Zahav.МненияZahav.ru

Четверг
Тель-Авив
+30+16
Иерусалим
+28+15

Мнения

А
А

Смерть чиновника

Начальник отделения не перенес самой мысли о том, что кто-то может счесть его расистом. Он не смог смириться с тем, что и он, несмотря на свои многочисленные заслуги, может ошибаться.

Лиза Розовская
28.05.2015
Источник:Релевант
ShutterStock

Читайте также

Начальник отделения не перенес самой мысли о том, что кто-то может счесть его расистом. Он не смог смириться с тем, что и он, несмотря на свои многочисленные заслуги, может ошибаться. Не исключено, что в данном случае он никакой ошибки и не совершал: возможно, он не только не собирался дискриминировать посетительницу на этнической почве, но даже не нагрубил ей. Но только человек, полностью уверенный в своей правоте, способен на риторическое восклицание: "Я? Расист?" Червякова убил возведенный в закон трепет перед вышестоящими. Рониса – возведенная в абсолют уверенность в собственном моральном превосходстве.

Самоубийство Ариэля Рониса, начальника отделения Управления по делам населения и миграции, это, безусловно, трагедия. За последние двое суток о ней было сказано уже почти все – начиная от пресловутого "слова убивают" (подразумевающего, что всем нам не помешала бы самоцензура) и кончая тем, что бывшего сотрудника ШАБАКа, заведовавшего реабилитацией коллаборационистов и занимавшегося многими другими не слишком стерильными делами, не жаль вовсе. Он, по-видимому, был не вполне вменяем, иначе не решил бы застрелиться из-за какого-то поста в Фейсбуке, пишут многие.

Однако, как часто случается, язык (в данном случае – русский) подсказывает нам иную интерпретацию событий. Заголовком к сообщению о гибели Рониса могло бы послужить заглавие рассказа Чехова "Смерть чиновника". И, если рассмотреть произошедшее через призму литературы, трагедия превратится в фарс и, возможно, поможет нам понять нечто о нашем обществе.

Чиновника Червякова, у которого за минуту до трагического чиха было все (он "сидел во втором ряду кресел", глядел в бинокль на "Корневильские колокола"" и "чувствовал себя на верху блаженства"), раздавила махина табели о рангах. Он не смог победить возведенное в непреложный закон лизоблюдство, оказался не в силах преодолеть унизительную и тотальную зависимость "маленького человека" от сильных мира сего. В сущности, он и не пытался бороться с этими своими слабостями, ибо речь идет о недугах, тотально владевших (а возможно, — владеющих по сей день) русским обществом. Ему оставалось только самоаннигилироваться.

У Рониса, как он сам свидетельствовал в своем предсмертном посте, за два дня до гибели тоже было все, о чем он когда-либо мечтал: он вышел на пенсию в ШАБАКе и был принят на должность начальника отдела Управления по делам населения и миграции: "Моя жизнь была будто бы взята из розового сценария".

Теперь вопрос, какая же махина погребла под собой Рониса. Некоторые скажут – необузданная жестокость социальных сетей, способных покрыть человека позором без суда и следствия, на основании единичного и не слишком внятного свидетельства. Возможно, доля правды тут есть, но этого, на мой взгляд, мало – по крайней мере, в качестве литературной мотивировки. Почти любой пользователь социальных сетей периодически "огребает". Это малоприятно и, безусловно, может ввергнуть человека в тяжелое душевное состояние, но для самоубийства этого все же недостаточно. Тем более, что у жертвы травли всегда есть возможность реабилитироваться, заставив довольно легко управляемый механизм социальных сетей работать на себя.

Другая версия гласит, что Ронис, принадлежавший к "привилегированному меньшинству", то есть как раз к "сильным мира сего", не перенес молниеносного падения, да еще и от руки типичной представительницы "маленьких людей". Не вынес резкой смены ролей, бескровной интернет-революции, низвергшей больших начальников до уровня тех, кто вне интернет-пространства может пред ними лишь трепетать. Эта версия красивей и сквозит в предсмертном посте Рониса. Он подчеркивает свое блестящее прошлое и не упускает возможности вскользь намекнуть на безграмотность (а следовательно – низкий социальный статус) своей обидчицы. Но и она представляется мне неполной или, точнее, побочной.

Основной причиной гибели Рониса (подчеркну еще раз: исключительно с точки зрения литературной логики, ведь психоаналитиком покойного никто из нас не являлся), как мне кажется, была уверенность в собственной непогрешимости. "Я? Расист? Вся моя многолетняя деятельность исчезла, будто ее никогда и не было", написал Ронис. Начальник отделения не перенес самой мысли о том, что кто-то может счесть его расистом. Он не смог смириться с тем, что и он, несмотря на свои многочисленные заслуги, может ошибаться. Не исключено, что в данном случае он никакой ошибки и не совершал: возможно, он не только не собирался дискриминировать посетительницу на этнической почве, но даже не нагрубил ей. Но только человек, полностью уверенный в своей правоте, способен на риторическое восклицание: "Я? Расист?". Червякова убил возведенный в закон трепет перед вышестоящими. Рониса – возведенная в абсолют уверенность в собственном моральном превосходстве. Червяков умер от страха. Ронис – от того, что недостаточно боялся ошибиться, так как был уверен, что ошибки – это не про него.

Я не сомневаюсь, что Ариэль Ронис был хорошим человеком. Но хорошие люди иногда совершают ошибки, и это нормально. Каждый из нас может сморозить глупость или пошлось, нахамить ближнему и даже – о ужас! – сделать или сказать что-нибудь, что может быть интерпретировано как расизм. Нужно стараться признаваться себе в собственных слабостях и прощать их себе. Тогда будет легче жить и нам, и окружающим.

Комментарии, содержащие оскорбления и человеконенавистнические высказывания, будут удаляться.

Пожалуйста, обсуждайте статьи, а не их авторов.

Статьи можно также обсудить в Фейсбуке