Вот уж не думал, что доживу до таких времен!

До времен, когда человечество снова поверит в светлые идеалы социализма. Причем произошло это так скоро! И что самое поразительное – о социализме ностальгируют и те, кто (как я) прожил полжизни при этом строе и не понаслышке знает о всех его прелестях!

Разве вы уже забыли? Социализм – это пустые сельмаги, это квартирные очереди на 20 лет. Ждешь всю жизнь бесплатную квартиру, въезжаешь в нее в старости… А чтобы дождаться ее, терпишь самодура-начальника. Поменял работу – потерял очередь.

Социализм - это унизительные пенсии для стариков, это нищенские пособия для инвалидов, сирот, вдов, это очереди за всем.

Это "бесплатная" медицина с убогими и грязными больницами (кавычки – потому что ничего бесплатного при социализме не бывает; принцип этого строя: всем платят гроши, остальное получишь "бесплатно").

Социализм – это торжественные конституции с правом на жилье, но без жилья.

Социализм – это "телефонное право", это несвободная пресса, несвободное творчество, несвобода в передвижении.

Скажут, в СССР были перекосы. Нет, это суть социализма! Социализм без этих "перекосов" невозможен. Это не перекосы, это непременные атрибуты. Потому что социализм – это принуждение людей к работе. Власти станут бороться с теми, кто посмеет выразить сомнение в их праве принуждать. Значит – нужна цензура. Она обязательно будет предупредительной – и закономерно породит все эти "перекосы".

Кроме Сталина, все остальные вожди СССР хотели хорошего социализма, чтобы у народа было много товаров, была сытая радостная жизнь – и Хрущев, и Брежнев, и Андропов, и Черненко, и Горбачев. Они просто не знали, как это сделать, не понимали, что именно социализм и мешает превратить огромную, с неограниченными людскими и богатыми природными ресурсами страну в благодатный край для ее населения. Пробовали разные типы социализма – с человеческим лицом, с ленинским, с гулаговским…

Критики капитализма говорят: капиталист заинтересован только в максимальной выгоде, он эксплуатирует наемных работников. И я не буду с этим спорить. Есть недостатки и у такого способа производства.

Так что же выбрать?

Выбрать нужно правду.

А состоит эта сермяжная правда в том, что нет в мире противостояния между социализмом и капитализмом. Это выдумали сторонники социализма, обанкротившейся системы.

В мире есть противостояние между социализмом и свободным обществом.

Социализм по своей природе не терпит несоциалистических методов производства. В УК СССР была статья: "Несоциалистическое ведение хозяйства". По ней сажали – на много лет! – людей, которые ни копейки не положили в свой карман, а посмели развивать государственное производство, минуя сложные бюрократические инстанции. Сажали тех, кто открывал свой бизнес.

Альтернативная социализму система не предусматривает наказания за некапиталистические методы ведения хозяйства. В этом обществе они мирно сосуществуют. Это и кибуцы, и кооперативы, и коммуны, и государственные компании и организации (почта, железные дороги, авиакомпании). Поэтому ее правильнее назвать "свободной", а не капиталистической. Не знаю, была ли когда-нибудь где-нибудь чисто капиталистическая система; я не специалист, но знающие люди могут найти элементы социализма и в царской России.

Главное преимущество свободного строя перед социалистическим – это высокая производительность труда. Даже при самых благих намерениях социализм не может дать людям то, чего те заслуживают, то, чего те ждут.

Вот наглядный пример. Мой ныне покойный отец, который успел повоевать и на Финской ("…той войне незнаменитой" – А. Твардовский), и против Гитлера, вернулся домой в 1945-м с ампутированной ногой и многочисленными ранами. Социалистические власти отнеслись к нему предельно справедливо – платили пенсию, в начале семидесятых бесплатно выделили машину "Запорожец". Пенсия была мизерной; какого класса автомобиль "Запорожец" – не мне вам рассказывать. Инвалидной пенсии отцу хватало на покупку папирос "Беломор-канал" и на бутылку "Столичной" раз в неделю – чтобы помянуть не вернувшихся с фронта товарищей; на жизнь он зарабатывал сам. И все это не потому, что власти жадничали – у социализма нет больше денег! Это у свободного общества (не брезгующего капитализмом) достаточно высокая производительность, чтобы вознаграждать своих защитников по заслугам.

Я понимаю молодежь, у которых социализм означает обеспеченная занятость, бесплатное жилье и проч. Не все молодые хотят звезды с неба хватать. Горсть в руке с покоем им дороже хором высоких с тревогой и заботами. Но дело в том, что их обманывают. И наш долг рассказать им, что это будет убогая жизнь. Социализм, обещая златые горы, обманет их, и одновременно лишит мечты всех тех, кто хочет звезд с неба, хочет хоромы и дворцы.

Защитники социализма мыслят одномерно. Они видят, как народ рвет пупки на своем бизнесе, и думают: "Если мы отнимем у них еще немного в пользу бедных и нуждающихся, ничего страшного не произойдет". Произойдет. По закону о переходе количества в качество после определенного уровня налогообложения система становится социалистической – и тогда никто не захочет рвать пупки – разве что под принуждением.

Мы, выжившие жертвы страшного эксперимента, знаем, каковы они - прелести развитого социализма, когда государственные чиновники регулировали все – от того, что, кто, когда и сколько будет производить, до того, сколько людей будет работать на каждом социалистическом предприятии и сколько будет получать каждый из них. Любой, нарушивший эти положения, мог попасть в тюрьму.

Как-то я был на встрече с американцем (который 20 лет назад уехал туда из СССР). Он рассказал среди прочего об ажиотаже вокруг имени Маркса, которого в США возводят в ранг "величайшего экономиста", якобы 150 лет назад писавшего о всех недостатках капитализма и тогда еще призывавшего перейти к другой системе производства.Радио Би-Би-Си на днях передало часовую передачу, в которой экономист бесстыдно назвал "заблуждением", будто Маркс имел какое-либо отношение к тому, что происходило в СССР. Имел, самое непосредственное. Именно теория Маркса о прибавочной стоимости и породила создание новой системы производственных отношений, при которой исключается ключевая роль частника-инициатора и его место занимает государство.

Все это не так и безобидно, это чревато экономическими и политическими катаклизмами, по сравнению с которыми нынешние кризисы – детская игра. И если живую, не лишенную недостатков систему частного предпринимательства можно подправить, приспособить, улучшить, то социалистическая система никакому исправлению не подается, она непременно приведет к гибели экономики страны, в которой ее введут, к гибели народа, по крайней мере - нравственной. В чем тут дело, почему это так?

Здесь самое время и место привести мою очень давнюю статью о капитализме. Называлась она "Ошибка Карла Маркса". Любопытна ее история. Написал я ее в Ташкенте в конце 1980-х, отнес в журнал; редактору она понравилась, он поставил ее в ближайший же номер. В СССР тогда уже бушевала свобода слова, но цензура (мы ее называли "лит") все еще существовала. Так цензор ее запретил. Свобода свободой, а кто знает, чем еще все обернется. Редактор спорить не стал, заменил ее другим материалом. Потом просит у меня статью или рассказ для следующего номера – я удивляюсь: "Но ведь не напечатали еще предыдущую". Редактор понял намек, поставил ту статью в следующий номер. Опять запретили. И в третий раз, и в четвертый. На пятый или шестой раз цензор махнул рукой: "А, была не была!" - и разрешил. Внес только одно поправку – в конце заголовка поставил вопросительный знак. То есть, еще неизвестно, ошибался Маркс или нет. Так статья и вышла.

(Мне-то повезло: книгу-рецензию Дмитрия Писарева на "Отцов и детей" царский цензор разрешил к публикации в "Русском слове" только после того, как изменил авторский заголовок "Реалисты" на "Нерешенный вопрос". "Он все погубил!" – возмущался великий либерал Писарев, усиленно приближавший вместе со всеми светлые сталинские времена).

Вот эта моя статья, ни слова в ней не добавил и не убавил. Только убрал в заголовке чужой вопросительный знак. (Читая, помните, что написана она очень давно, в Советском Союзе) ОШИБКА КАРЛА МАРКСА

…Грабящих

прибавочную стоимость

за руку

поймал с поличным.

В. Маяковский

За руку поймал? Будто бы?

С молоком alma mater мы впитали: вся разница между себестоимостью товара и его рыночной ценой является прибавочной стоимостью, львиная доля которой незаслуженно, бессовестно присваивается капиталистом и пожирается, прокучивается его алчной, безнравственной семьей, тратится на еще большее обогащение за счет трудящихся, на расширенное производство этой самой прибавочной стоимости.

(Нынешнее отступление: Черт побери, сейчас мне такое не написать: какие термины и выражения я тогда еще использовал и понимал! Старею, уже не помню наизусть имен членов Политбюро и даты партийных съездов…)

Ни у кого в нашей великой стране не вызывает сомнения: заводской рабочий, строитель, мастер, инженер-конструктор, снабженец, экономист, директор завода – трудящиеся. А капиталист? Владелец завода? Он, конечно же, не трудящийся, мироед, проклятый частник.

Нет, нет, давайте с самого начал. Давайте не стесняться, будем задавать детские вопросы. Что такое трудящийся? Тот, кто в поте лица трудится? Значит, подтягивает, потея, гайки в автомобиле – трудится. А откручивает, потея, темной ночью колесо у чужой машины – не трудящийся, жулик. Значит, пот и расход мускульной энергии – еще не определяющие обстоятельства.

Инженер, разработавший, не потея с гаечным ключом, конструкцию автомобиля – трудящийся.

Другой человек не шевельнул пальцем, а смотрел, смотрел, как другой работает на фрезерном станке, и вдруг сообразил, что если фрезу закрепить не так, а эдак, получится точнее, и быстрее и экономичнее. Он трудится. Он изобретатель.

Третий высказал предположение, что надо бы средства вложить в то-то и то-то, предусмотреть то-то и то-то – он трудится. Он – публицист, аналитик, экономический обозреватель, подводящий итоги статотчетности.

А тот, кто изучил конъюнктуру рынка, спрос нынешний и ожидаемый, изыскал средства и всего только ПРИНЯЛ РЕШЕНИЕ начать дело, вложить деньги в производство чулок, компьютеров или электромобилей, то есть, КАПИТАЛИСТ, не трудится? Не имеет права получать сумму прописью?

Почему? Где тут принципиальная разница? В количестве выделенного пота? В результативности?

Некто участвует во всенародном голосовании, постоянно действующем референдуме, голосуя своими деньгами за развитие той или иной отрасли. Играет на бирже, иными словами. Продукция завода, концерна, за акции которого этот человек проголосовал на бирже, получила одобрение большого числа потребителей, и вот по акциям платят проценты. Имеет право акционер – за правильный выбор, за риск – на оплату? Или он презренный рантье, хищник, соучастник в разделе награбленной стоимости?

Но ведь вся история Советского государства – наглядный пример того, что вот такой труд – один из самых необходимых! Его, такой специфический труд, не заменят миллионы потеющих рабочих. Объявив такой труд вне закона, мы имеем то, что имеем (вернее, не имеем того, что могли бы иметь). Без свободной инициативы частного лица нельзя развивать производительные силы. И дальше – развивать производственные отношения. И все общество двигать по пути прогресса. Опыт нашего государства показывает: ничто другое не способно в этом деле заменить инициативу предпринимателя. Ни наука сама по себе – она, оказывается, не развивается, если остается невостребованной. Ни самые умные и строгие указы, решения, пленумы. А заинтересованная инициатива частника толкает науку вперед дальше, чем сотни НИИ.

Мои оппоненты могут согласиться: да, конечно, капиталист как-то причастен к образованию стоимости. Да, изучил, принял решение, потом поручил вести дело специалистам, требуя от них рачительности, вынуждая их пользоваться самыми новыми достижениями научной мысли. Считал свою копейку, грозил менеджерам увольнением, если его завод станет работать менее производительно, чем у соседнего частника-конкурента. Ладно, скажут мои покладистые оппоненты, все так. Мы, скажут, согласны ему, ненавистному частнику, мироеду-эксплуататору – платить. Но он же сколько берет! Хапуга, он же миллионы гребет!

Поразмышляем о том, сколько же может стоить труд капиталиста. Столько, сколько стоит труд дворника? Сталевара? Директора завода? Члена Политбюро?

Во всяком случае - не меньше конституционной минимальной зарплаты, тут мы легко договоримся. Будем искать верхний предел. Зарплату дворника сразу откинем, даже с прибавкой сверхурочных – за эти деньги уже и подметать никто не хочет, города захламляются.

Может, столько, сколько получает начальник Госплана, поскольку их труд примерно сопоставим? Но так ли это? Ответработник Госплана забыл чулки для целой республики запланировать, сырьем большой регион обеспечить, нечаянно самовары в Тулу распределил, а лес в тайгу отправил. Чем он рискует? Только своим креслом: пересядет в менее престижное, менее высокооплачиваемое. И то если его высокий покровитель не спасет.

Чем рискует капиталист, сделавший неверный прогноз, не сумевший учесть одну из тенденций конъюнктуры рынка, вовремя не подсуетившийся, не внедривший вовремя новую технологию, пренебрегший помощью науки и т.д. и т.п.? Мы все знаем, чем он рискует, читали романы и статьи о банкротах.

Трудится капиталист. Трудится. В жесткой конкурентной борьбе. В случае успеха платит нервами, здоровьем. А в случае неудачи рискует не только деньгами, а и судьбой. Своей и своей семьи.

Итак, капиталист должен получать больше чем начальник Госплана. Сколько?

Впрочем, довольно. Ведь и без рассуждений ясно: оплата капиталисту не может быть меньше того, чем сам он пожелает получать. То есть, не меньше той суммы, за которую он согласится засучить рукава, согласится рисковать своим (или взятым под проценты) капиталом. Это элементарно.

Подневольный труд неэффективен даже там, где надо только гайки крутить. Капиталист – это особого рода изобретатель. И чем больше пользы приносит изобретенное им дело, тем на большую оплату он может претендовать. А мы знаем случаи, когда изобретатель приносит такую экономию и эффект, что ему следует выплатить миллион и не один.

Надо реабилитировать трудящегося капиталиста, не видеть в нем только одну из сторон вечного конфликта, якобы движущего историю. Не повторять, мысля плоско, двумерно, вслед за Марксом и авторами учебников: чего это капиталист берет себе прибавочную стоимость?

Не вопиять истошно: Грабитель! Мироед! Эксплуататор! Грабь награбленное! Экспроприируй экспроприатора! Не нужно выстраивать в батальоны завистливых бездельников и отправляться на гражданскую войну.

В том и состояла ошибка Маркса, что он не увидел в окончательной цене продукта, товара, услуги – стоимость труда капиталиста, стоимость его нервов, его энергии, его предприимчивости.

Но если капиталист трудится, значит уже не об эксплуатации рабочего идет речь. А ведь именно она – основное различие, по Марксу, между социализмом и капитализмом.

Другой главный принцип социализма: "Кто не работает, тот не ест". Если капиталист работает, то против кого же направлено острие этого лозунга? Как ни крути, остается одно: против убогих, несчастных, мечтательных, ни к чему не пригодных членов общества. Против тех, кто не может себя прокормить. Природа-мать щедра – всякой твари по паре рождается. И наряду с расторопными, сильными, глазастыми, трудолюбивыми на свет появляются слепые, калеки, безрукие – в прямом и переносном смысле.

И справедливее было бы не лозунг выдвигать: "Кто не работает…", а содержать последних за счет первых. То есть в стоимости товара есть еще и та часть, которую ради своего спокойствия – телесного (от революций) и духовного (от угрызений совести) – готов отдать предприниматель. На пособия по безработице, на льготы, пенсии. И на то, чтобы каждому гражданину был обеспечен свой танк и свой кусок авианосца для защиты от потенциального внешнего врага.

И здесь мои оппоненты радостно воскликнут:

- А-а! Вот эта часть и есть прибавочная стоимость!

И потребуют:

- Пошли с нами отнимать ее у мироеда!

Успокоимся. В цивилизованном (правовом)обществе обходятся без революций и разверсток. Не по-шариковски: отнять и поделить. А с помощью разумных налогов. Разумных, чтобы с одной стороны была соблюдена социальная справедливость, а с другой - чтобы не придушить инициативу.

Собираются вместе сенаторы, конгрессмены, депутаты, совещаются и выносят решение: налоги на то-то и то-то будут такими-то и такими-то, а на добычу, скажем, нефти – 90%. Потому – национальное достояние. "А можно – 95%?" – говорят на этом совещании горячие головы. А трезвые объясняют: нельзя. Если капиталисту останется меньше, чем он сам согласится получать, он и пачкаться об нефть не будет. Бензин сразу станет страшным дефицитом.

В цивилизованное обществе могут быть и такие отрасли, где государство от имени народа и вовсе отказывается от налога – навсегда или на время. Даже готово льготную ссуду дать инициаторам полезного для всех дела, Например, в Индии такой отраслью сейчас признается разработка и внедрение ветряных и солнечных электростанций.

Все вышесказанное не является, конечно, чем-то неслыханным, неожиданным открытием. Еще в 1959 году, когда глава советского правительства был с визитом в США, перед нашей делегацией выступил с речью постоянный представитель США в ООН Г.К. Лодж. Он привел убедительные примеры процветания американцев и назвал причину этого процветания: "Наш собственный опыт сосредоточения в Вашингтоне экономического планирования и контроля во время войны убедил нас в том, что планы десятков тысяч независимых производителей ведут к большему производству, более динамичной экономике и более богатой жизни для всех, чем все то, что может быть достигнуто с помощью немногих планов государственных должностных лиц (цит. по книге: "Жить в мире и дружбе. Пребывание Председателя Совета Министров СССР Н.С.Хрущева в США. 15-27 сентября 1959 года". Госполитиздат. М., 1959 г., стр. 127).

Я не утверждаю, что общественный сектор не имеет права на существование. Мы знаем немало примеров того, как в тех же странах свободного предпринимательства успешно функционируют государственные и кооперативные предприятия, даже – целые отрасли. Успешно, потому что вынуждены конкурировать с более мобильными частниками. Так, во многих странах государственное телевидение, окруженное частными газетами, не превращается в официальный рупор правительства, демонстрируя не меньшую объективность, чем независимая пресса.

Там на госпредприятиях царит та же обстановка, что и на частных: дисциплина, исполнительность, ответственность.

В свою очередь положительное влияние на частный сектор оказывает сектор государственный – служит примером большей социальной защищенности работников.

Это и есть диалектика в действии. По части диалектики Маркс был, безусловно, прав. (Здесь заканчивается статья о Марксе)

Довод: "Вон в Швеции, Швейцарии и прочих европах - социализм, и хорошо живут" - не выдерживает критики. Видимо, тамошняя экономика паразитует на чем-то: либо есть богатые природные ресурсы (а значит – нынешнее поколение обирает свое потомство), либо страна живет на займах (и тогда непременно грохнет, как сейчас в Греции), либо идет аморальная перекачка средств из других стран, где народ эксплуатируют (создавая там напряженную, взрывоопасную ситуацию). При нравственной экономике страна должна сама работать на себя, сама себя содержать – не в долг, не обирать потомство, не эксплуатировать страны третьего мира.

Расслоение есть при любом устройстве. Разве при социализме не было расслоения общества? И там одни получали и имели больше, чем другие. Вопрос в том, где это расслоение более нравственное. При социализме тебе нужно было быть в обойме приближенных, преданных идее – и почти всегда туда попадали люди бездарные во всех отношениях, зато умевшие подлизываться, лицемерить, не высовываться, во время изгибаться с генеральной линией.

В свободном обществе тоже нередко наверх пролезают прощелыги, но туда не закрыт путь просто инициативным, энергичным, умным, находчивым, трудолюбивым людям. В этом вся разница. В башнях Акирова живут не только мироеды, но и люди, заработавшие свои деньги честно.

Да, в Израиле дорогое жилье, дорогие продукты. Но это не из-за капитализма, это – из-за не избытого еще здесь социализма. Чрезмерное государственное регулирование и порождает монополии, картели. "Социально" ориентированные депутаты пытаются удержать в руках процесс распределения – и приводят к дороговизне. В экономической несвободе (парадокс!) заинтересованы самые крупные капиталисты. Они ухватили свое и заключают с политиками союзы: я заплачу акциз – а ты не пускай на мое поле других.

Конечно, капитализм не идеален. Никто не собирается называть его единственно верной системой отношений. Верная система – свобода всех систем. И пусть выиграет сильнейший. Социализм не выживет в такой свободной конкуренции. И это его вина, а не капитализма. Социализм не выживает даже в отсутствие капиталистической конкуренции.