То, как в нашей стране выбирают президента государства, является торжеством абсурда. Остатки оттоманского юридического наследия, которые то здесь, то там проявляются в нашей судебной системе. Процедура выбора президента лишена всякой логики и не оправдана ничем.

Речь идет о самой неполитической функции в высших эшелонах власти. У президента государства меньше полномочий, чем у председателя Верховного суда. Но при этом любая самая осторожная просьба, самое деликатное предложение, призванное позволить народным избранникам оказывать хотя бы минимальное влияние на формирование состава высшей судебной инстанции и выбор того, кто будет ее возглавлять, вызывает бурю негодования.

Каждого, кто инициирует изменения в подобном духе, обвиняют в попытке политизировать судебную систему. Но у нас почему-то не вызывает возражений методика избрания главы государства. Противоречивым образом путь к самой неполитической должности на вершине власти пролегает по самому политизированному маршруту, какой только можно представить.

Должность президента государства является исключительно представительской. Президент принимает иностранных дипломатов, которые вручают ему верительные грамоты, подписывает просьбы о помиловании и представляет государство на многочисленных форумах. Полномочия израильского президента гораздо более ограничены, чем у британской королевы, которая подписывает законопроекты и утверждает состав правительства.

Единственный момент, когда президент может принять политическое решение, это период формирования нового правительства. Главы парламентских фракций встречаются с президентом, чтобы сообщить тому, на кого из руководителей крупных партий в парламент они предлагаю возложить функции по формированию правительства. Но даже эта роль не является по-настоящему политической. В конечном итоге президент производит простое арифметическое действие, которое способен сделать любой ученик 2-го класса.

Лишь однажды президент государства был вынужден принять настоящее политическое решение. В 1990 году, после того, как правительства Шамира было вынуждено уйти в результате так называемой «вонючей сделки» («таргиль масриах»), депутаты кнессета разделились ровно пополам – 60 депутатов рекомендовали Ицхака Шамира в качестве главы правительства, а 60 других – Шимона Переса. Тогдашний президент Эзер Вейцман, который был избран на свой пост под эгидой Рабочей партии, предлагал Переса. Вейцман аргументировал это тем, что фракция Аводы численно превышала фракцию Ликуда. (Здесь автор допускает неточность: президентом в то время был Хаим Герцог, а Эзер Вейцман впервые был избран на этот поста в 1993 году, сменив Герцога – прим. «Курсор».)

В то же время должность президента государства, в том случае, если речь идет о человеке выдающихся качеств, может стать важной и существенной в ситуации, когда израильское общество оказалось перед лицом серьезных потрясений. Президент, который находится в стороне от политических разногласий, может а такой ситуации исполнять символическую роль главы государства.

Однако символ государства, представляющий израильское общество, избирается на свой пост – без участия общественности. Президент государства, которому запрещено вмешиваться в политику, избирается на свой пост 120 наиболее политизированными людьми в стране.

Депутаты кнессета выбирают президента в соответствии со своим соображениями и личными предпочтениями. Например, кто займет освободившееся место в в списке фракции (ведь нынешний президент является депутатом). Кто займет место рядом с главой правительства, кто получит продвижение. Какое влияние окажут результаты выборов президента на соотношение сил в кнессете.

Президент, который должен быть символом государства, избирается членами закрытого клуба, обладающими собственными интересами, страдающими от внутренних противоречий.

Софья Рон-Мория, «Макор ришон»