Саудовская Аравия готовит почву в Средней Азии

Немалая часть проблем Ближнего и Среднего Востока связана с претензиями Саудовской Аравии на гегемонию в исламском мире. Столкновение интересов салафитского королевства с шиитским Ираном в Йемене, Ираке, Ливане, странах Персидского залива и Сирии дополняют его планы в Центральной Азии, прямо угрожающие постсоветским республикам и России. Снижение уровня американо-саудовского сотрудничества, вызванное резкой трансформацией ближневосточной политики США, поставило перед Эр-Риядом задачу перестройки экономики.

Король Сальман пытается совместить это с усилением позиций своего сына, наследника наследного принца Мухаммеда бен Сальмана в преддверии борьбы за трон. Одновременно на рынок труда королевства выходят сотни тысяч уроженцев Узбекистана и других стран Центральной Азии, лишившихся работы в России из-за экономического кризиса. Вовлечение их в круг салафитского религиозно-политического влияния дает королевству возможности по усилению своего влияния в ЦАР и России, которыми оно до недавнего времени не обладало. Рассмотрим процессы, идущие в Саудовской Аравии, опираясь на материалы экспертов ИБВ С. С. Балмасова и Ю. Б. Щегловина.

Проверка на бедность

Эр-Рияд обнародовал основные контуры плана по трансформации экономики Саудовской Аравии. Его основная идея – избавление от нефтяной зависимости. Нефть дает королевству 98 процентов доходов бюджета. Мухаммед бен Сальман, не слишком успешный в военных вопросах, монополизирует основные кадровые решения, влияющие на экономику. При этом в Йемене войска «аравийской коалиции» забуксовали, а в Сирии просаудовские силы вот-вот окажутся в Идлибском котле. 25 апреля принц обнародовал рассчитанный до 2030 года план реформ экономики.

Среди его основных пунктов приватизация (для начала пяти процентов национальной нефтяной компании АРАМКО), резкое сокращение субсидий на воду и продовольствие, стимулирование внутреннего военного производства, снижение безработицы и создание Фонда национального благосостояния, двухтриллионные средства которого планируется инвестировать в мировую экономику. Пока демонстрируется традиционная для Эр-Рияда помпезность, притом что глобальный проект не первый в истории королевства. Его власти регулярно извещают мир о грандиозных планах такого рода.

В 1970-м, за 11 лет до образования ССАГПЗ, в КСА приняли первый пятилетний план. Девятая пятилетка закончилась в 2014-м. Все страны ССАГПЗ в настоящее время имеют планы развития экономики до 2030 года. КСА стало последним. При этом если раньше вся стратегия развития была привязана к ВВП, то сейчас речь идет о создании адаптивной инвестиционной среды и проведении экономических реформ. В этой части Эр-Рияд добавил социальную составляющую: предлагается сокращать субсидии на воду и продовольствие в пропорции к личным доходам. Таким образом маскируется полная отмена субсидий. Время показательных роскошеств в КСА закончилось.

Заявление М. бен Сальмана: «Страна стоит в одном шаге от создания своего ВПК» – дилетантизм. Откуда взяться военной промышленности, если в стране нет инженерной школы и образованных кадров? Можно купить и перенести в КСА завод по изготовлению ракет французского или американского производства. Но страна, в которой доплачивали за то, чтобы молодой человек окончил среднюю школу, не может запустить процесс модернизации экономики. Можно заменить нефтяные доходы на инвестиционные. Но инвестиции отбивают вдолгую и не в тех объемах, к которым привыкли в КСА. Если же речь идет о рисковых и быстродоходных операциях, то это не инвестиции, а спекуляции, что неприемлемо, когда речь идет о фонде будущих поколений. Впрочем, заявления принца о модернизации, по оценкам экспертов, адресованы не инвесторам, а молодым жителям КСА, которые не будут так зажиточны, как их родители.

Центральным пунктом создания новой экономики должна стать приватизация АРАМКО, на примере чего будет продемонстрирована «прозрачность и открытость» власти, а также отделенность экономики от политики. То есть М. бен Сальман хочет дистанцировать экономическую жизнь от династии Аль Сауд. И этот ход может стоить принцу головы. Поскольку непонятно, на чем будет базироваться авторитет династии. Допуск в экономику КСА чужаков создает опасный прецедент разрушения монополии на принятие решений. В один прекрасный момент у династии может не хватить сил для удержания ситуации под контролем. Возможно, что апеллирование к саудовской молодежи – попытка нащупать новую политическую опору.

18 апреля был уволен министр электроэнергетики и водных ресурсов. После первого сокращения дотаций в декабре 2015-го суммы в счетах за воду увеличились на 500 процентов. Уволенный министр взял вину на себя. Причем это первое и не самое большое из запланированных сокращений дотаций и субсидий, притом что последними пользуются все подданные королевства и 86 процентов населения не желают их отмены, а королевскому дому предстоят экономические маневры в условиях рекордных дефицитов бюджета за последние десятилетия.

По оценкам экспертов, предложенный принцем план развития экономики не несет никакой конкретики. Предполагается, что основная цель выступления М. бен Сальмана – предупреждение населения об изменении правил общественного договора и о том, что его условия будут ужесточаться даже при возвращении нефтяных котировок к прежнему уровню. Нынешний кризис мировых цен на черное золото убедительно показал: перспектив у такой страны, как КСА, в экономике нет.

Причем в выступлениях принца не была затронута тема мессианства Эр-Рияда в мусульманском мире и попыток играть роль главного выразителя интересов суннитского сообщества, которая съедает львиную долю нефтяных доходов КСА. Королевство получало их, ничего не производя и не изобретая, постепенно погружаясь в замкнутый круг, из которого его власти пытаются выбраться при изменениях в составе присутствующей на территории КСА иностранной рабочей силы за счет явного наращивания центральноазиатского контингента.

Кочующий рынок

Дело в том, что мировой экономический кризис вызвал трансформацию рынка труда. Россия, находившаяся на втором месте в списке государств, принимающих трудовых мигрантов, к началу 2016 года уступила его Германии. К 2017-му она может оставить тройку самых привлекательных для них стран. По имеющимся данным, миграционные потоки в РФ (главным образом из Центральной Азии) снизились почти на треть. Хотя убыль отчасти компенсировалась за счет беженцев и трудовых мигрантов с Украины. Схожие процессы идут в Казахстане, принимавшем значительную часть выезжавших на заработки из Узбекистана, Таджикистана и Киргизии.

Во многом это обусловлено ослаблением рубля и тенге, отчасти вызванным избыточной зависимостью экономик Казахстана и России от экспорта углеводородов. В результате привлекательность их трудовых рынков для мигрантов из Центральной Азии заметно снизилась. Их зарплата в долларовом эквиваленте уменьшилась более чем вдвое. В результате работа в России и Казахстане для многих стала невыгодной. Положение не смогло изменить снижение стоимости аренды жилья в крупных городах принимающих стран, поскольку оно сведено на нет удорожанием продуктов питания и услуг. Следствием стало обмеление миграционных потоков из центральноазиатских стран в государства ЕАЭС. Исключение – Киргизия, чьи граждане обладают рядом льгот.

В итоге часть бывших мигрантов осталась дома, переместившись в сельские районы, где жизнь дешевле, чем в городах, а многие попытались найти альтернативу на других направлениях. Свыше 600 тысяч человек (более половины из них граждане Узбекистана и этнические узбеки) переехали на работу в государства Аравийского полуострова, в первую очередь в Саудовскую Аравию и ОАЭ. Страны – члены ССАГПЗ пострадали от падения нефтяных цен гораздо меньше, чем их конкуренты, включая Россию и Казахстан. У последних снижение национальных валют на пике кризиса достигало 87 и более процентов (до 114), при дальнейшем постепенном «выравнивании», а в принимающих трудовых мигрантов аравийских монархиях средние колебания курсов не превышали 10 процентов, что обусловило рост интереса к их трудовым рынкам.

Басмачи в третьем поколении

В Саудовской Аравии живет крупная группа потомков этнических узбеков, прибывших туда в 1917–1930 годах после подавления царским режимом восстания местного населения в 1916-м и в период установления в регионе советской власти и борьбы против басмачества. Значительная часть беженцев осела на Аравийском полуострове. Многие хотели поселиться вблизи главных мусульманских святынь – Мекки и Медины. Некоторые были богаты, но в основном их возвышение произошло в 80-е, когда Саудовская Аравия противодействовала советскому присутствию в Афганистане. Потомки узбекских переселенцев использовались ее спецслужбами для поддержки моджахедов, особенно соплеменников.

Помимо получения серьезных позиций в саудовских силовых структурах натурализовавшиеся в КСА узбеки увеличили свое материальное благосостояние, поскольку подобные услуги щедро оплачивались. Вывод же советского ограниченного контингента из Афганистана перед распадом СССР не привел к прекращению налаженного сотрудничества. Эр-Рияд активно использовал узбекские каналы для проникновения в страны Центральной Азии и закрепления там. При помощи крупных по местным меркам денежных ресурсов и авторитета «победителей советских безбожников» в Афганистане деятельность этих эмиссаров имела значительный успех.

Впрочем, попытки искусственного раскачивания ситуации в Центральной Азии в 1999–2001 и 2005-м продемонстрировали, что власти бывших советских республик, особенно Узбекистана, держат ситуацию под контролем. Инструменты влияния Эр-Рияда были урезаны – местные власти, прежде всего режим Ислама Каримова, усилили репрессии против «пришлого нетрадиционного ислама» и ликвидировали (или взяли в оборот) многие из каналов его проникновения в Центральную Азию. У Саудовской Аравии остался серьезный ресурс для обработки населения региона – наличие хаджа, обязательного для правоверных мусульман паломничества к святым местам в Мекку и Медину. Несмотря на то, что в последние годы руководство стран региона (особенно Таджикистана) принимает меры для предотвращения поездок склонных к радикализму людей в КСА, запреты не могут изменить ситуацию с распространением в Центральной Азии радикального ислама, в том числе саудовского ваххабизма.

Еще одним мощным каналом его подпитки может стать трудовая миграция. Доказано, что в ходе «рабочих» поездок многие мигранты проникаются соответствующими идеями, чему способствуют тяжелые условия труда и проживания, отчужденность от коренного населения, произвол правоохранительных органов принимающих стран. Именно поэтому Ислам Каримов неоднократно выступал за ограничение трудовой миграции из его страны. Однако альтернативы предложить не смог – миллионы его сограждан по-прежнему не могут найти адекватную их ожиданиям работу. Массовый переезд на заработки стимулируется и национальными традициями – необходимостью справлять многолюдные свадьбы, стоимость проведения которых начинается с 10 тысяч долларов, тогда как даже в Ташкенте средняя зарплата редко превышает 200 долларов в месяц.

Усугубление кризиса в Казахстане и России и неспособность властей государств региона обеспечить население работой способствуют тому, что их граждане все чаще отправляются на заработки в аравийские монархии – нередко с подачи живущих там соплеменников. Не останавливают ни суровое законодательство аравийских монархий, ни консервативные нравы, царящие там. Главную роль продолжает играть денежный фактор. Причем власти аравийских монархий охотно пускают мигрантов. Они продемонстрировали свое трудолюбие, непритязательность к условиям работы и в основной массе – покорность. Кроме того, страны ССАГПЗ сознательно разбавляют находящихся на их территории мигрантов из стран «третьего» мира выходцами из Центрально-Азиатского региона, полагая, что усиление конкуренции между иностранцами позволяет ими манипулировать и минимизирует перспективы создания в их среде единого протестного фронта.

Наконец, расширение трудовой миграции дает спецслужбам Залива дополнительное прикрытие для своих действий в регионе. Если раньше сравнительно немногочисленные участники хаджа из центральноазиатских государств сразу попадали на учет местных спецслужб как потенциально завербованные их саудовскими коллегами агенты влияния, расширение трудовой миграции на Аравийский полуостров позволяет усложнить работу по выявлению подобных эмиссаров. Благо, контролировать миграционные потоки в сотни тысяч человек, опираясь на ресурсы структур безопасности даже такого мощного государства, как Узбекистан, практически невозможно, тем более в отношении этнических узбеков из других стран.

При этом полагать, что страны ССАГПЗ в состоянии принять всю многомиллионную массу центральноазиатских трудовых мигрантов, было бы заблуждением. Так, власти Саудовской Аравии, на которую приходится почти половина объема регионального трудового рынка, придерживаются политики дозированного приема иностранцев и лишь в исключительных случаях идут навстречу «дружеским» государствам вроде Пакистана как военного союзника, разрешая экспортировать на свою территорию до миллиона граждан. Страны, имеющие «нейтральный» статус, обычно обладают квотами 500–600 тысяч мигрантов, а потенциально опасным (Ливии или Йемену) выделяется меньшее количество рабочих мест или они не предоставляются вовсе.

Разносчики опасной весны

Государства Центральной Азии не могут претендовать на статус Пакистана, обладающего ядерным оружием и способного парировать угрозу для Саудовской Аравии со стороны Ирана. И хотя расширение присутствия мигрантов из этого региона не дает гарантированных оснований для осуществления революции на трудовом рынке аравийских монархий, наличие альтернативных маршрутов для работы (позволяющих совмещать ее с хаджем) способствует его трансформации и оттягивает заметную часть активного населения от России и Казахстана. Несмотря на позитивность таких изменений для нас (уменьшение конкуренции на рынке труда и снижение объемов выводимого капитала), это несет и потенциальные опасности.

Упрощается работа иностранных спецслужб по вербовке. С другой стороны, нет гарантий того, что «трудовые туристы» не будут вовлечены в деятельность исламистских организаций. В странах Аравийского полуострова, несмотря на наличие общего религиозного элемента, мигранты подвергаются притеснениям, представители правоохранительных органов часто ведут себя в их отношении жестко и высылают на родину за малейшие провинности. Жилье приезжим обычно предоставляется работодателем, но их бытовые условия в аравийских монархиях хуже, чем в России и Казахстане, а сменить «прописку» люди, как правило, не в состоянии.

Все это способствует их замкнутости, что служит питательной почвой для эмиссаров радикальных исламистских организаций. Даже в самой «цивилизованной» стране региона – ОАЭ среди мигрантов регулярно вскрывают заговоры. Обычно они организуются с участием «Братьев-мусульман», в последние годы все большую популярность набирает запрещенное в России «Исламское государство». Соответственно для стран ЕАЭС существует потенциальная опасность получить возвратные потоки трудовых мигрантов, среди которых могут оказаться лица, способные использовать заявленный поиск работы в качестве маскировки для деструктивной деятельности. Во всяком случае, серия майских арестов граждан центральноазиатских государств в Москве и Красноярске демонстрирует серьезность такого вызова.

Выводы из вышесказанного неутешительны. Саудовская Аравия, не отказываясь от агрессивного внешнеполитического курса и распространения салафитского ислама в мировых масштабах, стоит на грани самого серьезного экономического кризиса за всю свою новейшую историю. Эта страна в ближайшее время вынуждена будет принять ряд неординарных, неоднозначно воспринимаемых населением реформ, продуманность которых вызывает у экспертов такие же сомнения, как и вопрос о том, в какой мере руководство КСА отдает себе отчет в результатах своих действий.

На фоне распрей в вопросах престолонаследования и волюнтаризма в военных, кадровых и экономических вопросах пробивающего дорогу к трону принца Мухаммеда бен Сальмана нарастание в королевстве численности трудовых мигрантов из Центральной Азии может спровоцировать руководство КСА использовать их как «пятую колонну» в государствах ЦАР или инструмент дестабилизации в России и Казахстане. Речь о возвращении во времена войны в Чечне не идет и саудовские эмиссары в массовом порядке на территорию республик бывшего СССР не прибывают, но приближение «центральноазиатской весны» может значительно повысить уровень угрозы для Москвы, Астаны, Ташкента со стороны Эр-Рияда.