В реакции на экстренные ситуации выпукло проявляется наша истинная натура - не только как отдельных людей, но и как общества в целом. Поэтому, как бы эти ситуации ни были трагичны, честный гражданин, честный журналист должен использовать их для анализа. Будет ли нам польза от еще одной порции совершенно оправданных проклятий в адрес террористов? Вряд ли. Так не лучше ли заняться собой?

Отношение к любому трагическому событию можно разделить на этапы. На первом этапе у нормального человека есть только жалость и сострадание. Эти эмоции объединяют всю вменяемую часть общества, и левых и правых, после каждого теракта. Однако журналисту писать о них не имеет смысла. Затем, люди начинают встраивать происшедшее в свою картину мира. Кто-то возвещает: «Ну я же вам говорил!» В этот момент он испытывает некое моральное удовлетворение, что естественно и не подлежит осуждению. Кто-то другой, чьей картине мира событие угрожает, стремится найти объяснение, оставаясь в ее рамках. Это можно воспринять как двуличие, неуважение к жертвам, но это тоже вполне естественный процесс. Мы сразу начинаем обрабатывать новую информацию, искать ей место. Плохо в реакции на трагедию, когда:

а) первый этап отсутствует вообще

б) мы защищаем свою картину мира, невзирая на действительность

в) мы поддаемся ненависти и стремлению отнять око за око

г) мы используем трагедию в своих целях

Я тоже пытаюсь увязать похищение трех молодых израильтян с моим глубоким убеждением в важности продолжения мирных переговоров, в необходимости искреннего, а не декларируемого стремления к миру с нашей стороны. Но сейчас я хочу поговорить не об этом, а о двух последних пунктах вышеприведенного списка. Надеюсь, читатель поверит, что свой первый этап я прошел и всей душой желаю благополучного разрешения этого кризиса.

В реакции на экстренные ситуации выпукло проявляется наша истинная натура — не только как отдельных людей, но и как общества в целом. Поэтому, как бы эти ситуации ни были трагичны, честный гражданин, честный журналист должен использовать их для анализа. Будет ли нам польза от еще одной порции совершенно оправданных проклятий в адрес террористов? Вряд ли. Так не лучше ли заняться собой?

Желание отомстить заложено в нас очень глубоко, и это, безусловно, эволюционный механизм, средство поддержания порядка в популяции. Однако по мере развития общества меняются стратегии, меняются сами способы его существования. Наша правоохранительная система давно уже основана не на мести, и даже в межличностных отношениях месть не приветствуется. О неприемлемости уподобления своему менее разборчивому в моральном плане врагу сказано много умных слов, но некоторым — в частности, таким, которые сейчас, по большому счету, пользуются тем же моральным кодексом, что и три тысячи лет назад — все не впрок.

Об этом я подумал, прочитав, что поселенцы решили прекратить нанимать на работу арабов до тех пор, пока не будут найдены похищенные ребята. Обратите внимание: это не попытка обезопасить себя, это коллективное наказание в чистом виде. Фактически, взятие в заложники законопослушных палестинцев, кормящих свои семьи. По жестокости, конечно, далеко не похищение людей, но стиль мышления тот же самый, позволяющий считать взятие заложников легитимным. Пользуясь случаем, хочу напомнить, что все или практически все еврейские террористы в истории нашего государства были глубоко верующими. Случайность это — или же следствие религиозной, атавистичной картины мира?

Столь же отвратительными кажутся мне и предпринимаемые нашей властью попытки использовать трагическое событие в своих целях. Менее циничный политик, чем Нетаниягу, бросил бы все силы на поиски похищенных, а не виноватых. Однако Биби моментально возложил вину на Абу Мазена, что не только несвоевременно, но и просто несправедливо. Как говорят в самой армии, о подготовке похищения, судя по всему, не знало даже высшее руководство ХАМАСа в Газе. Никому ведь не приходит в голову считать Нетаниягу лично ответственным за все выходки поселенцев. Тем не менее, абсурдные обвинения в адрес Абу Мазена находят отклик в сердцах тех израильтян, которые привыкли считать всех палестинцев «одной сатаной» (а из них, собственно, и состоит электорат Ликуда). Безусловно, посыл направлен еще и вовне: после того, как Израиль открыто обвинили в срыве переговоров, Биби необходимо срочно сгладить впечатление. И, конечно, было бы глупо ожидать, что сглаживать его он будет, стремясь к миру. Увы, не получается подавить стойкое ощущение дежа вю: так же в начале-середине 90-х казалось, что противники мира по обе стороны работают на одной волне: палестинская сторона поставляет поводы для истерики, а израильская (что характерно, в лице того же Биби), не заставляя себя долго упрашивать, в эту истерику впадает. С момента возвращения Нетаниягу в израильскую политику его противники упирают на то, что «Биби не изменился». Как мы видим, иногда даже политическая пропаганда соответствует действительности.