Уже несколько поколений отделяют нас от окончания нацистского периода, однако мы продолжаем оставаться заложниками национал-социалистического языка. В недавно появившейся книге подробно говорится о том, какие именно слова изобрели нацисты для того, чтобы превратить пропаганду в страшную реальность.В одном из эпизодов фильма Стивена Спилберга «Список Шиндлера» происходит короткий лингвистический диалог по поводу вопросов, имеющих отношение к семантике. Секретарь Шиндлера Ицхак Штерн (Itzak Stern) замечает: «В поступающих из Берлина указаниях все чаще говорится об «особом обращении» (Sonderbehandlung). Я надеюсь, что это не то, что вы имеете в виду». Шиндлер: «Предпочтительное обращение, вы согласны? Должны ли мы изобрести совершенно новый язык?» Штерн отвечает: «Думаю, что да». «Особое обращение» - в немецком варианте этого выражения присутствует слово «рука».

Рука может гладить и бить, ласкать и наказывать, и даже убивать. С помощью рук можно действовать и выражать свое отношение. Тот, кто действует или выражает свое отношение, выполняет это по собственному произволу и прихоти, с позиции властителя, стоящего над другими людьми, и чаще всего с дурными намерениями. Образованный с помощью фатально властолюбивых приставок глагол сразу же приобретает переносное значение. Существует след, который это слово оставляет в истории своего использования.

По разным причинам словосочетания «особое обращение» (Sonderbehandlung) и «окончательное решение» (Endloesung), вероятно, самые ужасные примеры нацистского словоупотребления, занимают в корпусе немецкого языка особое место. При этом совершенно ясно, что указанные эвфемизмы имеют только одно значение – «уничтожить». «Окончательное решение» означало уничтожение целого народа, а убийство одного человека называлось «особым обращением».

Господство в языке образцов биологизма

Языковые образцы, опиравшиеся на биологизм, можно считать имманентными особенностями национал-социалистического языка. Абсолютной низшей точкой падения в области унижения человека было использование по отношению к евреям и славянским народам таких понятий, как «паразиты» и «недочеловеки», а также - «представители низшей расы».

В 1945 -1946 годах почти одновременно в Восточной Германии появилась книга Виктора Клемперера «LTI. Язык третьего рейха» (LTI. Die unbewaeltigte Sprache, Viktor Klemperer) и «Словарь изверга» Штернбергера, Шторца и Сюскинда (Sternberger, Storz und Sueskind, Woerterbuch des Unmenschen) в Западной Германии, и это были фундаментальные исследования языка национал-социализма, ставшие хрестоматийными. Спустя почти 70 лет к ним присоединилось еще одна хрестоматийная работа - «История языка нацизма», написанная Хорстом Шлоссером (Horst Dieter Schlosser, NS-Sprachgeschichte).

Столь значимые события в области истории языка не были, разумеется, делом рук Гитлера. Задолго до национал-социалистической диктатуры уже существовала значительная ментальная предрасположенность, которая была лишь использована национал-социалистами в их собственных целях: пропагандистская сила национал-социалистической идиоматики состояла в семантическом ограничении уже существовавшей терминологии.

Идеологическое наполнение обыденной речи

Национал-социалисты, по мнению Шлоссера, всеми силами способствовали превращению «своего» языка в «официальный государственный язык» и наполняли уже существовавшие языковые образцы выгодными для себя идеологическими и политическими значениями, не позволяя при этом никаких отклонений. Никогда этот умело использовавшийся язык не получил бы такой власти над людьми, если бы немцы уже не были подготовлены к тому, чтобы выбрать для себя определенное направление в мышлении и чувствах.

Даже такие вопросы, как увеличение количества новорожденных, создание рабочих мест или замена разгромленных профсоюзов, были подвергнуты на языковом уровне милитаризации и представлены как «борьба за рождаемость», «борьба на рабочем месте» и «рабочий фронт». Даже такое определение, как «военное рождество», было всего лишь попыткой придать явно тревожному положению видимость нормальности.

При всей обращенности в прошлое, которую нельзя было не заметить в национал-социалистической идеологии, гитлеровский режим, отличавшийся внутренней противоречивостью, отдавал предпочтение техницистскому использованию языка. В ходу были такие технические метафоры, как «выключить/выключение, нейтрализация» (ausschalten/Ausschaltung), «включенная политическая унификация» (Gleichschaltung), а также «полностью загрузить» (voll auslasten). Кроме того, нацисты не скупились - что соответствовало обычной национал-социалистической гигантомании - на чудовищные лингвистические преувеличения.

«Фразы, как крохотные дозы мышьяка»

Примером могут служить непревзойденные прилагательные в превосходной степени – «абсолютный» и «вечный». Не редко прилагательным в сравнительной или превосходной степени придавалось дополнительное значение, как это, например, сделал Геббельс со словом «тотальный» в своей речи в «Шпортпаласе».

В своих выводах Шлоссер ссылается на слова филолога Виктора Клемперера: «Третий рейх выражается с пугающим единообразием по поводу всех своих жизненных проявлений, а также своего наследия».

Национал-социалисты, как тибетские монахи с молитвенными мельницами, использовали броские выражения и ключевые слова, оказывавшие определенное воздействие даже на тех людей, которые, казалось, обладали иммунитетом в отношении нацистской идеологии. «Фразы способны действовать, как крохотные дозы мышьяка; они незаметно проглатываются, и создается впечатление, что они не имеют никакого эффекта, однако через некоторое время содержащийся в них яд начинает действовать», - подчеркивает Клемперер. Действие этого «яда», используемого как элемент семантической стратегии, у слишком большого числа людей вызывало понижение порога допустимости в отношении собственных противозаконных поступков и серьезных преступлений.

Язык как маска власти

Язык является маской власти. Если ткань языка достаточно долго подержать на свету, что и сделал Шлоссер, если попытаться обосновать его закономерности, то начинаешь понимать присущую ему нормативность. Так, например, использование выражения «окончательная победа» (Endsieg) указывает, по крайней мере, на то, как сильно значение слов определяется обстоятельствами их использования.

Нельзя не заметить различия в употреблении этого словосочетания: в одном случае эмигрант Лион Фейхтвангер связывал с этими словами надежду на окончательную ликвидацию национал-социалистического режима, а в другом случае национал-социалистическая пропаганда, вопреки всякому реалистическому опыту, использовала их в своих интересах, пытаясь ввести в заблуждение население собственной страны.

После крушения нацистского режима прошло достаточно много времени, прежде чем немцы смогли избавиться от укоренившихся шаблонов в мышлении и языковых образцов. Со времени правления нацистов сменилось несколько поколений, однако мы по-прежнему остаемся заложниками национал-социалистического словоупотребления. Мы продолжаем говорить: хрустальная ночь, имперская хрустальная ночь, еврейский совет, селекция, акция, аризация, переселение, охранный арест. Третий рейх. А также употребляем все остальные слова и выражения, проявляющие необыкновенную «живучесть».

Не подлежит сомнению то, что национал-социалисты, презиравшие людей, дискредитировали немецкий язык, и следует постепенно отказаться от бездумного использования оставшихся после 1945 года зараженных терминов. Хотя человек и не создал сам свой язык, он должен, по мнению Дольфа Штернбергера, за него отвечать.

Живучие термины

В конце своей книги Шлоссер приводит смелое сравнение и указывает на официальное словоупотребление в ГДР, с помощью которого власти страны пытались сделать подавление своего населения переносимым, используя различного рода табу, маскировку и приукрашивание. В Восточной Германии, по мнению автора книги, место «квази-трансцендентальной ориентации» на «расу» заняла ориентация на «рабочий класс».

В целом Шлоссер воспринимает замену «национал-социализма» на «антифашизм» как простое переклеивание этикеток, к тому же «безмолвные» меры подавления людей со стороны «правящей клики» ГДР были «ничуть не лучше» тех, что применялись нацистским режимом. Здесь Шлоссер явно попал в молоко. Несмотря на все меры подавления, использовавшиеся в реально существовавшем социализме, не следует, принимая во внимание уникальность преступлений гитлеровского режима, проводить любые сравнения с национал-социализмом.

Йозеф Хайд, "Die Welt", Германия