Народ и его герои

В недельной главе "Пинхас" мы читаем: "И Господь сказал Моше, говоря: Пинхас, сын Элазара, сына Аарона, священника, отвратил гнев Мой от сынов Исраиля, вступившись за Меня среди них; и не истребил Я сынов Израиля в ревности Моей. Посему скажи: вот, даю Я ему Мой завет мира; И будет он ему и потомству его после него заветом священства вечного, за то, что он вступился за Бога своего и искупил сынов Израиля. Имя же убитого израильтянина, который убит был с Мидьянитянкою, Зимри, сын Салу, начальник отчего дома Шимона" (25:11-15).

В предыдущей главе, где описывается история совращения сынов Израиля мидьянитянскими прелестницами, имя убитого не называется, он именуется лишь "неким израильтянином". Зачем все же потребовалось назвать его имя? По мнению Раши, тем самым мы узнаем, что никакое происхождение не защищает от огласки, связанной с осквернением Имени. А Сончино считает, что народ должен знать своих героев, как тех, кто совершали подвиги, так и тех, кто позорят его имя.

Но тогда возникает вопрос: почему имя Зимри не названо в самом эпизоде, а сообщается как бы дополнительно? По-видимому, это показывает, что даже в том случае, когда имя антигероев еврейской истории известно, без особой надобности произносить их не следует. Так известный еврей из Назарета, снискавший неслыханную популярность среди народов, в Израиле устойчиво именуется "тот человек" ("ото иш").

Тем не менее, история выдавливания имени Йешу из еврейского фольклора имеет свои особенности, поскольку связана не столько с его собственной деятельностью, сколько с деятельностью его последователей.

В трактате Брахот (28.б) рассказывается, что глава Сангедрина раббан Гамлиэль II поручил р.Шмуэлю Акатану составить текст благословения, называемого "биркат-а-миним" – "благословение против еретиков".

При всем том, что это благословение сформулировано в самом широком смысле, а в сектантских течениях в ту пору недостатка не ощущалось ("не началось рассеяние Израиля, пока он не разделился на двадцать четыре секты" Сангедр X, 5), принято считать, что в первую очередь под "миним" понимались иудео-христиане.

Раббан Гамлиель возглавил Сангедрин около 80-го года н.э., то есть приблизительно через 10 лет после разрушения Храма, и соответственно через 50 лет после возникновения христианства. Это значит, что на протяжении полувека по-настоящему серьезных трений между ортодоксальными иудеями и приверженцами Йешу не возникало.

Игра в одни ворота

Действительно, согласно всем имеющимся свидетельствам, до разрушения Храма евреи-христиане выглядели одним из иудейских движений. При всей своей явной тенденциозности "Деяния Апостолов" показывают, что на протяжении десятилетий последователи Йешу беспрепятственно проповедовали свою веру в Иерусалиме. Если кто-то из них и подвергался преследованию, то только утверждающие, что евреи освобождены от исполнения Закона.

Но в конце I-го века иудео-христиане неожиданно подверглись отлучению. Что же произошло? Почему вдруг ортодоксальному иудаизму понадобилось в экстренном порядке отмежеваться от евреев, верящих в мессианскую миссию Йешу?

Ответ на этот вопрос с полной определенностью вытекает уже из одной датировки этого события, то есть из сопоставления с тем, что происходило во внешнем мире через 10-20 лет после разрушения Храма. А согласно данным исторической науки, это было то самое время, в которое записывались, или правильнее сказать, переписывались Евангелия.

Действительно, хотя никаких следов более ранних евангельских текстов на арамейском или иврите не сохранилось, они безусловно имелись (что видно хотя бы уже из одного только упоминания о них отцами церкви), и в конце I-го века они стали как раз не просто "переводиться" на греческий, но и творчески перерабатываться.

Автор исследования "Революция в Иудее" Хаим Маккоби спрашивает: "Что думали христиане Рима, когда Иудейская война затянулась, и лица римлян были повсюду обращены к евреям с ненавистью? Что думали они, когда глядели на процессию закованных в цепи еврейских пленников, проходящую по улицам Рима в триумфе Веспасиана среди проклятий ликующих толп, и когда слышались возгласы дикого восторга при известии о смерти Симона Бар Гиоры?

Что они думали, мы можем узнать, читая Евангелие от Марка, написанное как раз в то время, и другие три Евангелия, проведшие далее линию, впервые начертанную Марком. Здесь мы можем видеть, как христиане, бывшие первоначально сектой полностью еврейской, отмежевались от евреев в час их поражения.

Их путали с мятежными евреями по одному тому, что Бог, которому они поклонялись, был евреем, к тому же распятым за мятеж. Где же решение этой злополучной проблемы?

Оно должно было напрашиваться с ясностью прямо-таки ослепительной и казаться им богоданным. Иисус боролся не против римлян, а против евреев! Они получили Евангелие от иерусалимских иудео-христиан. Но это Евангелие казалось им теперь искаженным проеврейским пристрастием. Да, оно наверняка было искажено, иначе просто быть не могло, и теперь на их долю выпало исправить его и восстановить факты такими, какими они должны были быть! В таком-то умонастроении Марк и сел писать свою версию Евангелия".

Результат внедрения креативных идей евангелиста Марка в головы чад церкви хорошо известен. Так, Джеймс Паркс пишет: "Более шести миллионов преднамеренных убийств, совершенных в наши дни, в рамках нашей цивилизации, являются следствием того отношения к иудаизму, которое не только характерно для христианской церкви, но изначально восходит к самому Новому Завету".

А Ф.Веддиг, участвовавший в процессах над нацистами, в предисловии к своему исследованию "Кто осудил Иисуса?" пишет: "Как адвокат, выступающий на стороне защиты, я должен был изучить исторический антисемитизм, или, если быть более точным, антииудаизм. Явление это достигло своего апогея при Гитлере, но оно имеет древние корни и никоим образом не ограничивается Германией. Исторический антииудаизм прочно укоренился во всех странах с христианской культурой. Прослеживая его источники, неминуемо возвращаешься – об этом приходится говорить с прискорбием – к авторам Нового Завета. Их обвинение евреев в смерти Иисуса и свидетельство о проклятии, которое те якобы призвали на самих себя, в течение веков использовались в качестве юридического обоснования притеснений, изгнания и массовых убийств евреев. Всякий раз, когда "христиане" давали волю своей ненависти по отношению к евреям, свои действия они оправдывали словами евангелий – главным образом Евангелия от Матфея и Евангелия от Иоанна".

Внешнюю канву событий евангелисты, по всей видимости, сохранили. Именно наличный евангельский текст позволяет тому же Веддигу заявить, что "существует факт, в котором мы можем быть абсолютно уверены: Иисуса убили не евреи, а римляне. Вопреки всем попыткам взвалить на плечи евреев основную долю ответственности за смерть Иисуса, а римскому прокуратору отвести роль невольного посредника, библейские описания совершенно ясно дают понять, что именно Понтий Пилат вынес смертный приговор. Этот приговор был приведен в исполнение его легионерами".

Более того, анализ тех же евангельских текстов позволил Хаиму Коэну прийти к заключению, что описанное в них "заседание Сангедрина" являлось последней отчаянной попыткой еврейской элиты спасти Йешуа от римского суда. Попытка эта полностью провалилась, так как Йешуа отказался сотрудничать с "судьями" и продолжал настаивать на том, что он претендует на царскую миссию. В этой ситуации его казнь становилась неизбежной, и первосвященник вернул арестованного прокуратору.

Как бы то ни было, под пером евангелистов претендент на роль Машиаха превратился в своего антипода, а выражение приверженности ему стало знаком выражения нелояльности еврейскому миру. Своим решением ввести чтение "биркат-а-миним" мудрецы однозначно заявили, что таких ошибок Провидение не допускает, что в мессианских спорах только практика (восстановление царства Израиля) является критерием истины. Тот, кто после случившегося продолжает верить в мессианство Йешу, ставит себя вне еврейской общины.

Но где справедливость? Почему и еврейская и христианская стороны не сговариваясь разыграли одну партию, т.е. постарались утаить подлинный ход евангельских событий и исказить истинный образ исторического учителя из Назарета, который только в ХХ-ом веке попытались восстановить некоторые исследователи?

В следующей статье я попытаюсь ответить на этот вопрос.