Загадочная Германия. После того, как не было достигнуто согласия относительно «ведущей культуры», возобновились дебаты на тему «Что является частью Германии?». У этой дискуссии есть своя гротескная сторона, но, возможно, ее следует воспринимать серьезно. В конечном итоге сегодня Германия занимает ключевое положение – и не только в Евросоюзе. Там прекрасно себе представляют, с кем они имеют дело, и речь идет не только о греках или французах. И чего вообще следует ожидать от Германии?

У нее есть руководящий персонал, социализированный в социалистических и протестантских традициях. Для большинства ее граждан справедливость - выше свободы. Она обладает поразительной и, одновременно, тупой экономической мощью. Она принадлежит к свободному Западу – и кокетничает с пушистым патернализмом. Она миролюбива и толерантна до полной беззащитности.

Никакой ясности в дебатах

Ставшее в последнее время (прежде всего среди мужчин) популярным утверждение «Ислам является частью Германии» особой ясности, скорее всего, не вносит. Публично высказываемые соображения относительно того, стоит ли облагородить правовое государство элементами шариата и поставить вне закона «враждебность в отношении ислама», тоже не проясняют ситуацию.

Может быть, жестокое обращение мужчин определенного «происхождения» с женщинами, женами или дочерями следует даже рассматривать как культурное своеобразие? С. Рупрехт Поленц (Ruprecht Polenz) является председателем комитета Бундестага по иностранным делам, и он, конечно же, должен осознавать, какова будет внешняя реакция на немецкие дебаты.

На сайте Facebook он недавно наткнулся на дискуссию по поводу опубликованной на портале Welt Online статьи Моники Марон (Monika Maron), в которой она приводит убедительные доказательства того, почему ислам не является частью Германии. «Ислам, - возражает ей Поленц, - участвует в создании того, что мы называем немецкой идентичностью». Окинув взглядом уровень рождаемости среди мусульман, он констатирует: «Каждая и каждый принимает в этом участие, когда речь идет о формировании будущего».

Ислам не противоречит правовому государству

Прекрасное приветствие в адрес женщин. Но каким образом ислам должен определять немецкую идентичность? Не служат ли подобные фразы для того, чтобы успокоить напуганных немецких мусульман? Не призывает ли этот член партии ХДС «бионемцев» (Biodeutschen) к большей восприимчивости и толерантности? Или он хочет сигнализировать воинственно настроенным исламистам о том, что мы добры, и поэтому после перехода власти в другие руки нас следует пощадить?

Например салафитам, которые приезжают сюда для выполнения своей миссии? Для человека, убежденного в превосходстве ислама и мусульманина подобного рода добродушие представляется не чем иным, как предложением о своем подчинении – без встречных услуг. И он прав: тот, кто рассматривает свою идентичность как пестрый набор товаров в магазине и проповедует случайность, которую он воспринимает как открытость миру, - такому человеку не стоит ожидать проявления уважения за свои «достижения».

И поэтому здесь следует взять Кристиана Вульфа (Christian Wulff) под защиту. На самом деле он произнес не только известную и изрядно затасканную фразу, но еще сказал следующее: «Христианство, несомненно, является частью Турции». И сделал он это, выступая как раз в турецком парламенте. Кроме того, он потребовал предоставления таких же прав и свобод христианам, какими пользуются мусульмане в Германии. По его словам, Турция теперь имеет возможность продемонстрировать, что ислам и правовое государство не противоречат друг другу.

Громкое меньшинство

О ликовании христиан в Турции пока мало что слышно, и, судя по всему, для этого нет никаких оснований. Но в Германии в памяти сохранилось только другое его высказывание, вследствие чего он останется любимым "президентом" всех оскорбленных мусульман. От такого варианта, вероятно, не отказались бы и другие политики. Но думают ли они о том, какую за это придется заплатить цену?

Следует повторить: да, немецкие и проживающие в Германии мусульмане являются меньшинством, представители которого связывают патриархальные представления о совместном проживании с более ортодоксальной интерпретацией ислама, что и «проявляется во всей своей полноте» в отношении их самих и их семей (разоблачающее выражение министра юстиции).

Вместе с тем они представляют собой громкое меньшинство. Некоторых из них поддерживают арабы Саудовской Аравии или правительство Эрдогана (Erdogan), представители которого считают турецких немцев своего рода пятой колонной и, вероятно, воспринимают интеграцию как проявление дьявольских козней.

Патриархально определяемая культурная гордость

Не только салафиты не видят в немецкой толерантности проявления суверенитета или силы и воспринимают это как симптом слабости нашей культуры. В тех местах, где претензии на доминирование ислама связаны с патриархально определяемой культурной гордостью, немецкие слабаки вызывают только чувство презрения, поскольку они отреклись от своей собственной культуры и даже не знают собственной «ведущей культуры», не говоря уж о том, что они обладают не твердой идентичностью, а чем-то открытым для всего и вся. Чувство презрения, поскольку «Бионемцы» не понимают, что их презирают.

Если нужны доказательства того, что западные ценности больше не следует воспринимать серьезно, то их каждый день пополняют болтуны из числа наших политиков. Однако, не западные ценности делают нас слабыми, а все те, кто их не защищает. Не защищает свободу слова. Равноправие. Правовое государство. Права человека. И саму свободу.

Ценность свободы

Ну да, свобода. Когда Йоахим Гаук (Joachim Gauck) стал федеральным президентом, его сразу обвинили в том, что он из-за свободы пренебрегает справедливостью. Как будто «справедливость» в этой стране нуждается в поддержке на президентском уровне – на самом деле ирреальное стремление к ней уже давно заменило ценность свободы, и желание раствориться в теплом сообществе наталкивается на холод, сопровождающий риски принятия на себя ответственности.

Уже давно гражданин передал в руки государства решение по вопросу о том, как он должен выстраивать свою жизнь. Может быть, именно это стремление к патерналистской заботе и делает ислам привлекательным? Его ортодоксальные течения устанавливают твердые правила и роли, обещают опору, порядок и связь, а также дают индивиду чувство того, что он является частью защищающего его целого. Теперь уже человеку никогда больше не придется самому принимать решения о том, как жить. Разве это не прекрасно?Возможно, мужчины спокойно это воспринимают, пишет Моника Марон. «Но как женщина я не могу этого сделать, - подчеркивает она. - Я не могу это принять».

Кора Штефан, "Die Welt", Германия