Даже если бы США 7 апреля не нанесли ракетный удар по авиабазе, контролируемой сирийским правительством, все равно было бы очевидно, что для Москвы в Сирии скоро наступит критический момент. По мере того, как конфликт непрерывно набирает обороты, первоначальные достижения Кремля выглядят все менее впечатляющими. Кажется, что для Кремля наступил момент, когда пересмотр стратегии становится неизбежным и необходимым шагом. 

С сентября 2015 года, когда было принято решение начать военную операцию, Россия, конечно, одержала несколько побед. Сражаясь совместно с Ираном (и его прокси-группами, такими как «Хезболла») с целью поддержать правительство президента Башара Асада, Россия восстановила и расширила свое влияние в Сирии и на Ближнем Востоке в целом. В частности, эта операция привела к тому, что на территории Сирии появились российские воздушные и военно-морские базы – и никакое сирийское правительство, к каким бы силам оно ни принадлежало, не сможет эти базы закрыть еще несколько десятилетий. 

Россия предприняла амбициозную попытку реструктурировать стратегический порядок в регионе. Получив с помощью военных баз и энергетических сделок рычаги воздействия на регион, Россия также явно намерена изменить баланс сил и в Европе. 

Изначально казалось, что все складывается по замыслу Кремля: свидетельством изменения региональной структуры было преобладание Асада над силами повстанцев. Сохранение Асада у власти гарантировало, что в стране остается лидер-клиент, который наряду с интересами своей семьи может продвигать интересы России и Ирана. Это также позволило России выбраться (по крайней мере временно и частично) из ситуации изоляции, в которую Запад поставил ее после ее военных действий против Украины. 

Однако Кремль уже осознает, что он не может позволить себе долговременное военное участие в сирийской гражданской войне. В его распоряжении нет и дорогостоящих инструментов, необходимых для миротворческой деятельности и реконструкции страны. Если целью России является такой послевоенный порядок в Сирии, где Асад и его партия будут доминирующими политическими силами, то надежд на это остается все меньше и меньше. 

Для России начинают возрастать и дипломатические издержки сирийской кампании. Поскольку Кремль продолжает поддерживать Асада, то увеличивается риск, что перед ним встанет проблема виновности в соучастии. Многократное использование Асадом химического оружия нарушает международное право и приводит в ужас лидеров во всем мире, поэтому дальнейшая поддержка сирийского президента Москвой приведет лишь к еще большей изоляции России от ЕС и США. Несмотря на всю силу антизападной риторики, которую Кремль обрушивает на внутреннюю аудиторию, наступит момент, когда Москва, несомненно, будет стремиться возобновить связи со своими крупнейшими торговыми партнерами и приоритетными политическими собеседниками – странами Запада. Именно с ними, а не с авторитарными Китаем, Турцией или Ираном. 

Москва, как и любой иностранный интервент, участвующий во внешней гражданской войне, теперь должна превратить силу в авторитет, то есть создать порядок с той или иной формой легитимности, основанной на взаимных политических договоренностях между различными игроками в Сирии. И это связано не только с ростом расходов на долгосрочное вмешательство, у которого нет четкой конечной точки, но и с тем, что интересы Москвы могут быть «захвачены» Асадом, а возможно и Тегераном. Чем дольше продолжаются боевые действия, тем сильнее личное и политическое выживание Асада зависит от присутствия российской военной силы – и ввиду отсутствия перспектив разрешения конфликта это способно принять для России форму бессрочных обязательств, которые приносят пользу Асаду и его патронам в Тегеране, но не России. 

При этом не похоже, что соблюдение Россией обязательств как-то отражается на уступчивости Дамаска. Недавнее использование Асадом химического оружия показывает, что он намерен оставаться независимым от российского контроля (насколько это возможно) и не собирается подчиняться каким либо приказам или ограничениям. Существует множество свидетельств того, что Москва пришла в ярость в связи с тем, что Асад использовал это оружие, не уведомив Кремль. Но уже не важно, знала ли Россия о предстоящем ударе или нет. Нахождение в союзе с Асадом уже само по себе делает Россию соучастницей этого военного преступления, сводя на нет попытки Владимира Путина возобновить с Вашингтоном стратегический диалог. 

В теории у России нет надобности связывать себя безоговорочными обязательствами с самим Асадом, ведь в долгосрочной перспективе можно продолжать поддерживать похожую на асадовскую версию власти, продолжающую управлять Сирией. Подобный сценарий (не Асад, но нечто похожее), если его поддержат все местные участники мирных переговоров, обладал бы легитимностью, авторитетом и, возможно, положительно отразился бы на безопасности народа Сирии. Но на деле Путин до сих пор остается верен Асаду, и даже сказал ему, что не позволит ему проиграть. При этом Асад неоднократно давал понять, что его конечная цель – возвращение контроля над Сирией в полном объеме и, вероятно, уничтожение всех оставшихся повстанцев. На меньшее он не согласен. Едва ли такая позиция может способствовать нахождению компромисса по соглашениям о прекращении огня, не говоря уже о достижении мирного соглашения. 

Если война будет продолжаться бесконечно (что не в интересах России), то способность Асада управлять Сирией будет полностью зависеть от масштабной и дорогостоящей поддержки России. При этом есть основания полагать, что Асад и дальше будет использовать террористические взрывы и химическое оружие, т.к. все больше сомнений вызывает его способность собрать достаточное для операции количество сухопутных войск. Согласно существующим данным, боеспособные силы, на которые может положиться Асад, сократились до 18 тыс. человек, а что касается качества сирийской «армии», то на этот счет Россия делала весьма едкие комментарии. 

Поэтому уже до того, как 6-7 апреля американские ВС нанесли удар по военной базе Шайрат, было очевидно, что для Путина и его правительства наступает момент истины. Авиаудары и вновь прозвучавшее со стороны американцев требование отстранения Асада от власти свидетельствуют о возрастающих издержках и рисках вмешательства для защиты Асада. Москва по-прежнему отрицает факт использования Асадом химического оружия, что превращает ее в соучастника нарушения договоренностей. Теперь Москва должна отправить в Сирию дополнительные средства ПВО, размещенные на кораблях ВМФ. Результатом уже стала возросшая изоляция России и исчезновение надежд на сделку с Америкой. 

Вашингтон фактически сказал Кремлю, что не только Асад должен уйти, но если Россия продолжит поддерживать его, то администрация Трампа спишет Россию в качестве партнера. Если Кремль откажется от Асада, то он лишится шансов на реальное партнерство с Ираном, т.к. Асад является неотъемлемой частью иранской региональной стратегии. Но поскольку Вашингтон предлагает лишь возможность стратегического диалога – без каких-либо признаков компромисса в отношении Сирии или Украины – вероятно, что Путин будет выжидать и продолжать проводить политику, которая уже привела его в тупиковую ситуацию, в которой сейчас находится он и Россия в целом. Отсюда следует вывод: Россия неизбежно столкнется с расплатой за свою политику на Ближнем Востоке. 

Стивен Блэнк, Intersection Project