать в приличной компании на протяжении десятилетий. Какой бы серьезной ни была проблема, высказывание обеспокоенности по этому поводу почти всегда приводило к обвинениям в фанатизме и ксенофобии.

То, что мы стали свидетелями последних двух недель - огромные митинги в поддержку ХАМАСа в таких городах, как Лондон, Париж и Вашингтон, округ Колумбия - может решительно изменить дебаты об иммиграции. Гораздо труднее притворяться, что разрешение людям нелегально въезжать в нашу страну является моральным благом, когда видишь, как некоторые из них празднуют массовые убийства на улицах ваших столиц.

Канцлер Германии Олаф Шольц недавно объявил о намерении депортировать нелегальных иммигрантов "в больших масштабах", поскольку его коалиция теряет голоса в пользу антииммиграционных партий. Франция запретила пропалестинские протесты и предупредила, что иностранные граждане, принявшие в них участие, будут выдворены из страны. Великобритания также пригрозила аннулировать визы иностранцам, восхваляющим ХАМАС. Представляет ли это собой постоянную перестройку в сторону более ограниченного взгляда на иммиграцию или просто временный поворот на пути к прогрессирующей антиутопии, еще предстоит выяснить.

Безопасность границ

Выражение беспокойства по поводу безопасности границ уже много лет кодируется как "правое". Но сколько людей после ужасов 7 октября верят, что безопасная граница — это нечто иное, чем самое основное испытание национальной безопасности?

Я только что вернулся после недели, проведенной в Лос-Анджелесе, где, узнав мое имя, каждый армянский водитель Lyft завязал разговор на русском языке. Как только неизбежные жалобы на рост стоимости жизни были улажены, некоторые из них поделились со мной своими поездками в США и поездками своих семей. Меня поразил тот факт, что те, кто приезжал в 1990-е и 2000-е годы, обычно приезжали легально, но более поздние прибывшие пробивались через Мексику. Один мужчина рассказал мне о контрабанде двух своих братьев и 80-летнего отца через южную границу: "Это легко", — сказал он мне.

Я не сомневаюсь, что он прав: в 2023 году было зарегистрировано самое большое количество незаконных пересечений границы с начала регистрации. И опросы показывают, что американцы, которые в остальном исключительно приветствуют вновь прибывших, этим недовольны. Проблема нелегальной иммиграции заключается не только в ее масштабах; дело в том, что мы понятия не имеем, являются ли приходящие люди 80-летними армянскими пенсионерами или террористами-джихадистами, планирующими еще одно 11 сентября.

Сейчас яснее, чем когда-либо прежде, что границы - это не вопрос фанатизма, а вопрос безопасности. И как примета времени Джо Байден сейчас продолжает работу над пограничной стеной, за возведение которой демократы потратили годы, критикуя Дональда Трампа.

Запад

Причина, по которой корректировка необходима и, на мой взгляд, весьма вероятна, заключается в том, что сторонникам неограниченного видения было позволено грубо игнорировать проблемы простых граждан. Они использовали это окно возможностей для реализации чрезвычайно непрактичных и откровенно вредных идей, поскольку считают невероятный уровень безопасности, изобилия и свободы, которым мы наслаждаемся на Западе, само собой разумеющимся. Единственная форма привилегии, о которой вы никогда не услышите, — это привилегия первого мира, которой мы все пользуемся каждый день.

Они сделали это потому, что фундаментальным недостатком неограниченной модели мира является непонимание величайшего принципа Томаса Соуэлла: нет решений, есть только компромиссы. Когда вы позволяете своим институтам быть захваченными идеологией нетерпимости и нелиберализма, маскирующейся под прогресс, это имеет последствия. Когда вы сеете раскол внутри страны и сигнализируете о слабости за рубежом, это имеет последствия. Когда вы подрываете веру общества в то, что ему говорят средства массовой информации и правительство, это тоже имеет последствия.

Западная цивилизация совершила одни из самых потрясающих научных, технологических, социальных и культурных прорывов в истории человечества. Если вы считаете себя "либералом" или даже "прогрессистом", вам наверняка уже должно быть ясно, что Америка и ее союзники — единственные места в мире, где ваши ценности вообще считаются ценностями. Если нашей цивилизации позволить рухнуть, она не будет заменена прогрессивной утопией. На смену ему придет хаос и варварство.

Сохранится ли этот момент пробуждения? Во многом это зависит от нашей смелости посмотреть реальности в глаза.

Как объяснил Соуэлл: "Когда вы хотите помочь людям, вы говорите им правду. Когда вы хотите помочь себе, вы говорите им то, что они хотят услышать".

А правда в том, что мы слишком долго предаемся магическому мышлению, предпочитая утешительные мифы суровой реальности. О терроризме. Об иммиграции. И о множестве других вопросов. В нашей жажде прогресса мы забыли, что не все изменения к лучшему. Теперь мир расплачивается за это потакание своим слабостям. Будем надеяться, что недавние события станут тревожным сигналом, в котором мы так отчаянно нуждаемся.

Константин Кисин — британский писатель-сатирик, подкастер, автор и политический обозреватель.

Источник: Substack

Перевод: Alexander J Flint