Пример Ирана доказывает, что модернизация и вестернизация не одно и то же

11 февраля в Иране заключительный день праздничных мероприятий, которые начались 1 февраля. Повод более чем веский: 35-я годовщина Исламской революции 1979 года. В ознаменование этой даты в Тегеране прошел военный парад, а по всей стране - многотысячные демонстрации. Как сообщают СМИ, улицы иранских городов украшены праздничной иллюминацией, а жители запускают фейерверки.

Несмотря на экономические санкции со стороны Запада, Исламская Республика демонстрирует новые возможности в деле защиты суверенитета. В самый канун юбилейной даты министр обороны Ирана Хоссейн Дехган объявил о том, что иранские вооруженные силы успешно провели испытания двух баллистических ракет нового поколения.

По словам главы военного ведомства, Тегеран теперь обладает мощными ракетами классов «земля – земля» и «воздух – земля». Кроме того, в ответ на действия Вашингтона, который периодически бряцает оружием в акватории Персидского залива, Иран отправил военные корабли к морским границам США. Как заявил командующий северного морского флота Ирана Резайи Хаддад, этот маневр «является посланием». Несмотря на международное давление, Тегеран не отказывается и от планов по развитию ядерной программы. Обвинения в стремлении создать ядерное оружие Иран отвергает. Местные политики подчеркивают, что страну интересует мирный атом, а ядерная программа направлена исключительно на удовлетворение потребностей страны в электроэнергии.

Как считает главный редактор журнала «Проблемы национальной стратегии» Аждар Куртов, исламская революция в Иране была спровоцирована реформами, которые проводил последний шах из династии Пехлеви.

– Реформы получили поэтичное название «Белая революция». Шах планировал провести масштабную модернизацию Ирана по западным лекалам. Реформы затрагивали и аграрную сферу, в которой присутствовали остатки феодального землевладения. Серьезные изменения произошли в области образования, пенсионного обслуживания и так далее. В частности, проведенные шахом реформы помогли снизить детскую смертность. Что, в свою очередь, привело к росту населения страны. А производительность сельского хозяйства не увеличилась. Проще говоря, стало не хватать продуктов питания. Исламское духовенство начало играть на факторе дефицита.

На первом этапе реформирование проходило более-менее гладко. Однако, затем, как это часто бывает среди реформаторов, у иранского шаха стали наблюдаться признаки легкого «головокружения от успехов». И на втором этапе шах начал форсировать реформы. При этом он совершал авантюрные шаги, которые не согласовывались с реалиями Ирана. В результате стало нарастать социальное недовольство.

«СП»: – Что вызывало наибольшее раздражение?

– В ходе аграрной реформы значительная часть сельского населения Ирана была вынуждена переехать в города. Пополняя собой армию маргиналов, которые были недовольны резкими переменами в жизни. Понятно, что вчерашний крестьянин не может быстро и безболезненно адаптироваться в крупном городе. Эти слои были особенно восприимчивы к исламской пропаганде.

Еще один фактор, который способствовал началу революции, это меры против клерикальных кругов Ирана. Тем более, что шиитское духовенство Ирака и Ирана было крупнейшим собственником земли, которую шах реквизировал. Мохаммед Реза Пехлеви посягнул на собственность не только светских, но и религиозных феодалов.

Шах пытался сделать Иран светской страной, которая ориентирована не столько на исламские, сколько на националистические ценности. Незадолго до начала революции в Иране с большой помпой отметили знаменательную дату – 2500 лет государственности. Отчет ведется от Куруша, первого царя из династии Ахеменидов. В Тегеране прошел пышный парад, в котором приняли участие воины, облаченные в одежду «бессмертных». Так назывались воины из гвардии Куруша. Это вызвало большое недовольство у исламского духовенства Ирана. Шах бросил прямой вызов духовенству, которое всегда занимало особые позиции.

«СП»: – Это ведь особенность шиизма

– Среди мусульман шииты составляют меньшинство. Причем это всегда было гонимое меньшинство. Напомню, что речь идет о последователях имама Али, четвёртого праведного халифа, родственника пророка Мухаммеда, который погиб от рук хариджитов на выходе из мечети. Шииты всегда отстаивали право на интерпретацию политических вопросов в вероучении. Согласно воззрениям шиитов светская и духовная власть не соединяются в одном лице, как считают сунниты. В отличие от представлений приверженцев концепции халифата, шиитская доктрина заключается в том, что духовная власть и религиозные авторитеты всегда выше светской власти. Отсюда идея верховенства аятолл (шиитский религиозный титул – Прим. ред.) над властью шахов и президентов. В ходе исламской революции эта концепция была реализована на практике. С тех пор фактическим главой Ирана выступает не президент, а великий аятолла.

«СП»: – По сути, исламская революция - это реакция традиционного общества на попытку модернизации?

– Именно так.

«СП»: – Хорошо знакомое россиянам зло под названием коррумпированность, наверное, также не способствовало популярности шахского режима

– Очень трудно рассуждать о коррупции в условиях монархического строя. Иранский монарх выступал в качестве крупнейшего владельца собственности в стране. Его семье принадлежали миллиардные авуары в западных банках. Впрочем, это трудно считать особенностью династии Пехлеви. Это характерно для всех классических монархий Востока (не путать с конституционным монархическим правлением западного типа). В общем, я бы не назвал это коррупцией.

Скорее следует говорить о том, что система была построена таким образом, что шах, конечно, не забывал о своих финансовых интересах. Его супруга владела одной из самых дорогих личных коллекций драгоценностей в мире. К слову сказать, сокровищами обладал и конкурент шаха в лице исламского духовенства. Ислам имеет значительный революционный запал в своей доктрине. В Коране и хадисах можно встретить множество рассуждений почти социалистического свойства. Они напоминают известное изречение из Евангелия о том, что «легче верблюду пройти сквозь игольное ушко, чем богачу войти в царствие небесное». Сопротивление духовенства было настолько сильным, что шах был вынужден пойти на реальные репрессии. Тогда аятолла Хомейни эмигрировал за границу и долгое время проживал в Париже. Как в свое время Владимир Ильич, он пересылал оттуда на родину религиозную литературу и кассеты с записями проповедей. В общем, пропаганда была на уровне.

«СП»: – Много пишут о том, что шахский режим имел репрессивный характер

– Это трудно отрицать. Всем гражданам было велено принадлежать к правящей партии. Прочие общественные объединения были запрещены. Тайная полиция САВАК практиковала пытки. Аугусто Пиночет отправлял в Иран своих силовиков перенимать «передовой опыт». Иран в шахский период был авторитарной монархией восточного типа. Как правило, такие режимы держатся на том, что правитель приближает к себе гвардию и службу безопасности, которые жесточайшим образом расправляются с любыми недовольными. Репрессии затронули не только религиозную, но и светскую (коммунистическую) оппозицию.

«СП»: – Какую роль в событиях 35-летней давности сыграл внешний фактор?

– В своей внешней политике шах ориентировался на США. Вашингтон пытался окружить СССР враждебно настроенными режимами из числа своих союзников. Причем он втягивал их в различные военные союзы. В Иране располагались объекты слежения за территорией СССР. Хотя мы неплохо торговали с Ираном, политические отношения были заморожены, а на границе стояли войска. Напомню, в 1941 году СССР и Британия оккупировали Иран (мы с севера, британцы с юга). С целью не допустить его участия в войне на стороне фашистского блока. И иранцы помнили об этом. Это отчасти объясняло негативное отношение к СССР. Они рассматривали Советский Союз как потенциальную угрозу. После войны на части территории северного Ирана власть некоторое время удерживали революционеры социалистического толка. Понятно, что в условиях традиционного общества коммунисты или либералы не могли быть силой, которая возглавит революцию.

«СП»: – Советский Союз едва ли можно считать ее бенефициаром

– С одной стороны, Иран был выведен из под влияния США. Революционно настроенные студенты захватили американское посольство и долго удерживали дипломатов. Это была звонкая пощечина американцам, но дружественный режим мы так и не получили. Новый лидер Ирана аятолла Хомейни говорил о том, что США это «большой сатана», а СССР – «малый сатана». Другими словами, мы этой революции не помогали. Она произошла без нашего участия. К счастью, элементы радикализма, которые были свойственны первому периоду пребывания у власти исламского духовенства, постепенно прошли, и наши отношения стали выравниваться. Но тут распался Советский Союз и, соответственно, мы лишились общей сухопутной границы.

«СП»: – Как можно охарактеризовать наши сегодняшние отношения? Россия выступает в качестве посредника в урегулировании иранского ядерного вопроса, периодически отбивая атаки на Тегеран со стороны Запада

– Замечу, мы не единственный посредник. Среди подписантов недавнего предварительного соглашения все члены Совета Безопасности ООН плюс Германия. То есть многие страны (не только Россия) заинтересованы в том, чтобы давление со стороны США прекратилось. Наши конкуренты в лице Франции и Германии заинтересованы в том, чтобы получить иранский рынок. В частности, рынок строительства атомных электростанции, на котором РФ пока присутствует монопольно. Но так было не всегда. Ту же Бушерскую АЭС еще при шахе начали строить немцы. Нам пришлось переделывать этот проект, что привело к его удорожанию и затягиванию по срокам.

«СП»: – В то время возможность создания Ираном ядерного оружия США и Европу не волновала?

– Так вопрос не стоял. Шах планировал построить в Иране 18 атомных электростанций. Он понимал, что просто качать и продавать нефть невыгодно. Вместо этого нужно было развивать энергетику и строить нефтеперерабатывающие предприятия. Для справки, первый атомный реактор в Иран поставили американцы. И никаких претензий по отношению к дружественному режиму не было. Российско-иранские отношения не так безоблачны, как может показаться на первый взгляд. В Иране находятся одни из самых крупных в мире месторождений природного газа и нефти. В этом смысле он выступает в качестве нашего конкурента. Как только санкции будут сняты, Иран вернется к прежнему уровню добычи и поставок нефти на мировой рынок. Это может привести к снижению цены на «черное золото».

«СП»: – Сейчас иранские власти планируют привлечь иностранные компании к разработке своих месторождений. У нас есть шансы войти на этот рынок?

– Такой шанс есть. Другое дело, что они сами действуют с оглядкой на позицию американцев. Поскольку именно США выступают в качестве главного организатора всевозможных санкций и запретов. Это может отпугнуть наши компании, в которых есть то, что называется компрадорским капиталом. Они сами связаны с немцами, англичанами и американцами. А, значит, не горят желанием вступать в конкурентную борьбу за Иран, рискуя своей прибылью от взаимодействия с западными компаниями.

Профессор кафедры востоковедения МГИМО Сергей Дружиловский убежден, что Исламская Республика Иран успешно прошла испытание временем.

– Если государство существует в течение 35 лет, значит, оно состоялось. Хотя, конечно, есть внешние факторы, которые могут сыграть негативную роль. А так все показатели идут вверх. Причем независимо от эмбарго и прочих санкций.

«СП»: – По последним данным темпы экономического роста Ирана падают.

– Это не зависит от Тегерана. О чем говорить, если проблемы возникают даже с элементарной оплатой товаров – банковские счета заблокированы. Однако экономика, несмотря ни на что, не буксует. Та же самая нефть добывается и хранится в танкерах в ожидании своего часа. Как только будет снято эмбарго, все опять пойдет вверх.

«СП»: – Как можно охарактеризовать иранский государственный проект? Это разновидность исламского социализма на базе религиозного сознания?

– Это попытка модернизировать страну с учетом национальных традиций, культуры и ментальности. Это попытка ускорить развитие страны на всех направлениях. Не только в экономике, но и в социальной сфере, а также в области культуры. Историческая практика многих стран мира показывает, что чисто механически копировать чужой опыт не получается. Другое дело, если удастся подключить внутренние ресурсы. Проще говоря, если население будет верить, что власти изменяют страну в его интересах. Курс нынешнего руководства Ирана это развитие путем соединения современного и традиционного. Убежден, что при таком грамотном подходе успех обязательно придет.

«СП»: – Это напоминает некогда модный концепт «суверенной демократии»?

– Иранская модель - это определенный симбиоз. Они не отказываются ни от рынка, ни от частной собственности, ни от модернизации. За 35 лет был создан военно-промышленный комплекс. Иран уже отправил обезьяну в космос. И все это было сделано практически с нуля. Исламская Республика это одно из немногих государств региона, которое помимо космических программ развивает авиастроение, имеет высокоразвитую сталелитейную промышленность и многое другое.

«СП»: – Шах тоже пытался модернизировать страну. В чем же отличие?

– При шахе в процесс модернизации было вовлечено около 10% населения. Остальные оставались не у дел. В выигрыше были только представители нарождающейся буржуазии, «белые воротнички», квалифицированные рабочие и фермеры на крупных предприятиях.

Это сотни тысяч, а миллионы оставались за бортом. Исламисты смогли подключить к своим проектам (образовательным, научным и культурным) основную массу населения. Когда иранцам говорят, что атомное оружие гарантирует безопасность и суверенитет страны, это мобилизует нацию.

«СП»: – У либерально мыслящих граждан посыл о прогрессивном характере теократической власти может спровоцировать «разрыв шаблона». Слухи о мракобесии режима аятолл «сильно преувеличены»?

– Высшее духовенство ведь не стоит у станков или кульманов, не летает в космос.

«СП»: – Это можно сказать о всех власть предержащих без исключения

– Вот именно. Высшее духовенство в Иране контролирует ситуацию с той точки зрения, чтобы народный энтузиазм все время подпитывался. Как ни относись к бывшему президенту Ирана Ахмадинежаду, надо признать, что этот политик распорядился выпустить «акции справедливости». Каждый иранец (от младенца до глубокого старика) каждый месяц получает 15-20 долларов. Это его доля в нефтяных доходах. В Иране нефть добывают не олигархи, а государство. Это общенародное достояние, а, значит, каждый может получить свою часть. И таких мероприятий проводится очень много. Они стимулируют людей, вовлекают их в общий созидательный проект. По уровню энтузиазма это напоминает первые советские пятилетки, когда «кайлом и лопатой» была произведена индустриализация. И это работает.