Вопреки убеждениям Бегина и публикациям демагогов, пекущихся о своих сиюминутных интересах, когда процесс начнется, принятие решений более или менее такого плана почти неизбежно.

Зеев Бегин, сын Менахема Бегина, очень милый человек. Он не может не понравиться. Хорошо воспитан, вежлив и скромен, в общем, такой, с кем хотелось бы дружить.

К сожалению, его политические взгляды куда менее симпатичны. Они даже круче дел его отца. Его отец, побывав во главе «Иргуна», сел рядом с Анваром аль-Садатом из Египта и заключил с ним мир. Его сын, однако, ближе к Голде Меир, которая проигнорировала мирные заигрывания Садата и ввергла нас в чудовищную войну Судного дня.

Бегин-младший ярый приверженец «ревизионистской» веры в сионизм, основателем которой был Владимир (Зеев) Жаботинский. Одна из ее характерных черт в том, что «ревизионисты» придавали огромную важность текстам и декларациям. Но рабочее движение, возглавленное Давидом Бен-Гурионом, в грош не ставило слова и декларации, уважая только «факты на земле».

На прошлой неделе Зеев Бегин написал одну из своих редких статей. Ее главный смысл в том, чтобы доказать невозможность мира с палестинцами, несбыточной мечты израильских сторонников мира (Ha-Aretz , 9.10). Цитируя многочисленные палестинские тексты, речи и даже учебники, Бегин показывает, что никогда, никогда, никогда они не откажутся от своего «права на возвращение».

Поскольку такое возвращение станет концом еврейского государства, Бегин настаивает на том, что мечта о мире - пустая мечта. Мира не будет никогда. И точка.

Аналогичные мысли высказал другой глубокий мыслитель, Александр Джекобсон в важной статье в «Ха-Арец» (Ha-Aretz , 9.26). Она направлена на меня лично, а заголовок гласит: «Верен Израилю, но не истине». Он обвиняет меня в том, что я терпимо отношусь к движению БДС (Бойкот, дивестиции, санкции), которое намерено положить конец Израилю.

Откуда он это взял? Просто: БДС подтверждает право палестинцев на возвращение, а это, как всем известно, означает разрушение Государства Израиль.

Я лично возражаю против БДС по нескольким причинам. «Гуш Шалом», движение, к которому я принадлежу, было первым, объявившим (в 1997 году) бойкот поселениям. Наша цель состояла в том, чтобы отделить израильский народ от поселений. БДС бойкотируя весь Израиль, достигает противоположного результата: оно толкает народ Израиля в объятия поселенцев.

Я не хочу призывать кого-то бойкотировать меня.

Из всех пунктов программы БДС меня меньше всего волнует требование к Государству Израиль признать «право палестинцев на возвращение». Оно просто нелепо. И за тысячу лет БДС не вынудит Израиль так поступить. Зачем же копья ломать?

Прольем сперва некоторый свет на проблему.

Когда в 1948 году британцы ушли из Палестины, на территории между Средиземным морем и рекой Иордан проживало примерно 1,2 миллиона арабов и 635 000 евреев. К концу разразившейся войны примерно 700 000 арабов бежали или были изгнаны. Эту войну стали позднее называть «этнической чисткой». На территории, завоеванной израильской армией, арабов почти не осталось, но следует помнить, что на территории, завоеванной арабскими армиями, евреев не осталось вовсе. К счастью для нас, арабам удалось оккупировать лишь небольшие полоски земли, на которой жили евреи (например, блок Эцион, Восточный Иерусалим и другие), тогда как наша сторона захватила большие населенные территории. Как участвовавший в боях солдат я видел это своими глазами.

Число арабских беженцев умножалось естественным образом и к сегодняшнему дню достигло примерно шести миллионов. Около 1,5 миллиона из них живут на оккупированном Западно берегу, около миллиона в полосе Газы, а остальные рассеянны в Иордании, Ливане, Сирии и по всему миру.

Но вернулись бы они все назад, если бы возникла такая возможность? Остановимся на этом.

Расскажу об одном примечательном случае в моей жизни.

Меня пригласили прочитать лекцию в Нью-Йорке. Я был приятно удивлен, увидев в первом ряду моего хорошего знакомого, молодого арабского поэта, Рашида Хусейна. Рашид родился в деревне неподалеку от Назарета. Он упросил меня зайти к нему в гости в его квартиру в Нью-Джерси.

Зайдя к нему, я был ошеломлен. Крошечная квартирка была переполнена людьми: самыми разными палестинскими беженцами: молодыми и старыми, мужчинами и женщинами. Началось длинное и очень эмоциональное обсуждение проблемы беженцев.

По дороге домой я сказал жене: «Знаешь, что я ощутил? Очень не многие из них хотели бы вернуться, но все они готовы умереть за свое право на возвращение!»

Рахель, очень приметливая, ответила, что и у нее сложилось такое же ощущение.

Сегодня, спустя десятки лет, я убежден, что эта их позиция осталась неизменной: есть огромная разница между принципом и его осуществлением.

Принцип невозможно отрицать, и он распространяется на каждого беженца. Он защищен международным правом. Он священен.

Любое соглашение о мирном урегулировании между государством Израиль и Палестиной в будущем должно включать пункт, подтверждающий принципиальное согласие Израиля с «правом палестинцев и их потомков на возвращение».

Ни один палестинский лидер не сможет подписать соглашение без этого пункта.

Реально обсуждение может начаться только после того, как это препятствие будет снято.

Воображаю такую картину: когда на мирной конференции соглашение по этому пункту достигнуто, председатель переводит дух и произносит: «Теперь, друзья, приступим к реальному вопросу: как мы будем практически решать проблему беженцев?»

Шесть миллионов палестинских беженцев - это шесть миллионов индивидуальных судеб. Единообразное решение для всех невозможно.

Многие беженцы - возможно, половина из них - построили свою новую жизнь в других странах. Для них «право на возвращение» остается лишь принципом: они и в мыслях не имеют вернуться в деревни своих предков, даже если они сохранились. Некоторые из них люди зажиточные, некоторые разбогатели, некоторые очень разбогатели.

Один из моих самых богатых (надеюсь, он не станет возражать?) знакомых, Салман Абу Ситта, который начал жизнь босоногим мальчишкой в Негеве, бежал со своей семьей в Газу в 1948 году и впоследствии стал очень удачливым подрядчиком в Газе и странах Залива. Мы встретились на мирной конференции, провели после нее очень эмоциональный частный обед, но к согласию не пришли.

Абу Ситта настаивает на том, что всем беженцам должно быть разрешено вернуться в Израиль, даже если их расселят в негевской пустыне. Я не вижу в этом практического смысла.

Я сотни раз обсуждал решение этой проблемы с палестинцами от Ясира Арафата до обитателей лагерей беженцев. Большинство из них в наши дни подписались бы под формулой, предполагающей «справедливое и согласованное решение проблемы беженцев» - «согласованное», включая Израиль.

Эта формула вошла в «Арабскую мирную инициативу», составленную Саудовской Аравией и официально принятую всем мусульманским миром.

Как это будет выглядеть практически? Каждой семье беженцев будет предложен выбор между фактическим возвращением и адекватной компенсацией.

Возвращением - куда? В некоторых редчайших случаях деревня, из которых их выселили, все еще пуста. Можно вообразить символическую реконструкцию двух-трех таких деревень их прежними жителями.

Согласованному числу должно быть разрешено вернуться на территорию Израиля, особенно если у них здесь остались родственники, которые помогут им пустить новые корни.

Израильтянам будет непросто это проглотить, но не так уж и сложно. В Израиле уже проживает около двух миллионов граждан-арабов, более 20% населения. Еще, допустим, четверть миллиона, не составит реальной разницы.

Всем другим будет выплачена щедрая компенсация. Они смогут использовать ее, чтобы лучше устроить свою жизнь там, где они сейчас находятся, или эмигрировать, например, в Австралию или в Канаду, которые охотно примут их (с их деньгами).

Примерно 1,5 миллиона беженцев живут на Западном берегу и в Газе. Также большое их число живет в Иордании, являясь гражданами этой страны. Некоторые до сих пор находятся в лагерях для беженцев. Все они охотно примут компенсацию.

Откуда появятся эти деньги? Израиль должен будет внести свою долю (сократив при этом свой огромный военный бюджет). Значительная часть поступит от всемирных организаций.

Осуществимо ли это? Да, осуществимо.

Скажу больше: при благоприятной атмосфере, это даже вероятно. Вопреки убеждениям Бегина и публикациям демагогов, пекущихся о своих сиюминутных интересах, когда процесс начнется, принятие решений более или менее такого плана почти неизбежно.

И не будем забывать, что эти «беженцы» - люди.