Грустные размышления об интеллектуальной жизни "русского" Израиля

В минуты, когда я пишу эту статью, глаза скользят по полкам книжного шкафа, где выстроились корешки многих "толстых" журналов, издававшихся не так давно в "русском Израиле". Журналы -это кровеносные сосуды, по которым течет интеллектуальная жизнь общества. Новые идеи не могут быть обкатаны ни в газетах, где авторы скованы предельно жесткими рамками максимально возможного объема, ни в книгах, тиражи и пути распространения которых порой столь непредсказуемы, что даже "целевая аудитория" может эти книги никогда не увидеть. Значимость "толстых" журналов в мире русской культуры еще в XIX веке была огромной, и не случайно об "Отечественных записках" и "Колоколе" написаны многочисленные диссертации.

На всем протяжении ХХ века "толстые журналы" были остовом российской словесности и культуры, невзирая ни на какие социально-политические потрясения и государственные границы.

Первым "толстым" журналом в "русском" Израиле был возникший в 1975 году "Время и мы", позднее перебравшийся вместе со своим бессменным редактором Виктором Перельманом сначала в Нью-Йорк, а затем в Москву; просуществовав чуть более четверти века и выпустив более полутора сотни номеров, журнал прекратил свое существование в 2001-м. Кстати, именно в "израильских" номерах "Время и мы" были впервые опубликованы такие считающиеся ныне классическими произведения, как "Блошиный рынок" Александра Галича и "Невидимая книга" Сергея Довлатова. На своих полках я вижу отдельные номера журналов "Страницы", "Алия", "Еврейское образование", "Еврейский книгоноша", "Новый век", "Время искать", "Nota Bene", "Евреи в русском зарубежье", "Новый дом", "Солнечное сплетение"… Первого журнала вышло два номера, второго -три, третьего -пять, четвертого -восемь, пятого -девять, шестого -тринадцать, седьмого -восемнадцать, восьмого -двадцать, девятого -двадцать четыре, десятого -двадцать семь; в настоящее время не издается ни один из них… Список этот -совсем не полный: в первой половине 1990-х возникли и угасли и другие израильские литературные журналы на русском языке: "Обитаемый остров", "Иерусалимский вестник культуры "Слог", "Литературный Израиль", "Иерусалимский поэтический альманах", и я, хотя и живу в Иерусалиме с 1990 года, наверняка помню не все подобные издания: скажем, о том, что в Израиле выходили "толстые" литературно-художественные журналы "Галилея" и "Млечный путь" я знаю, но ни одного их номера никогда в руках не держал...

Эти издания были очень разными: одни включали, в основном, статьи, написанные учеными ("Еврейское образование" и "Евреи в русском зарубежье"), в других большую часть номера занимали произведения художественной литературы ("Nota Bene" и "Солнечное сплетение"), тогда как третьи печатали, в основном, публицистику и эссеистику ("Страницы", "Новый век" и "Время искать"). Иные пытались стать журналами широкого профиля для семейного чтения, как "Алия" и "Новый дом", а другие с самого начала заняли определенную нишу, как, например, "Еврейский книгоноша", ставший своеобразным компасом в мире книжных новинок. "Новый дом" выходил ежемесячно в течение двух лет, "Nota Bene" -раз в два месяца в течение трех, "Еврейский книгоноша" выходил раз в квартал, а новый номер журнала "Время искать" появлялся раз в полгода… Сказать, будто все они избрали неверную стратегию продвижения и рыночного позиционирования невозможно, поскольку стратегии они выбирали самые разные, но ни одна из них не смогла обеспечить рентабельность. Все они возникли в 1990-е – 2000-е годы, с прибытием в Израиль сотен тысяч уроженцев Советского Союза, большинство из которых имели высшее образование и традиционно причислялись к интеллигенции, которая в СССР как раз привыкла читать ежемесячные "толстые" литературно-художественные и общественно-политические журналы, особенно во второй половине 1980‑х, в годы горбачевской перестройки, то есть буквально накануне их прибытия в Израиль. Это позволяло предполагать, что люди, привыкшие к чтению "толстых" журналов, и в "русском" Израиле обеспечат последним возможность достойного существования. Этого, однако, не случилось: ни один из этих журналов не сумел выйти на уровень самоокупаемости, будучи тотально зависимым от поддержки государственных и муниципальных структур, организаций, частных спонсоров или же возможностей издателей-подвижников, выпускавших те или иные журналы и альманахи на собственные средства.

На сегодняшний день в "русском" Израиле издается четыре серьезных журнала: старейший из них, "22: Москва–Иерусалим", выходит уже сорок лет, с 1972 года, выдерживая ритм четыре номера в год (последний вышедший номер -164-й); "Зеркало" появилось в 1996-м, трансформировавшись из еженедельного приложения к различным газетам и являясь в последние годы фактически ежегодником (последний вышедший номер -37-38-й, как и многие прошлые номера журнала, "сдвоенный"); "Иерусалимский журнал" выходит с 1999 года -2-4 раза в год (последний вышедший номер - 41-й); академический "Вестник Еврейского университета", когда-то исправно выходивший два раза в год, ныне не всегда радует новым номером хотя бы раз в год (последний вышедший номер -32-й, но первые восемнадцать вышли в Москве). Таким образом, всех "толстых" журналов, вместе взятых, в "русском" Израиле выходит десять номеров в год; по листажу это меньше, чем один лишь годовой объем "Нового мира", "Знамени", "Октября", "Дружбы народов" или "Нового литературного обозрения". Гордясь тем, что принадлежат к "народу книги" и не забывая при каждом подходящем и не очень случае напомнить о том, как много среди них выпускников вузов, по поводу и без повода противопоставляя "нацию умных людей"-евреев якобы "примитивным варварам"-арабам, "понимающим только язык силы", русскоязычные израильтяне, включая их общинных и политических лидеров, демонстрируют тотальное равнодушие к "своим" интеллектуалам и их площадкам.

Кто-нибудь когда-нибудь слышал о том, что Щаранский, Либерман, Эдельштейн, Солодкина или Элькин выступили на вечере, где рассказали бы о своем впечатлении о прочитанных книгах Светланы Шенбрунн или Дениса Соболева - израильских писателей, произведения которых, между прочим, входили в список номинантов ведущей российской литературной премии - премии Букера? Кто-нибудь когда-нибудь слышал о том, чтобы эти или другие политические деятели поддержали очень нуждавшегося, подорвавшего свое здоровье редакторской поденщиной и потому безвременно ушедшего талантливейшего литературоведа и эссеиста Александра Гольдштейна? Или, может, помогли издать книги Майе Каганской или Зеэву Бар-Селле, Михаилу Вайскопфу или Рафаилу Нудельману, Михаилу Хейфецу или Доре Штурман (первой и последней уже нет среди нас, но все эти люди -замечательные специалисты, прожившие в Израиле десятки лет, фактически проигнорированные местными университетами)? Читали ли мы о том, что они поддерживали молодых писателей, эссеистов или ученых-гуманитариев, кроме как фотографируясь с некоторыми из них при вручении им той или иной государственной помощи по линии Министерства абсорбции? Попытался ли кто-то обратить внимание израильского культурного истеблишмента на творчество Дины Рубиной (лишь один сборник которой вышел на иврите, причем девятнадцать лет назад) - выдающегося прозаика, по книгам которой потомки, давно забыв имена Либермана, Элькина и Солодкиной, только и будут узнавать о существовании "русского" Израиля?

Не проявляют никакого интереса к русскоязычным израильским интеллектуалам и русскоязычные израильские олигархи: борясь за статус крупных общественных деятелей и филантропов еврейского мира, они предпочитают "взять на содержание" известных "местных" профессоров и признанные университетские центры, что должно дать им символическую легитимацию в глазах здешней элиты; поддержкой Светланы Шенбрунн и Михаила Вайскопфа, какими бы талантливыми людьми они ни были (собственно, ни местному истеблишменту, ни "нашим" олигархам их имена, очевидно, ничего не говорят), этого не добьешься.

Писатели и ученые еще могут выжить, издавая свои книги в Москве, что они и делают. Куда труднее художникам, ибо картину по электронной почте в галерею за тысячи километров не пошлешь, а в Израильском музее в Иерусалиме или в Тель-Авивском музее искусств ни одной персональной выставки художника, прибывшего из СССР/СНГ в Израиль в последние четверть века, не было ни разу. В это трудно поверить, но ни один - я, подчеркиваю, ни один - израильский русскоязычный художник не имеет достойного альбома, изданного в твердом переплете. У самых маститых - Вениамина Клецеля, Михаила Яхилевича, Петра Глузберга, Эдуарда Левина и некоторых других есть небольшие альбомы, которые, впрочем, нельзя приобрести практически нигде, кроме как у самих художников. Считает ли хоть кто-то это проблемой, требующей решения? Нет. "Русская" община хотела иметь "своих" депутатов в Кнессете и "своих" представителей в правительстве, и вот уже шестнадцать лет она их имеет; еще она хочет иметь "своих" судей, прокуроров и высших офицеров, но с этим пока никак. Но есть ли ее представители в каталогах ведущих израильских издательств, на факультетах общественных и гуманитарных наук в университетах и в выставочных планах ведущих музеев страны - это общине и ее лидерам безразлично. В "русском" Израиле необычайно любят вспоминать успехи основанного режиссером Евгением Арье в начале 1990-х театра "Гешер" (для него как раз Авигдор Либерман даже сумел недавно выбить несколько миллионов из бюджета Государственного управления лотерей), а также тот факт, как много выходцев из СССР/СНГ играют в ведущих израильских оркестрах. Все это правда, однако сколько русскоязычных израильтян входят в руководящие органы израильских театров и оркестров, их советы директоров и общественные советы? Театров в Израиле много, а оркестров еще больше, но я все же не поленился и проверил основные из них: в руководящих органах Камерного театра, Национального театра "Габима", тель-авивского театра "Бейт-Лесин", иерусалимского театра "Хан", Хайфского театра, Беэр-Шевского театра, Израильской оперы, Израильского филармонического и Иерусалимского симфонического оркестров нет ни одного выходца из СССР/СНГ, прибывшего в Израиль в последние четверть века, я повторяю -ни одного! Даже в общественном совете театра "Гешер" лишь один человек из входящих в него четырнадцати владеет русским языком, но и он прибыл в Израиль в далеком 1972 году (речь идет о главе агентства по политическому консалтингу "Полиси" Борисе Красном); должность же "председателя театра" занимает адвокат бывшего главы правительства Эхуда Ольмерта Эли Зохар, почетного президента Общественного совета - генерал запаса Цви Замир, бывший много лет назад главой Службы внешней разведки "Моссад". К "русской" общине Израиля эти люди не имеют никакого отношения.

Подобно тому, как в сионистском движении столетие назад "политики" победили тех, кто призывал строить в Эрец Исраэль "духовный центр" еврейского народа, так и сегодня в "русском" Израиле борьба за представительство в органах политической власти оказалась куда более востребованной, чем борьба за сохранение и приумножение своего культурного наследия. "Народу книги" нужно было взять "под наш контроль" МВД (популярнейший лозунг партии Щаранского перед выборами 1999 года), а не Национальную библиотеку, бороться за "безопасность - Израилю, достоинство -алие", а не за развитие культуры, образования, межкультурного диалога и толерантности. Лозунг "с Либерманом - мы, без Либермана - нас", под которым возглавляемая лидером НДИ партия прошла в Кнессет, не требует социально-философской глубины; скорее, она ему чужда и враждебна. Собственно, жаловаться не на кого и некому, кроме как самим себе на самих себя, а этого никто делать не умеет.И, тем не менее, нужно отдавать себе отчет в том, что словосочетание "народ книги", по крайней мере, в "русском" Израиле более нерелевантно.