Когда в 2008 году Барак Обама взошел на политический Олимп, мир увидел в нем символ новой эры - сына иммигранта, человека, преодолевшего расовые барьеры, олицетворение борьбы за равные права и американской мечты. Его президентство стало для миллионов воплощением надежды на единство и прогресс. Но у этой истории есть и другая, тщательно скрываемая сторона.

Первые покровители

Задолго до того, как его имя прогремело на весь мир, Обаму поддерживали люди, чьи биографии вызывали вопросы. Халид аль-Мансур, близкий к саудовской верхушке и открыто поддерживавший радикальные исламские режимы, по свидетельству юриста Перси Саттона, помогал собирать средства на его обучение в Гарварде.

Кенни Гэмбл, ставший Лукманом Абдул-Хакком, строил в Филадельфии анклавы для мусульманских общин, закрытые для "чужих". Он активно сотрудничал с исламистскими организациями в США, а позже с гордостью перерезал ленточку на митингах кампании Обамы.

В штабе будущего президента появлялись и более прямые связки. Координаторы мусульманского направления кампании, Мазен Асбахи и Минха Хусейни, оказались связаны с организациями, упомянутыми в громком деле Holy Land Foundation - крупнейшем процессе о финансировании ХАМАС в США.

Белый дом и "Братья"

Первые шаги Обамы в Белом доме только усилили тревогу. На инаугурации в январе 2009 года молитву читала Ингрид Мэттсон - президент Исламского общества Северной Америки (ISNA), включенного прокурорами как "соучастник" в деле о поддержке ХАМАС.

Вскоре Мохамед Маджид, глава американского крыла "Братьев-мусульман", стал доверенным советником президента по вопросам… миграции и контртерроризма.

Кульминация наступила в 2011 году. На фоне "арабской весны" в Белый дом приглашают делегацию "Братьев-мусульман", пока их сторонники в Египте призывают к введению шариата, а в Газе - к атакам на Израиль. Американская администрация оправдывалась необходимостью "расширять взаимодействие". На деле же США продолжали выделять Египту 1,5 миллиарда долларов в год, фактически закрывая глаза на радикализацию.

Совет национальной безопасности: вершина власти

Все эти нити вели к одному месту - Совету национальной безопасности США (NSC).

Это сердце власти в Вашингтоне. Здесь президент получает ежедневные сводки разведки. Здесь координируются тайные операции ЦРУ и Пентагона. Здесь решается все: от начала военных кампаний до санкций против мировых держав, от союзнических стратегий до миграционной политики. Доступ к NSC означает доступ к самым охраняемым тайнам Америки.

Именно сюда вошли люди, которые прежде казались лишь радикальными активистами.

Махер Битар: от кампуса к сверхсекретам

Махер Битар, палестинец по происхождению, начинал как лидер Students for Justice in Palestine (SJP) в Джорджтаунском университете. Он активно участвовал в кампаниях движения BDS, известных антиизраильской риторикой. Работал в Управлении ООН по делам беженцев, а затем в UNRWA - структуре, которую Израиль обвинял в пособничестве террористическим организациям.

В администрации Обамы Битар внезапно поднимается на вершину. Его назначают директором по израильско-палестинским вопросам в Совете национальной безопасности. Позже он становится заместителем постпреда США при ООН и юридическим советником демократов в Комитете по разведке Палаты представителей.

На этих должностях Битар получает абсолютный доступ к сверхсекретной информации: разведданные, военные операции, стратегии союзников. Человек, вчера ведущий уличные кампании против Израиля, сегодня фактически влияет на решения, определяющие судьбу Ближнего Востока и безопасность США.

Роберт Малли: дипломатия под подозрением

Роберт Малли - фигура еще более тревожная. Его отец был другом Ясира Арафата и ярым сторонником антизападных движений. Сам Малли еще в Йеле сравнивал палестинскую борьбу с сопротивлением нацистам.

В Белом доме Обамы он становится главным архитектором ближневосточной политики. Руководит переговорами с Ираном по ядерной сделке, возглавляет ближневосточное направление в NSC, становится спецсоветником президента по борьбе с ИГИЛ. На практике это означает: все ключевые решения по войнам, переговорам, операциям проходили через него.

Сегодня Малли под следствием ФБР и службы дипломатической безопасности за утечки секретной информации. По данным чиновников, он разглашал данные, которые не имел права раскрывать. Более того, он пригласил в Госдеп Ариан Табатабаи - исследовательницу с иранскими связями, участвовавшую в программах влияния, курируемых МИД Ирана.

Верхушка айсберга

Когда радикальные активисты, связанные с "Братьями-мусульманами" и структурами ООН с подрывной репутацией, оказываются в Совете национальной безопасности США, речь идет не о случайных кадровых решениях. Это означает, что они имели возможность напрямую влиять на президента, участвовать в разработке операций и дипломатических стратегий, а также принимать участие в решениях о миграции из стран с высоким уровнем радикализма.

Подытожим

Все это - не просто цепочка отдельных эпизодов. Это системная линия, которая началась при Обаме и превратилась в устойчивый курс Демократической партии. От первых покровителей с радикальными симпатиями до ключевых фигур в Совете национальной безопасности - мы видим не случайные совпадения, а целенаправленное проникновение исламистской сети в самую сердцевину американской власти.

Результаты

Присутствие людей с исламистскими связями в администрации Обамы постепенно трансформировало саму Демократическую партию и ее электорат. В демократический дискурс вошла риторика "борьбы с исламофобией", за которой фактически скрывалась легитимизация исламистских организаций. Университетские кампусы стали главной площадкой для внедрения этой линии: студенческие движения, ранее ориентированные на права человека, все больше перенимали антисионистскую и антиамериканскую повестку. В результате к концу второго срока Обамы антисемитская риторика и поддержка "Братьев-мусульман" превратились в часть культурного кода американских левых. Всех их сегодня мы видим на улицах Америки, празднующих на Манхэттене 7 октября.

А теперь статистика

По данным опросов, 51% молодых американцев 18-24 лет поддерживают ХАМАС, а не Израиль, а в 2024 году около 70% всех антисемитских инцидентов в США приходится на крайне левых. Это прямое последствие того, что когда-то было представлено как DIE и "диалог", но на деле стало каналом проникновения радикальной идеологии в американскую политику и культуру.