Ким Гаттас, журналист и писатель ливано-датского происхождения, много лет работает в "Би-би-си", а также занимается исследованиями в "Фонде Карнеги за международный мир". Ее последняя книга называется "Черная волна: Саудовская Аравия, Иран и сорокалетнее противостояние, которое обнажило культуру, религию и коллективную память на Ближнем Востоке". Книга не только рассказывает историю региона, но показывает, как события сорокалетней давности продолжают играть ключевую роль в том, что происходит сейчас.

"Фонд Карнеги" организовал онлайн-встречу с автором. "Детали" предлагают вашему вниманию краткий конспект этой беседы.

1979 год как точка отсчета

Вопрос, который лежит в основе книги "Черная волна" - "Что с нами случилось?" Причем Ким Гаттас интересует, в первую очередь, взгляд жителей региона, а не западного наблюдателя.

"Мы испытываем ностальгию, тоску по прошлому, которое совсем недавно выглядело иначе. В своей книге я углубилась в эту тему и постоянно возвращалась к 1979 году. Этот год - точка отсчета фундаментальных изменений на Ближнем Востоке, которые выразились в нескольких ключевых событиях: Исламской революции в Иране, захвате мечети в Мекке в Саудовской Аравии и советском вторжении в Афганистан".

Итогом Исламской революции в Иране стало установление теократического режима, который заявил о своих амбициях как лидера всего шиитского, и даже всего мусульманского мира. Захват главной мечети Мекки вместе с тысячами паломников исламскими экстремистами, которые выступали против связей Саудовской Аравии с западным миром и насаждения "чуждых исламу ценностей", ознаменовал собой поворот Королевства в сторону еще большей закрытости и религиозного пуританства, вместе с притязанием на роль главной силы мусульман-суннитов. Оба государства установили монополию на то, как ислам должен пониматься, практиковаться, что он должен значить для верующих. Никакие расхождения с каноном не считались легитимными. В этом правительства двух стран черпали свою власть.

Советское же вторжение в Афганистан лишь подкрепило нарратив о том, что ислам находится под ударом враждебных, западных, светских сил, и положило начало исламскому экстремизму в его противостоянии с Западом в том виде, в котором мы знаем его сегодня. Во время совестного вторжения Афганистан и соседний Пакистан стали плацдармом для боевиков из разных стран региона, которые после окончания войны разъехались по своим странам, распространяя по ним экстремистскую идеологию. Именно здесь зародилась "аль-Каида", и именно здесь, по словам Ким, произошел первый в новейшей истории акт насилия, поддерживаемый государством, против людей другого религиозного течения: Зиа аль-Хак, президент Пакистана, направил суннитские милиции, чтобы уничтожить жителей небольшой шиитской деревушки на границе с Афганистаном. Так как через эту деревню постоянно проходили боевики, передвигаясь из одной страны в другую, советские войска периодически бомбили ее, чтобы уничтожить моджахедов. По мнению Ким, именно здесь берет свое начало религиозное насилие между исламскими течениями в наши дни.

Сочетание этих трех важнейших событий 1979 года и запустило то, что Гаттас называет "Черной волной". Это привело к соперничеству Саудовской Аравии и Ирана за влияние в регионе и - шире - к изменению идентичности, понимания религии и культурной парадигмы. "1979 год похитил нашу коллективную память", - подытоживает автор книги.

Конечно, не все изменения, произошедшие за последние сорок лет на Ближнем Востоке, можно свести к противостоянию Саудовской Аравии и Ирана. Неверно также думать, что эти изменения были неизбежны. По словам Гаттас, представление о том, что конфликт между суннитами и шиитами есть нечто, укорененное в веках, а потому необратимое, в корне ошибочно. На самом деле, насилие между группами мусульман почти никогда не принимало такого масштаба, как сейчас. Можно проследить конкретные периоды в истории, связанные с религиозным насилием, и увидеть, что очень часто оно было неотделимо от политической ситуации. "Пожалуй, сунниты и шииты убивали друг друга меньше, чем, скажем, католики и протестанты", - заявляет Ким Гаттас.

Дело не в религии как таковой, а в том, что религиозная идентичность становится инструментом политической борьбы. Этот факт очевиден на примере Сирии. Президент Хафез аль-Асад и аятолла Хомейни были близкими союзниками, несмотря на то, что один из них придерживался секулярной формы правления, а второй был лидером Исламской революции. Более того, когда религиозная группа "Братья-мусульмане" обратилась к Хомейни за помощью, чтобы установить в Сирии более клерикальный режим, тот остался на стороне Асада. То же самое мы наблюдаем и сейчас, после гражданской войны в этой стране.

Другим светским лидером, пользовавшимся поддержкой аятоллы, был Ясир Арафат. Он обратился к Хомейни, потому что тот, во-первых, был противником шаха (который в свою очередь считался союзником США и Израиля), а во-вторых, много его сторонников было в Ливане, в палестинских тренировочных лагерях. А для Хомейни сотрудничество с Арафатом стало возможностью завоевать симпатии за пределами Ирана и шиитского мира, и… еще одним способом подорвать авторитет Саудовской Аравии.

Нефтяная игла сломалась

Помимо упомянутых событий 1979 года, можно выделись еще несколько факторов, определивших развитие ситуации в регионе: 1967 год и смерть светского арабизма; взлет цен на нефть, обеспечивший Саудовскую Аравию властью, которой у нее не было раньше; и черно-белый взгляд на регион со стороны США, которые не видели ничего хорошего в происходящем в Иране - и ничего плохого в том, что происходит в Саудовской Аравии.

Экономика Ближнего Востока - нефтяная. Цены на нефть обеспечивали Саудовской Аравии инструменты контроля - систему социального обеспечения, которая "покупала" лояльность подданных и созвала возможность экспансии идеологии КСА. Но нефть за 30 долларов делает подобную политику невозможной.

Другой важный инструмент контроля, применяемый в регионе - страх - уже проявил свою несостоятельность в 2011 году, когда миллионы людей по всему Ближнему Востоку вышли на площади, несмотря на то, что им грозили пытки, тюремные сроки и даже смерть.

Так что и кнут (страх), и пряник (финансовое обеспечение) ближневосточных режимов становятся нерелевантными в условиях новой экономической реальности. Для успешного управления государствами придется найти другие инструменты. Ими должны стать глубинные социальные, политические и экономические реформы - иначе регион останется в смятении.

Саудовский наследный принц Мухаммед бин Салман, представляя свою программу реформ "Видение-2030", использует отсылки к 1979 году, когда Саудовская Аравия была, по его словам, прогрессивной страной, в которой были открыты кинотеатры, разрешены концерты и в целом были приняты более свободные нравы. Но многие жители его страны могут с ним не согласиться: скорее, саудовское государство медленно двигалось по направлению к прогрессу, но все еще было чрезвычайно консервативным, практикующим буквальное, ультраортодоксальное прочтение ислама. Хотя клирики и встречали некоторое сопротивление, особенно в регионах, традиционно отличавшимся большим свободолюбием.

Ратуя за более открытое общество, бин Салман в то же время не поддерживает местную культуру, а насаждает западные образцы. Многих в Саудовской Аравии это запутывает, приводит к кризису идентичности и культурным столкновениям. Не стоит забывать, что, "открывая" экономику и культуру, Салман также насаждает авторитарную форму правления в Королевстве, какой раньше не было. Саудовская Аравия была абсолютной монархией, но не полицейским государством, в которое превращается сейчас. И в условиях падения цен на нефть вся программа "Видение-2030" требует пересмотра - королевская семья просто не сможет ее воплотить.

До сих пор государствам Ближнего Востока удавалось жить в XXI веке по правилам ХХ века. Но пора понять, что такое больше невозможно.

Новые герои

Главные герои книги Ким Гаттас - не режимы, а обычные люди, которые пытаются решить свою собственную судьбу. Их успехам или провалам она отводит ключевую роль в последующем развитии региона. "Мне было важно показать людей, которые боролись - но оказались загнанными в угол, людей, которые были убиты или арестованы. Это не только истории из прошлого; мы видим то же самое сегодня". Эти люди - не только жертвы, но и главные действующие лица процессов, которые происходят в регионе прямо сейчас.

Когда западные наблюдатели видят насилие и террор на Ближнем Востоке, они часто спрашивают: где же умеренные мусульмане? Почему мы их не слышим? По словам Гаттас, в самой этой формулировке проявляется предубеждение Запада против мусульман: не честно ожидать от всех мусульман чего-то, что никогда не ожидается от других сообществ. Кроме того, говорит Гаттас, этот вопрос задается слишком поздно: люди, которые противостоят репрессивным режимам и насилию, уже подняли свой голос - но были заглушены.

Молодые лидеры появляются в регионе, и революции 2011 года тому пример. Однако часто у них нет сформулированной политической программы. Они знают лишь, что не хотят жить, как их родители, не зная, как этого добиться. Они не обязательно работают через традиционные политические институты, партии и т.д., но пользуются новыми медиа для мобилизации своих сторонников.

Ким Гаттас рассказала, как в 2011 году сопровождала госсекретаря США Хиллари Клинтон в ее туре по Ближнему Востоку. В разгар революции в Египте они оказались на площади Тахрир, где Хиллари спросила молодых людей-лидеров протеста, как они готовятся к выборам. Те ответили: "Мы не занимаемся политикой, мы делаем революцию".

"Долгие годы к принятию решений допускались только чьи-то дети, чьи-то друзья, но это не обязательно должно быть так, - уверена Гаттас. - Устойчивые изменения невозможно достичь, занимаясь исключительно социальной работой вне правительственных институтов. Новому поколению лидеров необходимо понять, что политика - не обязательно грязное слово".