Еще осенью прошлого года Нетаниягу пытался придать им ультимативный характер, т.е. под военным давлением обменивать заложников исключительно на свободу тех, кто их удерживает.

Так и должно было продолжаться. Но Трамп надумал показать себя волшебником, и еще до инагурации припугнул ХАМАС адом.

Добиться за месяц того, что у Байдена не вышло за год, у Трампа не получилось. В результате бремя доказательства трамповского всемогущества легло на плечи Нетаниягу, который пошел на рискованную и сомнительную сделку: треть заложников - кто живым, кто мертвым - вернулись домой в обмен на освобождение тысячи террористов и временную заморозку войны.

С той поры и по сей день переговоры продолжались по этой же схеме, напоминающей забег Ахиллеса, вечно догоняющего черепаху.

К сожалению, общественное мнение этот маршрут устраивал. Хотя среди израильтян вроде бы нет людей, безразличных к судьбе заложников, в публичном пространстве на протяжении полутора лет доминировали те борцы за их освобождение, которые своим продавливанием хамасовских требований максимально это освобождение отдаляли, и значительно увеличивали цену, которой их свобода оплачивалась.

Имеется немало родственников заложников, которые поддерживают военные усилия, но они с самого начала были отлучены от "мейнстримного" штаба, оседланного капланистами.

Усилиями этого штаба в течение полутора лет создавался порочный круг: чем сильнее демонстранты давили на Нетаниягу, тем несговорчивее становился ХАМАС. Так сердечная недостаточность ведет к отекам, которые в свою очередь усиливают нагрузку на сердце.

В 2011 году наблюдался тот же синдром, который я в ту пору описывал в следующих словах: "Среди активистов компании за освобождения Гилада Шалита выявилось представительное звено, которое свело свою борьбу исключительно к требованию удовлетворить все капризы ХАМАСа. Немалое число израильтян во главе с ближайшими родственниками израильского заложника усложняют жизнь не удерживающим его террористам, а тем, кто вместе с ними добиваются его освобождения! Сотни, если не тысячи израильских граждан выступают в качестве добровольных агентов ХАМАСА, эффективно торпедирующих переговоры об освобождении Шалита!".

Итак, вроде бы ничего нового, старые грабли.

Между тем нельзя не заметить, что если в обмен на Шалита ХАМАС требовал лишь освобождения убийц, то сейчас на первый план были выдвинуты политические требования: ХАМАС и по сей день добивается своей полной военно-политической реабилитации.

Казалось бы, инстинкт самосохранения не должен позволять с этим согласиться. И тем не менее, с каждым днем мы все более убеждались, что именно на это направлена политическая воля левой элиты.

То, что победа не нужна и невозможна, мейнстримная пресса внушала еще в ноябре 2023 года, а в январе 2024 стало ясно, что этого же мнения придерживается также и генералитет.

Главнокомандующий Герци Халеви обуславливал военные действия принятием "политических решений", т.е. поиском арабских подрядчиков, готовых взять ответственность за безопасность Израиля в южном Негеве.

До войны у армии вообще не существовало плана захвата сектора Газа, но соответствующего плана не появилось и после ее начала! Халеви категорически отказался оккупировать сектор Газа, предпочитая тактику рейдерских налетов. В результате поступающее извне продовольствие оказывалось в руках ХАМАСа. Только в конце мая 2025 при новом главе генштаба Замире правительству удалось сломить эту пораженческую стратегию.

Со своей стороны ШАБАК, возглавлявший переговоры по заложникам, также навязывал правительству хамасовский нарратив. Одновременно Ронен Бар продолжал скрывать от Нетаниягу связанные с этими переговорами разведданные. В результате, пытавшийся передать премьеру информацию Фельдштейн, оказался под домашним арестом "до конца следствия" по так и не открытому против него делу!

Начавшееся в мае наступление натолкнулось на волну протестов, в том числе на петицию, подписанную 550 бывшими высокопоставленными военными. Бывший премьер Эхуд Ольмерт обвинил ЦАХАЛ в военных преступлениях, бывший начальник Генштаба Буги Яалон, - в этнических чистках, а бывший заместитель начальника Генштаба Яир Голан и вовсе приписал солдатам ЦАХАЛа привычку "убивать палестинских детей для забавы".

Этот безумный навет правые комментаторы не сумели объяснить иначе, как стремлением лидера "демократов" поддержать нараставшую волну международных протестов против начавшейся операции ЦАХАЛа.

Между тем эта "борьба за мир" тесно связана с темой заложников. Их родственники, обрушивающиеся с проклятиями не в адрес ХАМАС, а в адрес Нетаниягу, оставляют странное впечатление. Как можно не понимать, что превратившись в ценную пропагандистскую агентуру ХАМАСа, они отодвигают своих родных в конец очереди на освобождение?

Однако само наличие таких людей позволяет циничным борцам с Биби отмывать свою истинную цель - поражение страны в ее экзистенциальной войне.

Благодаря тяжелому национальному неврозу, ярко проявившемуся еще в 2011 году, истинная цель капланистов - поражение в войне и отстранение Нетаниягу - оказывается неплохо замаскирована.

Эвфемизм "освобождение любой ценой", подразумевающий капитуляцию перед ХАМАСом, политтехнологически весьма выгодный лозунг: вместо ненависти к демократически избранному лидеру, в нем эксгибиционируется солидарность с жертвами террора.

В этом отношении весьма показателен диалог, прозвучавший еще в начале 2024 года по "Галей Исраэль" в передаче Итамара Флайшмана и Гая Буси.

Кто-то из них спросил видного функционера "Аводы" Эйби Биньямина: "Если ты готов к освобождению заложников любой ценой, то согласился бы ты на их освобождение ценой сохранения Нетаниягу у власти на пять лет?

- Вы убили меня! - опешил капланист. - Вопрос хороший, но у меня нет на него ответа.

Можно не сомневаться, что требуя принять условия ХАМАСа, капланисты искренне рассчитывали освободить значительное число заложников, но в первую очередь они видели в этом благоприятный повод прекратить войну.

Но почему?

Во-первых, элита разучилась иначе. Оставлять врага на плаву, заканчивать войну "ничьей" требует новый израильский этос, новая военно-политическая доктрина, сложившаяся после подписания соглашения с ООП. Тогда это прямо так и назвали: "сменить дискету".

Если программа, установленная на старой дискете, требовала полного поражения противника, то новая все ограничивала сдерживанием. Именно тогда, идея самообороны сменилась идеей поиска арабского подрядчика, который бы стал бороться с террором, как выразился Рабин, "без БАГАЦа и Бецелема". Именно тогда воинственная риторика стала замещаться в Израиле пораженческой ("проблема террора не имеет военного решения"), в соответствии с которой профессора разработали этический код ЦАХАЛа, позволяющий армии обороняться "с одной связанной за спиной рукой" (Аарон Барак), но категорически запрещающий побеждать, так как "термин победа может иметь отношение к шахматам и волейболу, но никак не к войне" (Ави Саги).

Таким образом, полное разоружение ХАМАСа, полная победа над ним явилась бы победой над прогрессивной военной доктриной, явилась бы поруганием надзвездной профессорской морали, нацеленной на создание безнационального государства, мирно соседствующего с государством палестинским.

Но эта гуманная и "единственно верная" идеология глубоко переплетена с животрепещущим политическим интересом: если нация будет унижена и опутана новыми "мирными" ("худайбийскими") соглашениями, то у базирующейся на них бюрократической системы откроется второе дыхание. Победа ХАМАСа и победа левого лагеря глубоко связаны между собой.

Успехи на иранском фронте, напомнившие народу, что победы этичны не только в сфере шахмат, похоже, решительно изменили обстановку. Согласно опросам, 80% населения оценивают операцию на хорошо (19%) и отлично (61%).

Ошеломляющие успехи на Восточном фронте не могут не отразиться на Южном. Ахиллес, бесконечно гоняющийся за черепахой, получил подножку. Не дать ему подняться, чтобы продолжить свой бесконечный забег - вполне реальная задача.