Писать о какой-либо еврейской или внутриизраильской теме, находясь в Израиле перед выборами (а именно там автор находится) – дело неблагодарное. Все неопределенно. Прогнозы противоречивы. Политики поливают друг друга грязью. Альянсы рассыпаются едва ли не быстрее, чем сколачиваются. Что называется, полный гармидер. Суета сует и всяческая суета. Халоймес в действии. Так что поговорим о чем-нибудь менее нервном. Например, за отсутствием холеры в Астрахани и Одессе, о неопределенности на Ближнем Востоке. Например в Северной Африке.

Первым из "узлов неопределенности", изменения в котором могут оказать серьезное воздействие на ситуацию в Магрибе в целом, является примыкающий к границе с Тунисом район гор Нафуса на Северо-Востоке Ливии, населенный берберами, которые, в отсутствие какой бы то ни было центральной власти, входят в различные альянсы, постоянно меняя партнеров. При этом единственная их задача – формирование на своих землях территориального анклава, который в перспективе не будет иметь "над собой" какого бы то ни было арабского руководства (как это в настоящее время и происходит).

В Центральном Магрибе таким образом формируется берберский национальный очаг, который при соответствующей внешней поддержке может обрести квазигосударственный статус по образу и подобию того, как это произошло в Иракском Курдистане. Алжир с его многочисленным берберским населением (до трети общей численности населения страны), на протяжении столетий сопротивляющимся насильственной арабизации, в данной ситуации играет роль Турции с ее курдами.

Можно не сомневаться, что всемерную поддержку этому процессу окажет Франция с ее традициями опоры на берберов, противопоставляемых арабам, берберской диаспорой, ролью центра сохранения и возрождения берберского культурного наследия, которую по праву играет Париж, и сложными отношениями последнего с Алжиром. Притом, что в президентство Олланда эти отношения, по сравнению со временами Саркози, отнюдь не укрепились.

Еще одна страна, которая поддержит подъем берберского национализма во всех государствах, о которых шла речь выше, и в первую очередь в своем соседе-сопернике - Марокко. Королевство, которое в значительной мере населено именно берберами, притом, что королевская семья имеет берберские корни, с недавних пор имеет конституцию, придавшую берберскому языку официальный статус. "Арабская весна" в Марокко усилила опору королевского двора на берберов, получивших привилегии, немыслимые в Алжире. Так что любое усиление берберской идентичности на его территории ничем Марокко не угрожает (в отличие от исламистов или левой оппозиции, в подъеме которой марокканские спецслужбы обвиняют именно Алжир).

Эксперты, в том числе российские, периодически упоминают в составе "группы поддержки" берберского национализма Израиль. Автор же склонен считать берберо-израильские связи следствием, в первую очередь, широких и давних неформальных мароккано-израильских связей. В том числе на высшем уровне. Дополнением их служат контакты на общинном уровне и широко распространенные в Северной Африке до новейших времен берберо-еврейские браки (благо многие берберские племена до арабского завоевания исповедовали иудаизм, причем пережитки его некоторые из них сохранили до прихода французов). Отдельно можно вспомнить о потомках берберов, вернувшихся к иудаизму, живущих в современном Государстве Израиль.

При всем том североафриканские реалии для всех этих людей остались в прошлом. Ни о каком участии их в сегодняшней борьбе за власть в Магрибе не может быть и речи. Тем более, что единственное, что теоретически могло бы их заинтересовать: вопрос реституций – возврата оставленного и конфискованного имущества, финансовых авуаров и земельных участков, с ними по определению не будет обсуждать ни одно правительство и ни одна местная администрация исламского мира. Упоминать об этом мог разве что экспрессивный Каддафи. Причем именно для того, чтобы испортить настроение своим соседям, для которых, если бы он внезапно решил вернуть крошечной еврейской общине Ливии ее имущество, это стало бы прецедентом – и большой проблемой.

Что касается Израиля как такового, его интересы никогда не включали и явно не будут включать в будущем вопрос о том, как устроены те или другие государства исламского мира: опыт Ливана в начале 80-х показал полную бесперспективность для Иерусалима опоры на местных союзников. Хотя в рамках договоренности с тем или иным крупным внешним игроком проявить определенную активность, в том числе на значительном расстоянии от своих границ, израильские спецслужбы могут вполне. В том числе в рамках взаимного обмена услугами. И здесь Марокко – вместе с Францией и (или) США вполне подходит для них на роль потенциального партнера.

В любом случае то, как именно сыграет (и сыграет ли вообще) в Магрибе берберский фактор, станет ясно не позже августа 2015 года, когда запланирован Всеобщий конгресс народа амазиг, на котором должны присутствовать делегаты из всех стран проживания берберов и наиболее крупных берберских общин Запада. Для Алжира и его южных соседей по Сахаре и Сахелю, однако, куда важнее нестабильность в североафриканском "урановом поясе", вызванная активностью исламистов, присоединившихся к "Исламскому государству" (ИГ).

Для Франции возможность прекращения из этого региона поставок урана для ее АЭС смертельно опасна. Притом, что справиться с исламистами самостоятельно армии Мали, Чада и Нигера не могут, Алжир участвовать в альянсах, сколачиваемых Парижем, отказывается, а США наблюдают за ситуацией, не проявляя никакого желания таскать для французов каштаны из огня. Тем более, что на юге региона нарастает военная активность союзного ИГ "Боко Харам", расширяющего зону своего контроля не только в Нигерии, но и в Нигере и Камеруне. Что с этим делать, неясно никому. Хотя Францию в какой-то мере жалко (не надо было свергать Каддафи). Впрочем, это, к счастью, не еврейская и не израильская проблема. В кои-то веки хоть в чем-то повезло...