Zahav.МненияZahav.ru

Четверг
Тель-Авив
+30+16
Иерусалим
+28+15

Мнения

А
А

Наследие Шарона

Eсли высказывания по случаю смерти Нельсона Манделы были вполне единодушными, то в случае с Шароном наблюдается совершенно иная картина, так как его действия всегда оценивались крайне противоречиво.

Анна Сакоян
15.01.2014
Источник:Полит.ру
מערכת וואלה! צילום מסך

Читайте также

11 января 2014 г. после восьми лет пребывания в коме скончался один из самых известных лидеров Израиля второго поколения Ариэль Шарон. Один комментатор отметил, что если месяц назад высказывания по случаю смерти Нельсона Манделы были вполне единодушными, то в случае с Шароном наблюдается совершенно иная картина, так как его действия всегда оценивались крайне противоречиво.

В этом ключе его описывает подробный материал, опубликованный в NY Times: «Большую часть жизни он был яростным сторонником жесткого экспансивного сионизма, но в 2005 г. он поразил Израиль и весь мир, совершив ход, сопоставимый с визитом Никсона в Китай [1]: вывел из Газы всех израильских поселенцев и войска. Затем он ушел из своей партии “Ликуд” и образовал центристское движение под названием “Кадима”, ориентированное на дальнейшие территориальные уступки и признающее соседство палестинского государства... Господин Шарон стал недееспособным в январе 2006 года, но на последовавших вскоре после этого выборах “Кадима”, тем не менее, получила большинство голосов... Однако шароновский политический ход получил резонанс и за пределами движения. Известная своим милитаристским подходом партия “Ликуд”, возглавляемая конкурентом Шарона господином Нетаньяху, вернулась к власти в 2009 г., и господин Нетаньяху тоже сказал тогда, что он приветствует сосуществование палестинского государства и Израиля».

Шарон был инициатором израильских поселений на оккупированных территориях и придерживался жестких методов в отношении живущих там палестинцев. После того, как он в 2001 г. стал премьер-министром и заговорил о том, что палестинскую государственность придется хотя бы в какой-то мере признать, многие по всему миру сочли это смягчением курса, которое они всецело приветствовали. В то же время этот шаг вызвал сильное недовольство у израильских поселенцев в Газе, которые прежде видели в нем своего покровителя, а теперь он оказался их врагом.

При этом Шарон «не видел смысла в ведении переговоров с палестинскими лидерами; он считал, что у них нет ни желания, ни власти, чтобы выполнять свои обещания... Критики утверждали, что из-за того что Шарон делал всё в одностороннем порядке и не привлекал к взаимодействию палестинские власти, усилилось влияние “Хамаса”».

В 1983 г. Шарон, на которого возложили ответственность за осуществленную христианскими фалангистами резню в Ливане (1982 г.), ушел с поста министра обороны, что многие сочли окончанием его политической карьеры. Вопреки ожиданиям, он остался в политике, причем был достаточно влиятельным, чтобы возглавить партию «Ликуд» в 1999 г., а в 2001 г. был избран премьер-министром Израиля. «Он вступил в должность спустя четыре месяца после начала мощного палестинского восстания. Израильские избиратели отдали предпочтение ему, а не его предшественнику Эхуду Бараку, в надежде, что Шарон сможет восстановить безопасность». Вначале он обратился к палестинским властям с призывом положить конец насилию, однако это не привело к желаемым результатам, и Шарон начал задействовать вооруженные силы. «На границе с Ливаном стало расти напряжение, а прежде дружеские отношения с более умеренными правительствами Иордании и Египта сильно охладели. Надежда на налаживание мирных отношений с соседями Израиля казалась совершенно эфемерной. На это Шарон возражал, что если и можно добиться мира после столетнего конфликта, то для этого нужно проделать грязную работу, которой он и занимается».

В заключение приводятся высказывания помощника Шарона Раанана Гиссина, который утверждал, что Шарон перешел от отстаивания поселений к их выводу с палестинской территории из-за международного давления. «Он был не идеологом, а политическим архитектором, - сказал Гиссин. - Из своего военного опыта он вынес одну идею: нужно захватывать инициативу, нужно быть двигателем событий. Даже если мир был невозможен, он добивался того, чтобы по крайней мере миротворческий процесс шел с учетом поставленных им условий. И так и было, пока он оставался у власти».

Дипломатия

Ресурс Politico.com по итогам кончины Шарона предложил материал политического комментатора Эдварда-Айзека Довэра (Edward-Isaac Dovere), в котором описывается специфика дипломатического контекста смерти политика. Когда умирает крупный политический деятель, другие политические деятели обычно выступают с каким-нибудь высказыванием по этому поводу. Правила хорошего тона предписывают, что эти высказывания, особенно со стороны представителей других стран, должны быть если не хвалебными, то, по крайней мере, нейтральными. «В дипломатии составление высказываний на чью-либо смерть никогда не бывает легкой задачей. В некоторых случаях, впрочем, это намного проще: мало кто, например, долго раздумывал над тем, что сказать про Нельсона Манделу, который умер месяц назад. Но Шарон – это другой случай».

В случае с Шароном, поясняет Довэр, проблема в том, что ряд лидеров просто не могут позволить себе хотя бы нейтральное высказывание в его адрес, а другие из политических соображений должны высказываться крайне осторожно. Так, например, Обама, который лично с Шароном никогда не встречался, так как Шарон впал в кому еще до того, как Обама стал президентом, вообще никак не комментировал противоречивые стороны его биографии, а ограничился только выражением «глубочайших соболезнований» Израилю и отметил, что Шарон был лидером, «посвятившим свою жизнь государству Израиль». Американской стороне, по мнению Довэра, нужно было высказываться особенно осторожно, так как США в последнее время принимают деятельное участие в урегулировании конфликтов на Ближнем Востоке, поэтому любая реплика о лицах, имеющих отношение к этим конфликтам, может быть истолкована нежелательным образом в контексте текущих событий. В итоге высказывания выглядели так.

Обама: «Мы еще раз подтверждаем наше незыблемое намерение поддерживать безопасность Израиля, а также то, что мы ценим длительную дружбу между нашими двумя странами и нашими народами. Мы продолжаем стремиться к достижению устойчивого мира и безопасности в Израиле, и для этого, в частности, мы будем двигаться к поставленной цели – мирному сосуществованию двух соседних государств. Сейчас, когда Израиль прощается с премьер-министром Шароном, мы присоединяемся к гражданам Израиля и вместе с ними отдаем должное тому, как он преданно служил своей стране».

Джон Керри: «В последние годы на посту премьер-министра он многих удивил, став поборником мира, и сегодня мы все признаем, как это сделал он, что Израиль должен быть сильным, чтобы прийти к миру, и что мир сделает Израиль еще сильнее. Мы чтим наследие Арика и всех представителей поколения основателей Израиля, которые прилагали усилия, чтобы достичь этой цели».

Наследие

Комментируя наследие Шарона, политический аналитик Хусейн Ибиш (Hussein Ibish) дает ему амбивалентную оценку. «Шарон не был тем израильским лидером, который бы смог заключить окончательное мирное соглашение с палестинцами. Но он сделал огромный шаг, значение которого трудно переоценить, с точки зрения как израильтян, так и палестинцев: он эвакуировал поселения и из Газы, и с севера Западного побережья. Шарон сделал это не ради мира. Он сделал это, потому что таков был израильский национальный императив и потому что таким образом можно было решить стратегическую задачу. Иногда действия Шарона ошибочно характеризуют как «выход» из Газы, но сам он называл это точнее – «одностороннее размежевание». Иными словами, изменения в политике Шарона были направлены не на достижение соглашения с палестинцами, а на реализацию односторонней стратегии Израиля. В своих действиях он преследовал исключительно интересы Израиля и не нуждался в каких-либо согласованиях с палестинской стороной.

Приняв это неожиданное решение, Шарон столкнулся с сильным сопротивлением со стороны израильского движения за поселения и выдержал это сопротивление. Он объяснил, почему эвакуация была стратегической и военной необходимостью, и в итоге добился поддержки израильского большинства. Собственно, этот опыт привел к тому, что он оставил «Ликуд» и образовал новую правоцентристскую партию «Кадима» незадолго до того, как его поразил инсульт, из-за которого он стал недееспособен».

Ибиш считает, что из итогов политики Шарона необходимо извлечь два урока – положительный и отрицательный. С одной стороны, Шарон «продемонстрировал, что правительство государства Израиль, вопреки всем сомнениям, способно пренебречь движением за поселения ради более общих национальных интересов, но при этом оно делает это в одностороннем порядке, что приводит к тупику. Мы не знаем, понял ли бы это Шарон к настоящему моменту или продолжал бы, как это сейчас делают многие израильские правые, цепляться за приоритет односторонних решений. Но даже если у него самого и не было бы возможности сделать правильные выводы из неудовлетворительных последствий его поздней политики,мы можем это сделать и должны действовать в соответствии с этим пониманием».

С оценкой наследия Шарона также выступил Карл Вик (Karl Vick), возглавляющий раздел по Израилю и Палестине в журнале Time. «Шарон никогда не соответствовал стереотипам, в которые его пытались вписать. Он никогда не был ни бескомпромиссным правым идеологом, ни, в поздний период, убежденным миротворцем. С политической точки зрения, Шарон лучше всего известен как сооснователь блока «Ликуд» с его жестким курсом, но при этом он был членом еще четырех партий, в том числе той, что стала предтечей левой Рабочей партии (партии МАПАЙ), а также созданной им самим партии «Шломцион», которая в свое время заигрывала с пацифизмом.

Главное, что делало его таким устойчивым (и в конечном счете привлекательным) политиком, - это его непреклонная уверенность в себе и отказ подчиняться каким-либо ограничениям при обсуждении соглашений или идеологии. Что бы Шарон ни делал, он всегда был предан борьбе в не меньшей мере, чем самой идее...

Шарон был избран и переизбран именно из-за своей бескомпромиссности, а не по идеологическим причинам. Он плавал среди политических идеологий, но ни одна из них не смогла стать ключом к решению палестинской проблемы. Но в последние годы своего пребывания на посту премьер-министра... он, по всей видимости, оказался ближе всего к формированию своей собственной идеологии. Приверженцы жесткого курса из «Ликуда» до сих пор уверены, что Израиль может как-то удержать все территории. Шарон смог принять доводы левых, которые утверждали, что Израиль не может управлять миллионами арабов и остаться демократией с еврейским большинством. Но попытки левых провести переговоры по разделу земли с палестинцами провалились. Вероятно, Шарон нашел третий путь: он провел линию сам и стал смотреть, что получится. Если его последователи в его новой партии «Кадима» смогут опробовать этот метод, и он окажется успешным, то это определит уникальность наследия Шарона. Если нет, то он останется просто дьявольски хорошим воином [2]».

Примечания

[1] Визит американского президента Ричарда Никсона в КНР в 1972 г. стал политической метафорой (Nixon to China, Nixon goes to China), которая означает политический ход, прямо обратный ожиданиям сторонников лидера, но при этом допустимый за счет безупречной репутации этого лидера среди сторонников и общего доверия к нему.

[2] «Warrior» (воин) – название автобиографии Шарона.

Комментарии, содержащие оскорбления и человеконенавистнические высказывания, будут удаляться.

Пожалуйста, обсуждайте статьи, а не их авторов.

Статьи можно также обсудить в Фейсбуке