Журналистка Шира Макин вызывающе озаглавила свою статью "Как миф о Хануке даровал Израилю токсичную мускулистость", добавив в подзаголовке, что речь идет о таких явлениях как "мачоизм", милитаризм, мученичество и многое другое - дескать, вот оно, мрачное наследие, доставшееся нам от легендарного восстания Маккавеев. А точнее, от мифа, который сложился об этом восстании на протяжении веков.

В подтверждение своих мыслей автор ссылается на мнение такого авторитетного философа, как покойный профессор Йешаяху Лейбович. В частности, он писал, что на самом деле "война Хасмонеев, прежде всего, велась против евреев, а не против греков - так во всяком случае следует из "Дискурсов о еврейских праздниках", сборнике, изданном учениками Лейбовича. Как там сказано, первой жертвой этого восстания в 167 году до н.э. стал… еврей. Старый священослужитель Мататитьягу, "ревностный к Богу", убил еврея, который принес жертву на греческом алтаре в Модиине. После чего Мататитьягу и его сыновья бежали в холмы и начали партизанскую войну против греков.

Макин саркастически замечает, что в современных условиях эллинисты, скорее всего, оказались бы гордыми представителями того, что сейчас считается повышенной чувствительностью общества к разного рода "социальным несправедливостям" - те, кто пьет кофе с миндальным молоком и копирует у себя на странице в "Твиттере" очередные жемчужины мудрости из последней книги Юваля Харари.

Напротив, Маккавеи, скорее, предстали бы в образе активистов движения "Молодежь с холмов" или "Ревнителей Храмовой горы" - тех, кто по ночам мечтает о восстановлении Храма.

"Миф о Хануке полон иронии и парадоксов, - замечает Шира Макин, - подобно большому числу калорий в "латкес" - традиционных картофельных оладьях. К примеру, тот факт, что любимый религиозный праздник светских евреев на деле отмечает вопиющий провал мятежа их предков-единомышленников и знаменует собой создание государства Галахи; или что те же самые Хасмонеи, которые столь яростно боролись с греческой культурой, сами стали эллинистами буквально в течение одного поколения; или то, что ультраортодоксальные евреи на этой неделе празднуют победу евреев-воинов, в то время как сами вовсе не собираются служить в Армии обороны Израиля".

Статья Макин интересна тем, что она пытается рассмотреть гендерный аспект мифа о Хануке, утверждая, что он способствовал утверждению мужского превосходства, точнее, всех негативных элементов, которые несет с собой мускулистость: это, дескать, то ядовитое семя, которое, будучи брошено в благодатную почву, дало ядовитые всходы: милитаризм, гомофобия, женоненавистничество, агрессивность, изоляция женщин, гендерное насилие и культура изнасилования - все это, по мнению Макин, проистекает из этоса токсичной мускулистости, которая вредна не только для женщин, но и для мужчин.

Детально анализируя создание мифа, связанного с Маккавеями, автор замечает, что была в нем, по всей видимости, некая червоточина, поскольку наши мудрецы фактически предпочли похоронить историю героизма Маккавеев, и она едва упоминается в Мишне.

Ученые по-разному объясняют этот пробел: одно из объяснений сводится к тому, что это связано с последующим провальным восстанием, которое в результате привело к разрушению Второго Храма в 70 г. до н. э., и восстанием Бар-Кохбы, которое произошло шестьдесят лет спустя и завершилось беспрецедентной гибелью людей и разграблением еврейского имущества. Мудрецы, по всей видимости, не хотели "подыгрывать" успехам Маккавеев в свете их последующих неудач или поощрять дополнительные, рискованные восстания.

Однако сионизм, по словам Макин, вызволил легенду о Маккавеях из глубины забвения, сделав упор на героических и националистических аспектах мифа. В особенности после Катастрофы сионизм нуждался в использовании символов и легенд, которые были бы уместны для формирования образа "нового еврея", который сам берет судьбу в свои руки, стирая при этом из памяти вялый и пассивный характер местечкового еврея - того самого, который шел на смерть, "как овцы на бойню".

Вскоре Хануку объявили национальным праздником мужественных евреев, которые сражались с силами зла и одержали победу в национальной освободительной войне, и, таким образом, была размыта религиозно-ревностная трактовка восстания и государства Хасмонеев. Идеал смерти мученика уступил место девизу "хорошо умереть за родину". Таким образом, Маккавеи вошли составной частью в корпус легенд, так или иначе приспособленных к сионистскому идеалу, в том числе, рассказы о восстании Бар-Кохбы и падении Масады. А бойцы поколения 1948 года, то есть времени Войны за Независимость, называли себя "правнуками Маккавеев". Нынешний премьер-министр Израиля Биньямин Нетаниягу называет воинов ЦАХАЛа "новыми Маккавеями".

Как утверждает Макин, вокруг Маккавеев сложился и своеобразный культурный контекст, включая песни и гимны, пьесы и стихи. Она поминает недобрым словом Макса Нордау, который на Втором сионистском конгрессе в 1898 году, призвав к созданию "мускулистого еврейства", тоже принял миф о Маккавеях. Правда, у Нордау это укладывалось в его концепцию о новом, совершенном физически и духовно могучем еврее, который будет способен возродить Государство Израиль. Нордау вдохновил создание спортивного движения "Маккаби", учредившее впоследствии Маккабиаду - еврейскую Олимпиаду.

"Маккавеи, сражавшиеся с эллинистами, должны были перевернуться в гробу", - саркастически замечает Макин, но вопрос в другом: насколько уместен ее сарказм, и - как знать, - если бы почин Нордау был подхвачен в куда больших масштабах, не предотвратило бы это страшную Катастрофу?

Впрочем, Макин не задается такими вопросами. Ее сарказм крепчает, в особенности, когда она касается гендерной составляющей мифа о Хануке. На ее взгляд, миф становится экстремальней и убийственней, когда касается женщин - к примеру, когда одна из тех, кто упоминается в истории Маккавеев, охотно убивает своих детей ради освящения Имени Божьего. "Женские персонажи мифа, - пишет Макин, - лишь укрепляют и умножают насильственный, пропитанный национализмом этос, не предлагая никакой реальной альтернативы концепции токсической мускулистости".

Автор ссылается на повествование о Иехудит, "дочери Йоханана", которая в некоторых источниках считается сестрой Иехуды Маккавея. Она - еврейская роковая женщина. Согласно легенде, Иехудит воспользовалась своей красотой, чтобы соблазнить командующего греческой армией, накормила его сыром, чтобы вызвать у него жажду, а когда он выпил вино и уснул, обезглавила его. История первоначально появилась в Книге Юдифи, но смешалась с Ханукой. Традиция отдает должное Иехудит за ее вклад в победу кампании Маккавеев, и Гмара заявляет: "Женщины должны зажечь ханукальную свечу, потому что они были частью одного и того же чуда".

Рассматривая роль женщины в зеркале мифа, журналистка приходит к пессимистическому выводу: "Роль женщин ясна и понятна: убивать, совершать самоубийства и соблазнять, или убивать своих детей, чтобы освятить Имя Божье и защитить родину. Только в таком качестве она запомнится, как истинная героиня".

По мнению Макин, в еврейской истории есть и другая модель истинного лидерства женщин, забытая и заброшенная на обочину истории - женщина, предложившая альтернативу мужскому насилию: королева Шломцион Александра, пришедшая к власти после смерти своего мужа Александра Яная. Пожалуй, она была одной из немногих цариц в еврейской истории (можно вспомнить и Аталию, дочь Ахава), которая царствовала самостоятельно.

"В отличие от периода правления ее мужа и сыновей, девятилетний режим правления Шломцион воспринимался, как умеренный, исполненный миром и экономическим процветанием, когда Земля Израиля не знала войн. К сожалению, из всех образцов для подражания, которые составляют миф о Хасмонеях, именно история Шломцион исключена из сионистского эпоса. Но никому из нас не помешает поучиться у нее", - так заканчивает свое эссе Шира Макин.

Проблема заключается в другом: разбивая старый миф, не создает ли она новый?