Арабский мир продолжает борьбу с постигшими его в последние годы внутренними кризисами и вооруженными конфликтами. Стартовые позиции арабских стран перед разразившейся в ближневосточном регионе в 2011 году «арабской весной» и без того были сильно ослабленными изнутри. Раскол среди арабов усилился в 2014 году, когда сразу две страны в сердцевине Большого Ближнего Востока оказались на передовой войны с терроризмом.

Откуда в Сирию и Ирак пришла террористическая организация «Исламское государство» (ИГ, ИГИЛ, ДАИШ - запрещена в РФ), каковы были движущие мотивы подрыва государстванных устоев Сирийской Арабской Республики с дальнейшей проекцией этой угрозы на Ирак и какова роль некоторых аравийских монархий в этом масштабном «эстремистском проекте» - тема для отдельного анализа. В этой работе мы лишь ограничимся констатацией основных «драйверов» дестабилизации арабского мира, рисков и вызовов с которыми он обречен сталкиваться в предстоящие годы и даже десятилетия.

На пике могущества ИГ в 2014-2015 годах арабский мир оказался глобальным эпицентром вооруженных конфликтов и гуманитарных кризисов. Здесь сосредоточено 5% населения мира, на которые в 2014 году пришлось 68,5% всех смертей от вооруженных конфликтов в планетарном масштабе. В указанный год арабские страны подверглись 45% террористических атак, произошедших в мире, на их территории находились 57,5% беженцев и 47% внутренне перемещенных лиц. По данным Программы развития ООН (ПРООН, UNDP), международной организации в системе Объединенных Наций (Доклад о развитии человеческого потенциала в арабском регионе - 2016, Arab Human Development Report - 2016), питательной почвой для войн и дестабилизации в регионе стала крайне тревожная социальная ситуация.

В возрастном отношении - это один из наиболее «молодых» регионов мира. На рубеже 2017−2018 гг. население арабских стран в возрасте 14−25 лет достигло 52,7%. При этом безработица среди молодежи продолжает бить антирекорды - еще нынешний уровень близок к 50%. Чтобы разрядить социальное напряжение, стабилизировать рынок труда, по подсчетам экспертов ООН, с 2014-го до 2020 годы арабский мир должен создать 60 млн новых рабочих мест.

Вместе с омоложением арабской улицы, ставшей основным источником протеста и «поставщиком боевиков» в различные экстремистские группировки, происходит старение политических элит. Средний возраст министров в арабских странах - 58 лет, и это в одном из самых молодых регионов мира.

Произошедшие после «арабской весны» определенные изменения в политических надстройках стран региона носили строго косметический характер. Устранения глубинных проблем, включая разрыв между ожиданиями молодого поколения и реальной готовностью местных «возрастных» правительств работать над их решением, не произошло. Более того, их критическая масса из года в год накапливается, лишь откладывая во времени очередные внутриполитические взрывы с выраженными трансграничными последствиями.

Политические системы арабского мира не обновляются, в своей массе они демонстрируют готовность лишь к строго дозированным реформам социально-экономического свойства, без существенных изменений в государственной системе управления. Ярчайший пример подобного тренда - Саудовская Аравия, где все присущие арабскому миру внутренние вызовы местная элита и ее нынешний лидер (наследный принц Мухаммед бин Салман) пытаются нейтрализовать без сколь-нибудь значимых политических нововведений.

Политические режимы арабских стран остаются репрессивными в своей основе. Исключений из общего правила особого места и роли армии и других силовых ведомств в этой части ближневосточного региона практически не существует. Правительства осуществляют жесткий контроль над любой активностью внутренней оппозиции. Принцип выборности при формировании органов власти или полностью отсутствует (арабские монархии), или носит фиктивный характер. Это создает постоянное внутриполитическое напряжение даже в странах, которые традиционно считались устойчивыми изнутри благодаря действующим там десятилетиями консенсусам между элитами и рядовыми гражданами.

Неблагоприятные внешние факторы только усугубляют это внутреннее напряжение. Арабский мир раздирают следующие противоречия трансграничного свойства: ­

- Отсутствие лидера и многосторонней платформы выработки консолидированных решений

Египет значительно ослаблен чередой внутренних конфликтов и продолжающейся борьбой с террористической угрозой на своей территории. Крупнейшая арабская республика с населением свыше 93 млн человек в предстоящие годы обречена сконцентрироваться на решении собственных проблем. Проекция силы и влияния Египта будет происходить исключительно в непосредственной близости от его границ. Например, в виде ударов по базам ливийских экстремистов, не более того.

У Саудовской Аравии всегда было больше шансов занять место лидера, прежде всего, учитывая ее финансовые возможности. Однако и крупнейшая арабская монархия не избежала проверки на внутреннюю устойчивость, которая, впрочем, здесь пока носит большей частью скрытый характер. Королевство фактически провалило «победоносную миссию» в Йемене, не завоевало существенных позиций в Ираке и Сирии, опустилось до уровня межарабских разборок (кризис вокруг Катара).

Что касается общеарабской платформы, то в этом вопросе ситуация близка к катастрофической. Лига арабских государств (ЛАГ) находится в поиске новых аргументов для своего существования, помимо традиционной площадки отстаивания интересов палестинского народа и выступления единым антиизраильским фронтом. ЛАГ оказалась не в состоянии (и это с учетом колоссального давления Саудовской Аравии и Египта), свести к «общеарабскому знаменателю» позицию по Ирану. Ирак и Ливан не поддержали антииранские инициативы своих партнеров по ЛАГ. Последняя постепенно отстраняется и от актуальных процессов вокруг Израиля, с которым те же Саудовская Аравия и Египет готовы вести прямой диалог на платформе «сдерживания Ирана».

Будущее Совета сотрудничества арабских государств Персидского залива* (ССАГПЗ) находится в полной неопределенности. Разразившийся минувшим летом кризис вокруг Катара основательно и на годы вперед подорвал планы Саудовской Аравии сколотить антииранскую коалицию даже в ее узком составе (монархии Залива);

- Избыток так называемых несостоявшихся государств или стран, оказавшихся в непосредственной близости от данного порога

Ливия, Сомали, Судан, Ирак, Йемен, Сирия, Ливан представляют из себя постоянные точки актуальной или потенциальной дестабилизации далеко за их территориальными пределами. Это страны с сильной подверженностью дезинтеграции и ограниченностью собственных ресурсов, необходимых для успешного противостояния внешним вызовам;

- Дефицит ответственности и политической воли у местных элит, которые привыкли полагаться на связи с главной внешней военной силой на Ближнем Востоке

Отношения с США у ведущих арабских стран после 2011 года не избежали серьезных испытаний. В особенности этим отличились некогда незыблемые связи между Каиром и Вашингтоном. Однако арабские политические режимы при всех публичных заявлениях с их стороны о проведении впредь многовекторного внешнеполитического курса остаются в избыточной зависимости от США. Плотность размещения американских военных баз в регионе, двусторонние соглашения США о гарантиях безопасности и многомиллиардные оружейные контракты с арабскими странами не позволяют озвученным ими декларациям о «самостоятельности» найти свое реальное воплощение.

Плюс ко всему - высочайшая зависимость арабского мира от технологий Запада в промышленной сфере и проявившая себя в последние годы (на фоне низких цен на нефть) тенденция нехватки собственных финансовых ресурсов. Та же Саудовская Аравия, «главный казначей» арабского мира на протяжении десятков лет, вынуждена обращаться с запросами о кредитовании и инвестициях к западным финансовым корпорациям, идти на частичную приватизацию государственных активов (нефтекомпания Saudi Aramco).

Деньги у аравийских монархий есть, но эффективность их использования вызывает большие сомнения. Так, ранее стало известно, что правительство Саудовской Аравии приступило к размещению контрактов на строительство пяти дворцов в «городе будущего» на побережье Красного моря. Семья аль-Сауд решила дать старт крупнейшему проекту Ближнего Востока всех времен со строительства именно резиденций для высших лиц арабской монархии. В высокотехнологичном городе под названием NEOM (1) разместятся сразу пять дворцов, два из которых будут построены для короля Салмана ибн Абдул-Азиза аль-Сауда и наследного принца Мухаммеда бин Салмана (сын короля Салмана). Или такой пример. Власти Саудовской Аравии в ближайшие десять лет намерены инвестировать $ 64 млрд в сферу развлечений Королевства. Это уже другой масштабный проект - строительство в районе Киддия, в 40 км к юго-западу от саудовской столицы Эр-Рияда, «первого и единственного в своем роде» города развлечений. Он призван стать культурным, социальным и развлекательным центром для будущих поколений первой арабской экономики. Другой вопрос, что у этого молодого поколения никто и не спрашивал, желает ли оно видеть новые дворцы монарших особ на побережье Красного моря и «город развлечений» под Эр-Риядом, когда первая арабская экономика переживает далеко не лучшие времена; ­

- Ввязывание в борьбу с «иранским агрессором»

Такая борьба представляется саудовцам одной из основ общеарабской солидарности, но, на самом деле, отвлекает на себя огромные ресурсы и отличается заведомой бесперспективностью. Это во многом навязанная Саудовской Аравии, Египту, арабским монархиям Залива игра со стороны США и Израиля. Первые получают «железный аргумент» сохранения своих доминирующих военных позиций в регионе и загрузку мощностей американского военно-промышленного комплекса. Второй - канализирует энергию арабского мира в выгодное для себя русло, отвлекая его от того же палестинского вопроса. Вовсе не случайно, что раздражающие арабов инициативы США вокруг застарелой ближневосточной проблемы - палестино-израильский конфликт - реализуются именно на фоне отвлеченного на Иран внимания ведущих сил арабского мира. Кто бы решился признать Иерусалим столицей Израиля и наметить датой переноса в этот город американского посольства 14 мая 2018 года (2), не будь арабы столь разобщены и переориентированы на противостояние с шиитским супостатом? Думается, никто. Но после «арабской весны» многое изменилось в сердцевине Ближнего Востока, и эти изменения явно не в пользу самих арабов.

Сохранение статус-кво в практически неизменном виде до сих пор удается лишь в арабских странах с небольшим населением и высокими доходами от продажи углеводородов. Но нестабильность с территорий крупных государств не может обойти их стороной. Арабский мир неуклонно втягивается в геополитическую воронку масштабной эскалации, которая может охватить сопредельные регионы.

Ближний Восток пропитан страхом большой войны, недавно заявил высокопоставленный иранский дипломат. В эпицентре тревожных ожиданий - арабский мир. За победой над террористической организацией ИГ, о которой поспешили объявить в Ираке и Сирии, умиротворение не пришло. Напротив, вооруженные конфликты вновь приобретают межгосударственные очертания, местные правительства менее разборчивы в применении военной силы за пределами своих границ или при задействовании репрессивных органов внутри.

*В арабских странах региона Персидский залив называют «Арабским». В ССАГПЗ входят шесть стран Залива (Бахрейн, Катар, Кувейт, Оман, ОАЭ и Саудовская Аравия).

(1) Проект NEOM - детище наследника саудовского престола, принца Мухаммеда. В апреле 2016 года он презентовал проект «Видение 2030» (Vision 2030), нацеленный на проведение в Королевстве социально-экономических реформ. В аравийских песках на саудовском побережье Красного моря планируется возвести с нуля высокотехнологичный мега-город NEOM площадью 26,5 тыс кв. км. Стоимость проекта соответствует его размаху - $ 500 млрд.

(2) 14 мая, в годовщину принятия в 1948 году Декларации независимости Израиля, на палестинских территориях каждый год отмечается как «Накба» («Катастрофа»). «Выбор американцами даты для переезда посольства, когда палестинцы отмечают „Накбу“, подчеркивает их абсолютную невосприимчивость к тому, что происходит в регионе», - заявил главный палестинский переговорщик в рамках ближневосточного мирного процесса Саеб Эрекат.