В 2025 году возвращается церемония памяти Ицхака Рабина, которая отменялась два года подряд. Символично, что проводится она за день до начала Йом-Кипур - главной даты в еврейском календаре, когда принято раскаиваться в совершенных грехах и молиться о доброй записи в Книге Судьбы.

Раскаяния последователей Рабина мы не дождемся, да и не принято в нашей политике раскаиваться в чем бы то ни было. Но вопрос в другом. Не странно ли, что плод мирных инициатив Рабина - соглашения Осло, которые большинство израильтян считают роковой ошибкой и главной причиной наших последующих бед, - до сих пор не отменены и не отрефлексированы? Что, несмотря на многолетние нарушения условий с палестинской стороны, Иудея и Самария по-прежнему разделены на зоны, и там остаются территории, формально не подчиненные контролю ЦАХАЛ? Что ХАМАС в Газе пользуется законным правом самоуправления, данным сектору в соответствии с Осло-II? Как можно говорить об аннексии каких бы то ни было территорий, если мы сами, добровольно от них отказались и не пересмотрели эти решения?

С точки зрения любого международного закона, Израиль имел полное право денонсировать оба договора Осло уже после первого теракта. Ведь краеугольным камнем соглашений были обязательства ООП, данные еще Арафатом: отказ от терроризма и других форм насилия и принятие ответственности за исполнение этих обязательств всеми элементами и структурами ООП. Захват власти в Газе ХАМАС в 2007 году тоже был достаточным поводом для отмены соглашения, которое по непонятному недосмотру продолжало и продолжает действовать. Но этого не случилось. Ни одно из правых правительств не осмелилось посягнуть на "священную корову" Осло. В лучшем случае власти Израиля делают вид, что его не существует, но это обман. В реальности мы продолжаем жить с той тикающей бомбой, которую сторонники Рабина называют его наследием. Из этого наследия выросли и идея одностороннего размежевания, и концепция "два государства для двух народов", последствия которой мы наблюдаем сейчас, с массовым признанием палестинского суверенитета.

Израильский левый лагерь до сих пор пережевывает это наследие. И сегодня тоже можно услышать, что смерть Рабина трагически оборвала процесс урегулирования, когда мы были в шаге от мира, хотя очевидно, что мы были в шаге от катастрофы, которая в конце концов разразилась в 2023 году. Но израильтяне, среди которых есть и родственники жертв этой катастрофы, все так же подписывают петиции за создание палестинского государства.

Здесь можно посетовать, что люди, увы, ничему не учатся, но разве кто-то из власть имущих подал им пример? В канун Йом-Кипура или в любой другой день, на уровне верховной власти должно быть открыто сказано: политика Рабина была не только самоубийственной, но и бессмысленной. Его "партнер" Арафат не собирался создавать палестинское государство; ему это было не нужно, как не нужно нынешним палестинским деятелям. Если бы Рабин продолжил свое дело, мы бы получили не мир, а новую войну, тем более страшную, что он успел бы передать Арафату еще больше оружия и территорий. Размежевание произошло бы не в 2005 году, а в 1995-м, и экстремисты пришли бы к власти на 10 лет раньше, причем, возможно, не только в Газе.

Кто-то может заметить, что в день смерти Рабина мы вспоминаем обстоятельства его убийства, а не его политические взгляды. Это, опять же, неправда - достаточно прислушаться к речам организаторов поминальной церемонии. Но допустим. Можно понять смятение народа, когда политический лидер Израиля погибает от рук израильтянина и еврея. Но насколько справедливо делать именно эту смерть событием национального значения (а в прошлом - всенародного траура)? Даже если согласиться, что жизнь политика ценится выше жизни рядового гражданина, то почему у нас нет громкой церемонии в честь Рехавама Зеэви, главы правой партии "Моледет", который отказался от охраны и был убит арабскими террористами - как и Рабин, за свою позицию? Потому что Зеэви не поддерживал мирный процесс и выступал за трансфер палестинцев - идея, к которой сейчас пришли на уровне руководства? Не говоря уж о тысячах жертв террора, чью память мы чтим гораздо скромнее, в частных или коллективных церемониях…

Кстати, о самом убийстве. Не будем углубляться в конспирологические теории о том, убил ли Игаль Амир Рабина или это был кто-то другой. Но факт, что он осужден за убийство и, в отличие от арабских террористов с кровью на руках, никогда не будет освобожден в рамках обмена или акта доброй воли. Каждый новый президент отказывается его помиловать, и это, наверное, справедливо. Но почему Амир поставлен в неравное положение по отношению к палестинским боевикам? Выходит, кровь Рабина значит для страны больше, чем кровь десятков израильтян, убитых тем же Синуаром, в свое время выпущенным из израильской тюрьмы…

Последователи Рабина уверяют, что наше время напоминает 1995 год расцветом взаимной ненависти и внутренних раздоров, которые чреваты трагедией. И это тоже неправда: ничто не сравнится с агрессивными нападками и обвинениями, которые обрушились на правый лагерь сразу после убийства Рабина. Но сходство действительно есть, и оно в другом. Рабин проводил свою политику, не обращая внимания на растущий террор, на взрывы в автобусах и на улицах, стрельбу на дорогах, на гибель и страх людей. Он только убежденно повторял, что ничто не остановит мирный процесс. При всей разнице идеологий и целей, Нетаниягу ведет себя очень похоже. Он действует без оглядки на судьбу заложников, потери среди военных, истощение армии, мнение армейских командиров, международную изоляцию. Рабин обещал, что ценой пролитой крови мы получим мир, Биби обещает нам абстрактную победу. Оба убеждены, что они одни знают, "как надо", оба приносят людей в жертву своей политической цели. И у обоих, что характерно, были и есть верные сторонники.

Наследие Рабина, как мы видим, продолжает жить: для одних в идеологии, для других - в характере власти. И пока мы с ним не попрощаемся, не будет ни мира, ни победы.