Демонстративная отстраненность Дохи от осуждения Анкарой убийства Хашогги, возможно, указывает на новый виток в отношениях Катара и Саудовской Аравии. 

Сложившееся в XXI веке и основанное на совместной политической поддержке "Братьев-мусульман", в том числе, ХАМАСа, идеологическое родство тесно сблизило избранное руководство Турции и правящий Катаром клан, несмотря на малоприятные воспоминания столетней давности. 

Предки нынешних катарских шейхов, не знакомые с еще не возникшей в те времена нынешней формой исламизма, жестоко воевали с османами за независимость в 1915 году, покончив в итоге с 44-летним турецким правлением на полуострове. 

Период независимости, однако, продолжался не слишком долго. Уже на следующий, 1916, год Катар был превращен в британский протекторат и оставался им более полувека - вплоть до 1971 года. 

Сегодня богатый углеводородами Катар, часто называемый семейной бензоколонкой, считается самым послушным региональным союзником президента Турции Реджепа Тайипа Эрдогана. 

Обе страны дружно проводят антиизраильскую политику (Эрдоган однажды назвал сионизм "преступлением против человечества"), заодно поддерживая "Братьев-мусульман", включая ХАМАС. 

В свою очередь, эта дружба стала причиной яростного недовольства со стороны клана Саудов, правящего региональным тяжеловесом на Аравийском полуострове, а также его союзников в Персидском заливе и в целом на Ближнем Востоке, включая Бахрейн, ОАЭ и Египет. 

В 2017 году это даже привело к серьезному расколу внутри суннитского лагеря, когда коалиция арабских государств во главе с Саудовской Аравией, обвинив Катар в поддержке террора и сближении с враждебным Ираном, объявила ему жесткую блокаду. 

Эрдоган немедленно ринулся на помощь своим катарским друзьям. Проявив недюжинную солидарность, Турция отправила множество грузовых судов и сотни самолетов, загруженных продовольствием, успешно подрывая тем самым коалиционные усилия. Главная же поддержка заключалась в том, что Анкара перебросила дополнительные войска на свою военную базу в Катаре. 

Соглашение о размещении турецких войск в Катаре было заключено еще в декабре 2014. Первая партия турецких войск прибыла в Доху в 2015 году, а через несколько дней турецкий флаг был поднят на основанной там турецкой военной базе. 

Сегодня многие обозреватели убеждены, что объявленная четырьмя государствами (Саудовской Аравией, Египтом, ОАЭ и Бахрейном) в 2017 году блокада по сути была началом попытки смещения нынешнего шейха Катара. И только присутствие турецких военных предотвратило дворцовый переворот. 

В этом году, когда национальная валюта Турции обрушилась, утратив на фоне американских санкций (за нарушение турецкими банками режима санкций в отношении Ирана) 40% своей стоимости, а турецкая экономика пошла вразнос, пришло время Катара расплачиваться со своим благодетелем. Немедленно после встречи катарского эмира Тамима бин Хамада аль-Тани с Эрдоганом было объявлено об инвестиции Катаром 15 миллиардов долларов в турецкие банки и финансовые рынки. 

Инвестиционному пакету сопутствовал и чисто восточный жест: эмир Катара одарил Эрдогана самолетом Boeing 747-8, являющимся, как считается, крупнейшим и самым дорогим в мире частным летательным аппаратом, стоимость которого оценивается примерно в 400 миллионов долларов. 

Военные связи углубились еще больше. Катарский инвестиционный фонд приобрел 50% акций БМЦ - турецкого производителя бронированных автомобилей, лишь недавно заполучившего правительственный контракт на четыре миллиарда евро для производства нового собственного турецкого танка – "Алтай". 

В свою очередь, расположенная в Анкаре государственная военная высокотехнологическая компания Havelsan подписала партнерское соглашение с катарским холдингом Al Mesned о создании совместного предприятия, которое будет специализироваться на решениях вопросов кибербезопасности для семейства шейха. 

Все это турецко-катарское сближение, естественно, не вызывало ни малейшего энтузиазма в Саудовской Аравии, той самой, что прикончила известного журналиста Джамаля Хашогги в собственном консульстве, расположенном в Стамбуле. Этот саудовский журналист так же, как и власти Турции и Катара активно поддерживал "Братьев-мусульман". Помимо этого, у него были тесные связи с руководимой Эрдоганом "Партией справедливости и развития" - по сути, турецким филиалом "Братьев". 

Хашогги жил в изгнании в Вашингтоне, и, судя по всему, был расценен как угроза саудовскими правителями, в частности, наследным принцем Мухаммедом бин Салманом, утверждающим, что Хашогги был убит "в драке в здании консульства". 

Разумеется, Эрдоган не упустил возможности вдоволь оттоптаться на столь опрометчиво подставившихся ненавистных саудовцах. Турецкие службы безопасности трудились не покладая рук, доказывая, что убийство было преднамеренным, в чем позже Саудовская Аравия была вынуждена и сама признаться. Разыгрывая карту "холодной войны" со своими заклятыми противниками, Эрдоган мобилизовал едва ли не весь мир в яростном обвинении саудовских правителей, стремясь показать, до какой степени те безжалостны, и, напрочь игнорируя тот факт, что его собственный режим стал нынче крупнейшей в мире тюрьмой для журналистов. 

В этой деликатной антисаудовской кампании Эрдоган оперся на цивилизованный Запад и своего единственного арабского союзника - Катар. Запад вполне отыграл свою роль. Как того и добивался Эрдоган, Дом Саудов был опозорен. 

Вместе с тем, по некоторым частным турецким источникам, Эрдоган был страшно разочарован и даже почувствовал себя преданным из-за демонстративного молчания Катара в деле Хашогги. 

Для турецкого правителя альянс с Катаром – отнюдь не только источник денег. Эрдоган нуждается в Катаре как своего рода "турецкой колонии" в Персидском заливе, необходимой ему для обоснования своей нео-османской идеологии. 

Однако единственное скупое заявление катарского пресс-центра просто сообщало, что Доха надеется на тщательное расследование по делу Хашогги и передачу виновных в руки судебных инстанций. 

В ответ, наследный принц Саудовской Аравии Мухаммед бин Салман, чья страна подверглась из-за убийства журналиста серьезному международному давлению, отвесил Катару редкий комплимент, заметив, что "Катар, несмотря на все имеющиеся между нами разногласия, обладает могучей экономикой, и многого добьется в ближайшие пять лет". 

Откуда вдруг стал расти этот неожиданный саудо-катарский союз? По мнению Кристиана Ульриксена, сотрудника Института Бейкера при Университете Райса, "если правительство США пожелает закончить катарский кризис, оно может оказать влияние на саудовцев, используя смерть Хашогги в качестве козыря". 

Иными словами, неловкое международное положение, в котором оказалась нынче Саудовская Аравия, теперь может быть использовано США для устранения кризиса между Эр-Риядом и Дохой. 

Подобное саудо-катарское сближение - ужасно плохая новость для Эрдогана, приложившего столько усилий для того, что раздуть скандал и обнаружившего теперь, что тот в итоге может сработать против него самого. Этим, вероятно, и объясняется то, почему турецкий лидер столь болезненно отнесся к самоустранению Катара из его международной пиар-кампании против саудовского наследного принца. 

Тем временем демонстративная отстраненность Дохи от Анкары на фоне убийства Хашогги указывает на вероятное сближение Катара с Саудовской Аравией, ведущее, в свою очередь, к разрыву союза с Турцией. 

Возможное саудо-катарское соглашение неминуемо приведет к утрате Турцией своих военных позиций в Персидском заливе и вынудит Эрдогана полностью прекратить попытки возглавить суннитский мир, поскольку новый расклад обеспечит Саудам преимущество в их противостоянии туркам за лидерство в суннитском лагере. Кроме того, потеря Катара, если таковая случится, будет означать и экономическую катастрофу для развалившейся турецкой экономики. 

Таким образом, скандал вокруг убитого "Брата-мусульманина", начавшийся как позор для Саудовской Аравии и триумф для Турции, в итоге может завершиться полностью противоположной ситуацией. Восток, как известно, дело тонкое. 

Автор: Бурак Бекдил, известный турецкий журналист, критик президента Турции Эрдогана, был уволен в 2016 году из ведущего турецкого издания за сотрудничество с институтом Гэйтстоуна.

Перевод Александра Непомнящего