Ангельское богоподобие

В недельной главе "Мишпатим" говорится: "Вот, Я посылаю ангела пред тобою, чтобы хранить тебя на пути и привести тебя в то место, которое Я приготовил. Блюди себя пред ним и слушайся голоса его, не прекословь ему, ибо он не простит проступка вашего, так как имя Мое в нем" (23:20-21).

Комментаторы связывают эти слова с другими, приводимыми в главе "Тиса": "И Я пошлю пред тобою ангела, и прогоню Кнаанеев, Эморийцев, Хэйтийцев, Перизеев, Хиввийцев и Йевусеев; (Иди) в землю, текущую молоком и медом; Сам же не появлюсь в среде твоей, так как ты народ жестоковыйный, чтобы не уничтожить Мне тебя в пути. Как услышал народ зловестие это, они восскорбели". (33:2-4). То же чувство испытал и Моше (Шмот 33:15)

Почему это известие так расстроило всех? Разве так уж плохо находиться под покровительством Ангела?

Тому, кто привык управляться существом более высоким, чем он, обидно поступать в распоряжение того, которое его ниже. А ангелы – в определенном отношении – ниже человека.

В чем-то они, несомненно, превосходят людей, но даже в своем превосходстве остаются служебными по отношению к человеку существами. Будучи разумными и могущественными, они вместе с тем лишены самости. Рамхаль в следующих словах заостряет этот парадокс: "Воистину главным созданием является человек. А все остальные творения, будь они ниже его или выше, существуют только ради него" (Луцато "Путь прямодушных" Ч 1. Гл 2).

Некоторых эта двойная бухгалтерия (в чем-то выше, в чем-то ниже) сбивает с толку, и ангелы мерещатся им существами однозначно более великими, нежели они сами. Так, христианин Анастасий Синаит недоумевает: "Почему Бог не назвал "по образу и подобию Своему" разумных, невещественных, небесных и близких к Нему ангелов? Ведь они в куда большей степени, чем человек, обладают началом самовластным и царствующим над всей землей и над самим человеком?"

Но факт остается фактом – не назвал, и не назвал, по-видимому, потому, что являясь разумными существами, "самовластности" ангелы все же напрочь лишены. Ангел может совершенно честно повторить вслед за Декартом: "Мыслю – следовательно существую", но сравнительно с человеком (сверх того способным сказать: "принимаю самостоятельные решения – следовательно существую") ангельское существование почти призрачно.

Христианская церковь, выросшая на руинах греко-римской рационалистической цивилизации, на протяжении веков сохраняла перед разумом величайший пиетет. Даже выкрикивая "верю, ибо абсурдно", отцы церкви продолжали дышать с философами одним воздухом, и настолько превозносили дар разума, что просто не могли поверить, что такая "мелочь" как воля не прилагается всем разумным существам автоматически. Кто же не знает, что у всякого зверя, имеющего рога, имеются также и копыта? Однако все же не у всех копытных имеются рога.

Каждому свободному существу действительно прилагается разум, такой комплект действительно наличествует, но далеко не всякому разумному созданию дана собственная воля! А в первую очередь именно воля, самоопределяющаяся воля - лежит в основе Божественного образа.

С первых своих шагов христианство провозгласило, что "сначала дьявол согрешил" (1Иоан 3.8.). Но в еврейской системе координат ангелы видятся существами некомпетентыми совершать нравственный выбор. Согласно еврейскому пониманию, ответственность за грехопадение несет не змей (будь он животное или ангел), а человек. В системе иудаизма к ангелу в той же мере, что и к животному, не применимы не только термины “праведность” и “злодейство”, но даже и понятие “грядущая жизнь”. Р. Йегуда-Лейб из Праги (Магараль) такими словами выражает это положение: “Израиль, который приглашен и готовится к грядущему миру, может благословлять: “Да будет великое имя Его благословенно вечно, во веки веков”, но не ангелы, которые не имеют доли в грядущем мире. Так как каждый из них сохраняется на своем уровне, ангелы остаются тем, кем являются, и не могут превзойти и подняться на ступень выше” (“Нецах Исраэль” 22).

Итак, согласно еврейскому подходу, Ангел – это некий инструмент, наделенный безграничной оперативной свободой, однако лишенный той предельной суверенности, которой обладает человек, и которая сродни суверенности самого Создателя. В отличие от человека, ангел лишен самой возможности согрешить.

Ангелы - это прежде всего посланники, проявляющие расторопность внутри своей миссии, но не задающие ее. Имена ангелов даются им в зависимости от их задачи; иными словами, имя ангела - это его фамилия, его родовое имя, частного же имени у него нет. Раши так раскрывает изумленный вопрос ангела, побежденного Йаковым: "Зачем ты спрашиваешь об имени моем?", (Берешит 32.30.): "У нас нет постоянного имени, наши имена меняются в зависимости от поручения, которое нам повелено исполнить и с которым мы посланы". И этот взгляд опять же коренным образом расходится с христианским взглядом, согласно которому ангелы лишены родовой принадлежности.

Но как же тогда следует мыслить Ангела, несущего в себе Имя Всевышнего? Что за миссия возложена на него?

Ангел Имени

Итак, мы видим, что наряду с Самим носителем Имени, имеется также еще и какой-то могущественный ангел, который будучи лишен основного Божественного предиката - свободы и подлинной суверенности, в то же время несет на себе какие-то дополнительные свойства Божественной личности, более того - даже имеет какую-то общую с Богом идентификацию!

Комментаторы, в частности Раши, сообщают, что речь идет о верховном Ангеле – Метатроне, которого в ином контексте зовут попросту Ангелом Смерти.

Не являясь – как и никакой другой Ангел - в собственном смысле богоподобным, Метаторон вместе с тем Богу откровенно уподобляется, и не удивительно, что иногда между Царем мира и Князем мира возникает определенная путаница, которая особенно объяснима, когда мы рассматриваем эту проблему со стороны философии.

Действительно, одно из фундаментальных качеств Всевышнего - единство приписывается разумом также и самому миру, а тем самым в первую очередь той силе, которая является его душей, его князем. Рассматривая вопрос предельного единства мира, древние философы приходили к выводу, что "Всё" - то есть весь мир как целое, или как его назвал Парменид – Единое, качественно отличается от конкретных предметов и даже их идей. Про Единое нельзя сказать ни то что оно есть, ни то что его нет, ни то что оно тождественно самому себе, ни то что оно тождественно иному и т.д. Таким образом, невольно создается впечатление, что в Едином Платона действительно запечатлено имя того Единого Бога, который открылся евреям.

Между тем многие мыслители на протяжении веков были склонны отождествлять Единого Бога Израиля с Единым Парменида и Платона. А некоторым философом Единое представлялось даже возвышающимся над Единым. Так Эпиктет пишет: "Изучив строение Вселенной, постигнув, что над всем есть опережающее, доминирующее и всеобъемлющее "Всё", включающее Бога и людей, которое породило не только твоего отца и деда, но и все, что живет и произрастает на земле, особенно разумные существа, ибо они по природе своей сообщаются с Богом, связуемые с Ним разумом, как не назвать себя гражданином мира? Как не назвать себя сыном Бога?"

Таким образом, очевидно, что говоря о последнем Единство Космоса древние философы продвигались до Метатрона, но не достигали Бога.

Многие тяготеющие к единству индуистские тексты и мистические опыты, так же оставляют впечатление прорыва к той силе, в которой каким-то образом присутствует Имя Всевышнего, но все же нет Его самого.

Но для мистика, отдающего себе отчет в том, кто есть кто – именно Метатрон является тем "ракетоносителем", с помощью которого он покидает космос и прорывается к престолу Всевышнего. Такова мистика так называемых "йордей меркава", еврейских созерцателей Божественной колесницы.