Мир - это узкий мост, и самое главное это - ничего не бояться. Согласно законам физики, любое тело проваливается в кинетическую яму по правую или по левую сторону узкого моста, но живой человек может преодолеть пропасть, передвигаясь даже по канату.

Дистанция

В недельной главе "Бемидбар" многократно, причем под страхом смерти, звучит предостережение не приближаться к святыне: "И умерли Надав и Авиу пред Господом, когда они принесли огонь чуждый пред Господа в пустыне Синай, а детей у них не было; и священнодействовали Элазар и Итамар при Аароне, отце своем" (3:4). "Отдай же Левитов Аарону и сынам его; отданы они ему от сынов Исраилевых. Аарону же и сынам его поручи, чтобы они наблюдали за священнослужением их; посторонний же, который приступит (к службе), смерти будет предан". (3:9-10) "Становятся перед скинией к востоку, пред шатром соборным к востоку, Моше и Аарон и сыны его, охраняют службу святилища для предостережения сынов израилевых; посторонний же, который приблизится, предан будет смерти" (3:38) "Когда же Аарон и сыны его окончат покрывать святыню и все вещи святилища при отправлении стана в путь, то затем войдут сыны Кегата, чтобы нести; но пусть не дотрагиваются они до святыни, а то умрут. Вот ноша сынов Кегата при шатре соборном. Под надзором же Элазара, сына Аарона, священника, елей освещения и благовонное курение, и дар постоянный, и елей помазания, надзор за всею скиниею и за всем, что в ней; за святилищем и принадлежностями его. И Господь говорил Моше и Аарону так: Не изведите колена семейств Кегата из среды Левитов. И вот что сделайте для них, чтобы они жили и не умерли, когда подходят они к святому святых: Аарон и сыны его пусть входят и расставляют их каждого у работы его и у ноши его. Пусть не приходят они смотреть, как покрывают святыню, а то умрут". (4:15-20)

Во 2-ой книге Шмуэля (6:6-12) рассказывается о том, как страх перед смертоносной силой Скинии вынудил царя Давида на какое-то время обходиться без нее ("Узза протянул (руку) к ковчегу Божью и поддержал его, так как волы тряхнули его. И воспылал гнев Господа на Уззу, и поразил его там Бог за его оплошность, и умер он там у ковчега Божья.... И устрашился Давид Господа в тот день, и сказал: как прибыть ко мне ковчегу Господню? И не захотел Давид перенести ковчег Господень к себе в город Давида... И оставался ковчег Господень в доме Овэд-Эдома три месяца"

Однако для человека опасно не только чрезмерное приближение к святыне, но также и чрезмерное отдаление о нее. По меньшей мере три раза в год еврей обязан приближаться к Дому Господню, как сказано: "Три раза празднуй Мне в году. Праздник опресноков (мацот) соблюдай; семь дней ешь опресноки, как Я повелел тебе, в назначенное время месяца Авива, ибо в оном вышел ты из Египта; и пусть не являются пред лицо Мое с пустыми руками. И праздник жатвы первых плодов труда твоего, того, что засеял ты в поле, и праздник собирания плодов при исходе года, когда уберешь с поля (плоды) трудов своих. Три раза в год да является всякий возмужалый у тебя пред лицо Владыки Господа".. (Шмот 23:14-18). Причем уклонение от участия, по крайней мере, в некоторых жертвоприношениях каралось именно тем же, чем и чрезмерное приближение - то есть смертью. Так, на гибель по воле небес осуждается еврей, не участвовавший в пасхальном жертвоприношении: "который чист и в дороге не был и не совершит песаха, истребится душа его из народа его, ибо жертвы Господней не принес он в свое время" (Бемидбар 9:13). То же предостережение мы читаем и в отношении Йом Кипура: "Никакой работы не делайте в самый день сей, ибо это день искупления, чтобы искупить вас пред Господом, Богом вашим. А всякая душа, которая не смирит себя в этот самый день, истребится из народа своего". (Ваикра 23:29-30) Здесь, правда, говорится о посте и покаянии, но участие в жертвоприношении, совершаемом всей общиной, само собой предполагается. Пост и покаяние - это всего лишь условие принесения искупительной жертвы.

Итак, человек удаленный от Святого, обречен на гибель, по меньшей мере, на гибель духовную. Онкелос переводит на арамейский слово "нечистота" ("тума") как "отдаление". Что же касается еврейского слова "приближение" ("гиткарвут"), то, как известно, оно однокоренное слову "курбан" - жертва. Приблизиться к святыне - значит принести жертву, пожертвовать собой, смириться. Это с одной стороны. Но с другой стороны, как мы видим из приведенных слов Торы, несообразное или чрезмерное приближение к Святому также убивает. Святыня подобна Светилу, подобна Солнцу - чрезмерное отдаление от нее лишает жизни, чрезмерное приближение - также. Но какова мера, какова формула оптимального приближения к Святыне, и чему она подобна?

Духовная мобильность

По всей видимости, эта формула приближения к Святому подобна балансированию между двумя силами, между двумя кинетическими ямами. Еврейская религия, таким образом, подобна балансированию между пропастями, простирающимися по две стороны узкого моста. Мир - это узкий мост, и самое главное, как правильно поется в песне, это - ничего не бояться. Однако кроме бесстрашия необходимо еще кое-что, а именно мобильность. Согласно законам физики, любое тело проваливается в кинетическую яму по правую или по левую сторону узкого моста, но живой человек может преодолеть пропасть, передвигаясь даже по канату. Для этого ему надо быть мобильным, надо быть бесстрашным и мудрым, а именно, не стоять, а постоянно продвигаться вперед, пользуясь шестом для баланса. Мы видим, что искусство канатоходцев держится прежде всего за счет мобильности - мобильности физической (уравновешивающее тело, продвижение вперед), мобильности умственной (использование шеста) и мобильности духовной, которой собственно говоря и является бесстрашие. Стабильность равнозначна низвержению в пропасть, мобильность - сколь угодно долгому хождению по канату.

Таков иудаизм, требующий приближения к святыне и одновременно сурово карающий за нарушение дистанции. И такова же общая особенность человеческого существования. Человек обитает над бездной, постоянно страшась перестать быть собой - "стабилизироваться". Леон Черняк даже усматривает в этом страхе, точнее, страхе перед таким мобильным существованием, корень антисемитизма. В статье "Метафизические размышления о природе антисемитизма" он пишет: "Ужас вненаходимости, непомерная тяжесть свободы понуждают человека соблазниться, сосредоточиться на жизни в своем жизненном мире, на его созерцании и принятии, и уверить себя, что эти созерцание и принятие не предполагают его "бытия" в небытии, во вненаходимости. Соблазн уверить себя, что бездны нет, куда как велик. Нет бездны!

Но ведь еврей, самым фактом своего вечного существования, свидетельствует, что есть! Более того, он свидетельствует, что выбор принадлежности бездне и есть жертвенный ответ Тому, Кто его избрал. Этот выбор делает его существом свободным - избранником Божьим, Его партнером по Завету. А потому, самое существование еврея есть свидетельство высшего достоинства человека. Еврей свидетельствует: ты, грек, - человек, и ты, христианин, - человек. И вот это-то и страшно. Еврей страшен не угрозой их свободе, а угрозой свободой. Он есть воплощение свободы и ее непомерной тяжести. Они боятся быть евреями. И облегченно вздыхают, когда находят (или придумывают) еврея вовне. Пронесло! Это не мы, а он! Еврей не пугает их, а освобождает от страхов. Еврей позволяет им представить борьбу, которую они ведут против человека внутри себя, как борьбу против анти-человека вне себя. Еврей потому позволяет так трансформировать эту внутреннюю борьбу в борьбу внешнюю, что он и есть та реальность человеческого в человеке, которая так человека пугает. Я говорю, конечно же, не о высоких человеческих достоинствах всех без исключения евреев, а о еврейском начале всех без исключения человеческих достоинств. Вот это человеческое начало и пугает".