К 150-летию со дня рождения лучшего друга всех угнетенных

В юности нам доводилось ходить в туристические походы. Перед походами в нашей компании было принято отдавать должное краеведению, то есть, читать книжки о тех местах, куда пойдем с рюкзаками и палатками. А некоторые краеведы, чтобы их книги о родных краях и областях хорошо издавались и продавались, называли их прямо по-партийному - "Ленинские места (или адреса) N-ской губернии". Причем это действительно иногда были весьма познавательные книги по краеведению, а мастерство заголовка отнесем за счет ловкого пиар-хода автора.

Перед походом на Средний Урал довелось читать хорошую и насыщенную интересными фактами, описаниями и картами книгу "Ленин на Урале". Книга начиналась так: "Ленин на Урале никогда не был…" Так вот, Ленин никогда не только в Передней Азии и на Ближнем Востоке не был, но, похоже, вообще происходящим у нас не интересовался. Видимо, потому, что никаким пролетариатом тут не пахло. А трудовое крестьянство Ильич презирал отчетливо изначально. Не нашлось следов его оценки сионизма, кроме несколько известных строчек, сказанных им в 1921-м году марксистам из "Поалей Цион", последней партии, которую большевики запретили в СССР, в 1927 году, кажется: "Сионисты заявляют, что в построенном ими обществе все евреи будут равны и не будет эксплуатации. Они пытаются подменить идею классовой борьбы идеей национального единства. На деле это означает лишь то, что евреи собираются эксплуатировать другие народы, населяющие Палестину" — знакомая песня, не правда ли? Она также упирается в обширное наследство Ленина. Среди соратников и друзей Ленина были евреи, но они, как Троцкий и Свердлов, были абсолютно далеки от сионизма, более того - ненавидели сионизм. Достаточно почитать, что писал молодой еще социал-демократ Троцкий о VI-ом Сионистском конгрессе.

Другие же идеи, зреющие и овладевающие умами миллионов людей на Востоке, Ленина вообще не коснулись. Этот холодный ум признавал годным к использованию только то, что имело практический смысл - совершение революции в России. Но, как только власть в России была захвачена большевиками, как только определилось главное направление внешней политики этой власти, то есть, совершение мировой революции, Ленин моментально обратил свой взгляд на Восток. Меньше, чем через месяц после Октябрьского переворота, было опубликовано обращение СНК "Ко всем трудящимся мусульманам России и Востока". Автором этого интереснейшего документа был, вероятнее всего, член коллегии Наркомнаца (главой которого был тов. Сталин) Нариман Нариманов, чуть ли не первый известный социал-демократ Азербайджана. Воззвание это определило, по сути, всю дальнейшую политику и Ленина, и СССР в Передней Азии.

Суть этой политики была проста: не дадим Антанте пожать плоды победы в Великой войне, не допустим усиления британского влияния. На всех фронтах - в Турции, в Персии, в Афганистане. "Мы заявляем, что тайные договоры свергнутого царя о захвате Константинополя,… ныне порваны и уничтожены… Константинополь должен остаться в руках мусульман, … российские войска будут выведены из Персии, и персам будет обеспечено право свободного определения своей судьбы. Мы заявляем, что договор о разделе Турции и отнятии у нее Армении порван и уничтожен. Как только прекратятся военные действия, армянам будет обеспечено право свободно определить свою политическую судьбу".

Да, эти строчки особенно интересно читать сегодня, в 105-ую годовщину начала геноцида армян… Кстати, даже тут большевики немного соврали - они сначала опубликовали тайные договоры прежнего российского правительства, а потом спрятали их в архивах, а не "порвали и уничтожили". Публикация договора, например, Сайкса-Пико в тот момент, когда английская армия только вошла в Иерусалим, имела эффект разорвавшейся бомбы.

Когда же Османская империя все же погибла, и победители начали делить добычу, политика Ленина была направлена на всемерную поддержку национально-освободительного движения Мустафы Кемаля. Даже на памятнике в Анкаре нашлось место для Фрунзе и Ворошилова, которые как бы от лица Украинской ССР занимались поставками в Трапезунд из Батуми и Новороссийска оружия, техники и снаряжения для отрядов Ататюрка. Михаил Васильевич Фрунзе, более того, кажется, стал первым, можно сказать, советским военспецом, который прямо на поле боя руководил храбрыми турецкими воинами, боровшимися за свободу своей страны против греческих и, разумеется, британских империалистов. Отношения между Лениным и Ататюрком не омрачил даже факт банального истребления ("Бойня пятнадцати") членов ЦК турецкой компартии, во главе с Мустафой Субхи, которые стремились попасть из Советской России в Анкару и присоединиться к общей борьбе своего народа за светлое будущее. Военная и политическая помощь из Советской России для Мустафы Кемаля - это было хорошо, это было то, что нужно. А вот агенты влияния Коминтерна - нет, абсолютно нет.

Еще менее успешной была советская авантюра в Иране. В 1920 году, преследуя отступивший в Иран флот белых, красные вторглись в провинцию Гилян, что на южном берегу Каспийского моря, после чего, с ведома Ленина, хоть и не по его приказу, провозгласили создание Персидской советской социалистической республики, более известной под названием Гилянская советская республика. Туда ездил Велимир Хлебников, написавший под впечатлением от путешествия цикл стихотворений, в этих бурных событиях принимал участие Яков Блюмкин. И здесь снова проявилась шизофреническая внешняя политика советского правительства, неоднократно повторявшаяся в будущем — декларируя поддержку коммунистического движения в Иране, одновременно Москва стремилась к установлению сильной власти в Тегеране, прекрасно понимая, что первым делом эта власть сокрушит коммунистов. Зато можно будет использовать Иран для давления на Великобританию. В итоге в 1921 году красные из Ирана ушли, повстанцы передрались друг с другом и были сокрушены правительственными войсками, а переписывавшийся с Лениным гилянский лидер Мирза Кучек-хан бежал в горы, где и замерз насмерть… Кстати, инициатор советского вторжения в Гилян Федор Раскольников в 1938 году не стал возвращаться в СССР из-за границы на верную смерть, но уже в 1939 году погиб во Франции при загадочных обстоятельствах… Трагическая судьба главного вдохновителя той попытки советизации Ирана, Серго Орджоникидзе, хорошо известна.

Как в Турции, так и в Иране вождями мирового пролетариата двигало не сочувствие делу национального возрождения народов, отнюдь. Химера мировой революции, уничтожение влияния самого опасного своего противника, вот что двигало этими людьми. Они не знали проблем Ближнего Востока, не понимали его абсолютно и использовали события только для решения своих тактических задач. Собственно, политика позднего советского и нынешнего российского руководства ни капли не изменилась с тех пор, только место главного врага заступили "американские неоглобалисты".