Количество заявок на Нобелевскую премию мира-2013 перекрыло рекорд двухгодичной давности. Практически ежегодное увеличение списка номинантов премии свидетельствует о росте ее авторитета, полагают аналитики. С другой стороны, премия все больше политизируется, что приводит к дискредитации изначально благородной идеи

В нынешнем году Норвежский нобелевский комитет зарегистрировал 259 кандидатов на награждение. В 2011-м году, рекордном по числу претендентов на статус миротворца, список номинантов был на восемнадцать пунктов короче. Напомним, что соискателями Премии мира могут быть отдельные персоны, целые организации и, как выясняется, союзы государств, но об этом ниже.

Предсказать лауреата Нобелевской премии мира намного сложней, чем, например, победителя премии «Оскар» или королеву конкурса «Мисс мира». Помимо того, что сам процесс подачи заявок на «нобелевку» и последующего определения «спасителя мира» традиционно окутан глубокой тайной, с толку сбивает растущее число номинантов. Но главная интрига кроется в логике членов Норвежского нобелевского комитета, которой они руководствуются при выборе лауреата.

В прошлом году компания кандидатов на премию мира была довольно разношерстной. В нее, например, наряду с экс-президентом США Биллом Клинтоном и экс-канцлером ФРГ Гельмутом Колем затесался бывший американский солдат Брэдли Мэннинг, обвиняемый в передаче секретных документов скандальному интернет-ресурсу WikiLeaks. В числе соискателей оказалась и ныне тюремная заключенная, в прошлом «газовая принцесса» и премьер-министр Украины Юлия Тимошенко, чей вклад в дело мира столь же спорен, как и чистота филантропических убеждений рядового Мэнинга. Но решение Нобелевского жюри, так сказать, было ошеломляющим – премией мира наградили Евросоюз.

Дело в том, что эта премия изначально предполагала вознаграждение конкретных лиц за конкретный вклад в предотвращение или остановку войны, то есть масштабного кровопролития, напоминает член Совета Федерации РФ Андрей Климов. Если бы эту премию присудили учредителям Европейского союза, пусть даже умершим, это по крайней мере соответствовало бы какому-то представлению о здравом смысле. Но награждать, допустим, чиновников Жозе Мануэля Баррозу и Хермана ван Ромпея или шестьсот миллионов человек, населяющих территорию ЕС, это выглядит, мягко говоря, спорно, сказал Андрей Климов в интервью «Голосу России»:

«В этом смысле есть немало стран, допустим Швейцария, они вообще давно ни с кем не воевали. Можно тогда и Швейцарии на всякий случай Премию мира дать. Вообще сама по себе Премия мира уже вызывает вопросы, поскольку то, что было задумано изначально, все-таки, наверное, больше касалось достижений человечества в сфере познания. А вот в области дела мира это настолько политизированная площадка, что здесь и Обама непонятно каким образом взялся как миротворец великий, и теперь вот Европейский союз. Само по себе количество номинантов не является главным каким-то критерием, но оно говорит о том, насколько там размыты принципы. На мой взгляд, эта премия уже давно себя исчерпала со всех точек зрения».

Те люди, которые сегодня выдвигают кандидатов на Премию мира, и те, кто утверждает победителя, то есть члены Нобелевского комитета, меньше всего задумываются о мире, считает Андрей Климов. В большей степени все они сосредоточены на каких-то более узких политических задачках.

Глобальный мир 21-го века утратил конфигурацию противостояния двух экономико-политических систем и все больше фрагментируется на локальные конфликты. Поэтому конкуренция между группами борцов за мир в отдельной деревне или даже государстве обесценивает саму идею премии мира, считает заведующий кафедрой общей политологии Высшей школы экономики Леонид Поляков:

«Потому что, по сути дела, любой человек, который стремится прекратить конфликт и избежать войны, становится претендентом на то, чтобы выступить в роли некоего абсолютного миротворца. Поэтому мне кажется, что смысл этой премии начинает теряться. Скажем, такой иронический феномен, как присуждение Премии мира в недавнем прошлом только что избранному президенту Обаме только на том основании, что он пообещал всем мир, свидетельствует, что действительно с этой премией что-то очень фундаментально не так».

В свою очередь, генеральный директор Фонда эффективной политики Кирилл Танаев считает, что растущее количество претендентов на признание Норвежского нобелевского комитета служит признаком того, что Премия мира – это общепризнанный международный институт. Поэтому, предположил Кирилл Танаев в интервью «Голосу России», многие политики и организации пытаются отыграть свою репутацию, участвуя в процессе номинации на награду:

« В чем смысл того, что разные структуры и разные организации номинируются на Премию мира, они для чего это делают? Чтобы таким образом сообщить о себе. Чтобы приобщить себя и свою организацию к данному международному институту. Речь идет исключительно о том, что Нобелевская премия мира рассматривается как достаточно важный и серьезный международный институт, упоминание в связи с которым является престижным и важным для многих. Поэтому то, что Нобелевский комитет в последние годы пребывает действительно в достаточно кризисном положении с точки зрения выбора лауреата, это одна проблема. А то, что многие организации и структуры подают заявки на Нобелевскую премию мира, это другая проблема, их не надо смешивать, они разные».

Между тем деятельность комитета привлекла пристальный интерес Областной администрации Стокгольма, которая контролирует работу всего Нобелевского фонда. Администрация рассчитывает в марте нынешнего года получить от фонда ответ на свой официальный запрос: насколько решения норвежского комитета соответствуют завещанию Альфреда Нобеля. Очевидно пугающее несоответствие между тем, что хотел Нобель, и результатами работы комитета, утверждает, например, норвежский писатель Фредрик Хеффермель. По его мнению, присуждение Премии мира нынешнему президенту США Бараку Обаме или бывшему вице-президенту США Альберту Гору явно говорит о том, что Нобелевский комитет не исполняет завещания своего основателя.

Выдвижение номинантов и процедура определения лауреата Премии мира сводится в конечном счете к политическому торгу, считает Леонид Поляков. Поскольку фундаментальный, глобальный смысл премии утратился, она постепенно превращается в борьбу лоббистских групп за продвижение своего кандидата. И, конечно, за придание определенного политического смысла тому или иному номинанту. К сожалению, это частое явление, когда сама по себе крайне благородная идея, попадая в политическое пространство, становится инструментом политических манипуляций и таким образом дискредитирует себя.