Сначала никто не мог представить, что война может начаться — но она началась. Теперь никто не может представить, чем она закончится. И все же она закончится.

Война — это продолжение политики. Победы Украины на поле боя имеют политическое значение, и тем самым Украина оказывает давление на российскую политику. Диктаторы, вроде Путина, вызывают определенное восхищение: они создают иллюзию, будто бы могут делать все, что им захочется. Но это не так, и на самом деле их режимы хрупки. Война закончится, когда украинские военные победы изменят российские политические реалии, и этот процесс уже начался.

Сейчас нам трудно представить, как Украина добьется победы, даже если украинцы будут наступать. Причиной этого то, что наши представления о войне упираются в самый маловероятный вариант ее окончания — ядерный конфликт. На Западе кажется, что других вариантов нет, и это очень похоже на конец мира.

Использование угрозы ядерной войны порождает тревогу и мешает ясному мышлению. Сосредоточение на этом сценарии мешает увидеть, что происходит на самом деле, и подготовиться к более вероятному исходу конфликта. Мы не должны упускать из виду, насколько победа Украины улучшит мир, в котором мы живем.

Война имеет больше одного сценария финала. Более правдоподобный сценарий может возникнуть уже в ближайшие несколько недель или месяцев. Суть его заключается в том, что российское поражение в Украине незаметно перерастает в борьбу за власть в Кремле, которая, в свою очередь, потребует вывода войск из Украины. С исторической точки зрения, это уже знакомая цепь событий.

Говоря о ядерной войне, мы на Западе представляем, как она касается нас, и мы чувствуем себя ее жертвами, говорим о своих страхах и тревогах. Однако эта война почти наверняка не закончится обменом ядерными ударами. Государства, имеющие ядерное оружие, с 1945 года ведут и проигрывают войны, не применяя его. Ядерные державы проигрывали унизительные войны в таких странах, как Вьетнам и Афганистан, но не прибегали к ядерному оружию.

Конечно, существует определенный соблазн уступить ядерному шантажу. Именно этого добивается Путин своими туманными намеками на использование ядерного оружия. Поддавшись шантажу, мы сами создаем себе угрозу, которой Россия на самом деле не представляет. Мы начинаем обсуждать капитуляцию Украины, просто чтобы снять психологическое давление, которое испытываем.

Это и есть работа Путина: проигрывая войну с применением обычных вооружений, он надеется ядерными угрозами заставить Запад отказаться от поставок оружия в Украину. Расчет в том, что ему дадут достаточно времени, чтобы перебросить российские резервы на поле боя остановить украинское наступление. Вероятно, он ошибается, что это сработает, но эскалация риторики — одна из немногих оставшихся у него на руках карт.

Уступка ядерному шантажу не приведет к окончанию войны в Украине, наоборот, это сделает будущую ядерную войну гораздо более вероятной. Уступки шантажисту всегда учат его тому, что подобная угроза всегда позволит добиться желаемого. В случае Путина этот урок выучат и другие диктаторы, догадавшись, что все что им нужно — это ядерное оружие. Одновременно это убедит и другие государства в том, что единственный способ защитить себя — это создать свое ядерное оружие. В итоге ядерное оружие получит глобальное распространение.

Если и существует какая-то ядерная угроза, то она направлена не против Запада, а против Украины. Стоит иметь в виду, что Россия готовится отправить туда несколько сот тысяч своих солдат. Сможет ли Путин пойти на столь высокий политический риск, чтобы взорвать рядом с ними ядерную бомбу? Моральный дух российских солдат — уже сейчас серьезная проблема. Более полумиллиона мужчин бежали из страны, чтобы избежать мобилизации. Если солдаты будут знать, что их отправляют в зону радиационного поражения, то это окончательно уничтожит их мотивацию воевать. Никто из них не получает защитного антирадиационного снаряжения, многие не имеют полного снаряжения даже для обычной войны.

Тем более что теперь части восточной и южной Украины формально принадлежат России. А это значит, что Москве придется нанести ядерный удар по своей собственной территории и уничтожить людей, которые, как она утверждает, являются российскими гражданами. Это не невозможно, но очень маловероятно.

И даже если бы это произошло, это не стало бы концом войны и не привело бы к победе России. Существует и более широкая глобальная политика ядерного сдерживания с вероятностью того, что применение ядерного оружия вызовет мощный ответ со стороны западных стран. Другим серьезным последствием будет потеря Путиным и Россией поддержки во всем мире.

Применение тактического ядерного оружия малой мощности также не будет иметь решающего военного значения. Не существует таких целей, как большие скопления украинских солдат или техники, которые можно было бы поразить. Тактический ядерный удар не заставит украинцев сложить оружие. Они рассматривают этот вариант уже несколько месяцев, и нет причин в этом сомневаться.

Существует также проблема мотивации. На Западе говорят: "Путин приперт к стенке — что он будет делать дальше?" Но поражение на поле боя — еще недостаточный мотив. Если бы унижение, вызванное поражением, послужило мотивом для применения ядерного оружия, это уже должно было бы случиться. Поражение России под Киевом и Харьковом стало шоком и унижением само по себе. Но реакцией Путина были только громкие пропагандистские заявления, а реакцией российской армии было отступление.

Российские вооруженные силы не "приперты к стенке" в Украине: они будут в безопасности, если отступят назад в Россию. Это знает и Путин, для которого главное сейчас — удержать власть в Москве. Как только он поймет, что война проиграна, он не станет подвергать себя дальнейшему риску в Украине.

Еще летом ситуация была проще. До объявления мобилизации и присоединения оккупированных территорий Путин мог бы просто объявить о победе в СМИ, и большинство россиян остались бы довольны. Однако сейчас он довел бессмысленную войну до такой степени, что даже российское информационное пространство начинает трещать. Благодаря мобилизации россияне начали беспокоиться об исходе войны. И теперь телевизионные пропагандисты признают, что российские войска отступают. Так что, в отличие от первых месяцев войны, Путин не может просто заявить, что все хорошо, и на этом закончить. Он должен сделать что-то еще.

Политическая карьера Путина была основана на использовании контролируемых СМИ для превращения внешней политики в успокаивающее зрелище для граждан. Выживание режима зависело от двух условий. Первым принципом было: то, что происходит на телевидении, важнее того, что происходит в реальности. Другим — то, что происходит за рубежом, важнее того, что происходит дома. По всей видимости, эти условия больше не действуют. С мобилизацией различие между домом и заграницей стерлось, проигранные сражения стерли различие между телевидением и реальностью. Для простых людей реальность начинает иметь большее значение, чем телевидение, и Россия начнет иметь большее значение, чем Украина. Это подтачивает общественную поддержку Путина.

Даже по контролируемому телевидении можно заметить раскол как в элитах, так и в общественном мнении в стране. Некоторые считают, что война — это святое дело, и ее можно выиграть, если будут произведены отставки, руководство будет вести себя адекватно, а на фронт будет отправлено больше людей и техники. Среди них есть военные корреспонденты, которые находятся на фронте, и чьи голоса становятся все более популярными. Но их голоса заставляют Путина выглядеть слабым, поскольку он уже отправил на фронт максимум имеющихся сил. Другие считают, что война была ошибкой, и в такой интерпретации Путин выглядит глупцом. Оба мнения делают положение Путина незащищенным и слабым.

Сегодня Путин не понимает простой истины: если война ослабляет позиции лидера и если эту войну нельзя выиграть, то ему лучше закончить ее сегодня, чем завтра. Но в своих представлениях Путин слишком далеко ушел от реальности, пусть на каждом шагу реальность и показывает ему, что он ошибается.

Мобилизация стала гибридом двух плохих вариантов: она была достаточно крупной, чтобы не понравиться населению, и слишком поздней и недостаточной, чтобы изменить ситуацию на фронте до наступления зимы. Неудивительно, что Рамзан Кадыров и Евгений Пригожин вместе подвергли российское верховное командование довольно жесткой критике. Это стало безошибочным индикатором начавшегося раскола элит.

По неслучайному совпадению и Кадыров, и Пригожин контролируют нечто вроде частных вооруженных сил. В своих публичных заявлениях Кадыров несколько месяцев настаивал на мобилизации, однако потом объявил, что в Чечне никто мобилизован не будет. Можно сделать вывод, что он бережет своих людей для чего-то другого.

Пригожин является руководителем ЧВК "Вагнер" и в этом качестве становится все более заметным в России. "Вагнер" участвовал в ряде локальных конфликтов, включая кровавые чистки российских марионеточных правительств в Луганской и Донецкой областях и попытку убить Владимира Зеленского в начале войны. В настоящее время "группа Вагнера" находится на передней линии фронта в Бахмутском районе Донецкой области, хотя и не очень активна. Может ли это означать, что Пригожин бережет ценных ему людей и боеприпасы? Не исключено, что он отправляет умирать заключенных, а людей и технику, которые могут иметь значение в будущих событиях, оставляет себе.

Критикуя методы ведения войны, Пригожин и Кадыров ослабляют контроль путина над информацией и заставляют его брать ответственность за неудачи на себя. Следуя логике, соперники будут стремиться сохранить все имеющиеся у них боевые силы либо для защиты своих личных интересов в недалеком будущем, либо для борьбы за власть в Москве. Если ситуация действительно такова, то вскоре все заинтересованные стороны поймут, что держать вооруженные силы в далекой Украине и тратить их на войну глупо.

В какой-то момент этой логике начнет следовать и российская армия. Если армия хочет играть хоть какую-то политическую роль или иметь престиж в российском обществе, то у ее командиров есть стимул отступить, пока у них еще целы подразделения, которыми они могут командовать. Ни дискредитированная, ни деморализованная армия не отвечает интересам самого Путина, если он собирается оставаться у власти.

Мобилизация также палка о двух концах: Путин исходит из того, что мобилизованные солдаты либо погибнут, либо победят. Но если вместо этого они побегут, то станут очень опасной и неконтролируемой вооруженной группировкой.

Поэтому наиболее правдоподобный сценарий окончания этой войны — смена режима в России. По мере того, как Украина будет выигрывать сражения, телевизионные иллюзии начнут уступать место реальности, а сама война трансформируется в борьбу за власть в России. Тогда размещение вооруженных сил в Украине потеряет смысл. Для всех заинтересованных сторон проиграть войну в Украине, возможно, и плохо, но еще хуже проиграть борьбу за власть в России.

Совершенно не обязательно, что в России начнутся вооруженные столкновения, но по мере того, как будет расти нестабильность, российские лидеры, желающие извлечь выгоду из этой нестабильности, захотят разместить свои силы ближе к Москве. И это будет хорошо как для Украины, так и для всего мира.

Если начнется борьба за власть, у Путина и других россиян будут другие заботы кроме Украины, и война уступит место куда более насущным проблемам. Конечно, вполне возможны и другие сценарии, но такая линия развития гораздо более вероятна, чем сценарии конца света, которых все так боятся. Поэтому ее стоит иметь виду и к ней стоит подготовиться.


Тимоти Снайдер (Timothy Snyder) — американский историк, профессор Йельского университета и научный сотрудник Института наук о человеке в Вене. Автор книг "Кровавые земли: Европа между Гитлером и Сталиным" и "О тирании: двадцать уроков двадцатого века".