В недельной главе "Эмор" в ряду прочих законов связанных со священниками, высказывается требование их телесного совершенства: "И сказал Господь Моше, говоря: Говори Аарону следующее: никто из семени твоего в роды их, у которого будет увечье, не должен подходить, чтобы приносить хлеб Бога своего. Никто, у кого увечье, да не подойдет: ни слепой, ни хромой, ни плосконосый, ни уродливый, ни человек, у которого перелом ноги или перелом руки; Или горбатый, или худой, или с бельмом на глазу, или с коростой, или паршивый, или с поврежденными ятрами. Ни один человек из рода Аарона, священника, у которого увечье, не должен подходить, чтобы приносить жертвы Господни: он увечен, да не подойдет он поднести хлеб Бога своего". (21:16-23)

Еврейский дух, открывший миру личного Бога и стихию истории, принято противопоставлять духу эллинскому, опиравшемуся на безличный разум и космическую гармонию.

Всем известно, какое значение придавалось телесной красоте древними греками, достигшими несравненных высот в искусстве ваяния и славившихся своей приверженностью спорту. Иудаизм же в первую очередь сфокусирован на красоте духовной.

Если греческая эстетика оставляла глаза вне поля своего внимания, то в еврейском образе красоты все сосредоточено именно в глазах, признаваемых образом Бога.

Так в Гемаре (Нида 23.б) выясняется вопрос, приобретающий в век генной инженерии действительную актуальность: какой человеческий обрубок, какой человеко-звериный гибрид можно засчитывать образом и подобием Бога? В частности утверждается, что целиком человеческое тело, увенчанное козлиной головой, не является человеком, а козлиное тело, увенчанное человеческой головой, следует признать полноценным человеком. В конечном счете достаточным признается верхняя часть лица, - т.е. минимально обрамленные глаза.

В "Зоаре" слова Торы, запрещающие увечным священникам служить в Храме, ассоциируются в первую очередь не с телесной гармонией, а с духовным совершенством, с радостью, немыслимой без сияющих глаз: "Первосвященник должен быть прекрасен лицом, должен пребывать с сияющим лицом, радующимся превыше всех. Он не должен выглядеть печальным или сердящимся, но свидетельствующим о верхнем мире, которому он принадлежит, как сказано: Всевышний - Он удел ваш".

И все же, требование не допускать до служения сыновей Аарона с каким-либо увечьем, подразумевает наличие у них стройного пропорционального тела, т.е. подразумевает требование эллинской эстетики, даже если исходно Тора на ней и не фокусируется.

Но там, где заходит речь о совершенстве человеческого тела, неизбежно вспоминается известная пропорция, в следующих словах отмеченная Леонардо да Винчи: "Если мы человеческую фигуру - самое совершенное творение Вселенной - перевяжем поясом и отмерим потом расстояние от пояса до ступней, то эта величина будет относиться к расстоянию от того же пояса до макушки, как весь рост человека к длине от пояса до ступней".

Речь идет о так называемой "золотой" пропорции - 0.382… (от пояса до макушки) к 0.618… (от пояса до ступней), значительное отклонение от которой невольно выглядит уродством.

Представим себе человека, пупок которого расположен строго посредине между макушкой и пятками. Такой "симметричный" человек будет выглядеть столь коротконогим, что увидеть его прислуживающим в Иерусалимском Храме представляется совершенно невозможным.

Разделить предмет на две неравные части, меньшая из которых так относится к большей, как большая к целому - пришло на ум эллинскому гению. Впервые эта пропорция упоминается Пифагором, и подробно рассматривается в "Началах" Эвклида.

Впрочем, еще раньше золотое сечение использовалось в египетской архитектуре, а много позже - начиная с эпохи Возрождения - его все чаще стали обнаруживать не только у человека, но также и в строении многих других живых существ: у лепестков растений, у улиток, ящериц и пр.

Но как мы видим, идеалы телесного совершенства отнюдь не чужды также и иудаизму.

Причем одно важное свидетельство такого отношения присутствует в нашем недельном чтении "Эмор".

Его можно усмотреть в последовательности празднования Песаха и Суккота, или точнее их спутников - Шавуота (Ацерет Песах) и Шмини Ацерет:

"Вот праздники Господни, священные собрания, которые вы должны созывать в назначенное для них время: В первый месяц, в четырнадцатый день месяца, в сумерки, - пэсах Господу. И в пятнадцатый день сего месяца праздник опресноков Господу…. И отсчитайте себе от второго дня празднования, от дня приношения вами омэра возношения, семь недель; полными да будут они; До дня после седьмой недели отсчитайте пятьдесят дней и принесите новое хлебное приношение Господу…

В пятнадцатый день седьмого месяца сего - праздник кущей, семь дней Господу. В первый день - священное собрание: никакой работы не делайте. Семь дней приносите огнепалимую жертву Господу; в день восьмой ("Шмини ацерет") священное собрание да будет у вас" (23:5-36)

Если измерить периоды времени между указанными в этом отрывке праздничными датами, то мы обнаружим, что они рассекают лунный год… в "золотой" пропорции.

"Головные" праздники делят годовой круг поровну: от первого дня Песаха до первого дня Суккота проходит 177 дней и столько же от первого дня Суккота до первого дня Песаха.

Между тем привязанный к Суккоту - Шмини Ацерет (день возобновления годового круга чтения Торы - Симхот Тора) и, привязанный к Песаху - Шавуот (день дарования Торы) делят год именно в "золотой" пропорции: стандартный (не високосный) еврейский год (в среднем 354 дня) во столько раз больше периода времени от Симхат Торы до Шавуота (219-221), во сколько период времени от Симхат Торы до Шавуота больше времени от Шавуота до Симхат Торы (134).

Нетрудно заметить, что децентрализация сечения годового круга, обеспечивающая в нашем случае "золотую пропорцию", достигается за счет пятидесятницы ("отсчитайте себе от второго дня празднования, семь недель; полными да будут они; до дня после седьмой недели отсчитайте пятьдесят дней").

Между тем, число 50 также занимает не последнее место в ряду математических артефактов, выделяющихся своим "совершенством".

Отмечая особую приверженность ессейской общины терапевтов числу пятьдесят, Филон Александрийский пишет: "Они собираются каждые семь недель, поклоняясь не только простому числу семь, но и его квадрату, ибо почитают его святым и вечно девственным. Это канун самого большого праздника, который приходится на пятидесятый день - самое святое и наиболее соответствующее природе число. Оно составлено из суммы квадратов сторон прямоугольного треугольника, который служит началом происхождения бытия".

Имеется в виду прямоугольный треугольник со сторонами 3, 4 и 5, сумма квадратов которых (9 + 16 + 25) тождественна сумме квадратов семи и единицы (49 + 1).

Ессеи (или по некоторым мнениям, садукеи) пользовались в своем роде идеальным солнечным календарем, насчитывающем 364 дня и разбитым на семь пятидесятниц и две недели, отведенные под Песах и Суккот.

Таким образом, в их "совершенном" календаре праздники всегда выпадали на один и тот же (первый) день недели.

Но как мы видим, при этом приверженцы этого солнечного календаря (описанного в книге Юбилеев, книге Ханоха и ряде кумранских рукописей) проглядели совершенство лунного года, продолжительность которого Создатель установил исходя из пятидесятницы, задающей "золотую" пропорцию.