Те, кто (мудро) не следил за дебатами о "деколонизации", могут удивиться, узнав, что деколонизаторы характеризуют разум и рациональность как культурные конструкты, которые следует отвергать, поскольку они якобы "основаны на эпистемологических предположениях, глубоко укорененных в западной философской традиции" и, следовательно, "поддерживают гегемонистское мышление". Деколонизаторы утверждают, что разум и рациональность должны уступить место "другим способам познания", которые, как говорят, характерны для незападных культур.

Разрушение Запада рассматривается как важный шаг в продвижении "мультикультурализма" и, в конечном итоге, "социальной справедливости". Одна из самых удивительных особенностей этого движения заключается в том, что оно атакует не только гуманитарные и социальные, но и естественные науки. Nature предлагает преподавателям естественных наук "деколонизирующий научный набор инструментов" с "примерами того, как учреждения и научные департаменты пересматривают учебные программы и учитывают влияние расизма", дополнительно информируя нас о том, что "нам нечего бояться деколонизации математики."

Подписывайтесь на наш телеграм-канал: zahav.ru - события в Израиле и мире

Эта атака на разум и науку не является недавним изобретением, а коренится в более длительных попытках подорвать идею о том, что существует объективная реальность или что реальность может быть объективно проанализирована. Как отмечает Nature, движение деколонизации коренится в "более давних, более академически ориентированных дебатах о том, является ли-и в какой степени-научное знание социально сконструированным." Академические дебаты черпали вдохновение из критики объективности, такой как "деконструктивизм", согласно которому, как объясняет Мюррей Ротбард, "не существует объективной истины, или, если она существует, мы никогда не сможем ее открыть. С каждым человеком, связанным со своими субъективными взглядами, чувствами, историей и так далее, нет метода обнаружения объективной истины."

Никто не знает, что лучше для человечества, поэтому мы вынуждены опираться на наши отличающиеся друг от друга мнения, не имея объективного стандарта для оценки того, что лучше для общества, или, выражаясь иначе, не имея общего интереса к благосостоянию общества. Каждый человек объединяется с другими членами своей группы и стремится продвигать благосостояние своей группы и защищать ее права от нападок других групп. Это и есть обоснование для существования "защищенных групп" в законе о гражданских правах: группа классифицируется как "уязвимая" и нуждающаяся в особой защите, а все группы борются друг с другом в стремлении защитить свои собственные интересы. Парадоксально, что именно те, кто громко говорит о "социальной справедливости", чья концепция справедливости сводится лишь к обеспечению их личных и групповых приоритетов, не задумываются о том, разрушат ли они общество в процессе борьбы с другими группами.

Одна из линий критики разума, развиваемая его противниками, заключается в том, что люди не всегда разумны. При принятии решений мы склонны к иррациональности и на наши решения часто влияют наши эмоции или личные особенности, поэтому было бы неразумно предполагать, что мы всегда руководствуемся доводами разума. Критика заключается в том, что ожидание от людей поведения или стандартов, продиктованных разумом, является нереалистичным и несправедливым.

Однако защитники универсального человеческого разума не предполагают, что люди всегда будут следовать велениям разума. В "Человеческой деятельности" Людвиг фон Мизес пишет: "Честные и добросовестные искатели истины никогда не утверждали, что разум и научные исследования могут ответить на все вопросы. Они были полностью осведомлены об ограничениях, наложенных на человеческий разум". Ротбард поясняет: "Конечно, это не означает, что Мизес считает, что люди всегда будут слушать разум или следовать его велениям; это просто означает, что, поскольку люди вообще действуют, они способны следовать разуму".

Защита разума также не предполагает отсутствие ошибок. В "Человеческой деятельности" Мизес утверждает, что "человеческий разум не является непогрешимым и что человек очень часто ошибается в выборе и применении средств". Как далее объясняет Ротбард, тот факт, что мы совершаем ошибки, не означает, что мы не являемся рациональными существами. Напротив, только через разум и рациональность мы можем жить: "Человек рождается без врожденного знания о том, какие цели выбирать или какие средства использовать для их достижения. Не имея врожденного знания о том, как выживать и процветать, он должен научиться, какие цели и средства выбирать, и он подвержен ошибкам на этом пути. Но только его мыслящий разум может показать ему его цели и способы их достижения".

В книге "Человеческая деятельность" Мизес опровергает утверждение противников разума, что все, что их беспокоит, - это угроза со стороны высокомерных демагогов, которые ошибочно предполагают, что они всеведущи и всезнающи и поэтому должны подчинить себе остальных. Мизес указывает, что восстание против разума не вызвано, как утверждают его знаменосцы, осознанием того, что стремление к разуму предполагает всезнание человека. Их тезис направлен не на то, чтобы напомнить нам о человеческой склонности к заблуждениям, как утверждают его авторы, а на продвижение социализма.

Мизес далее указывает, что в самом начале восстание против науки "было направлено не на естественные науки, а на экономику. Атака на естественные науки была только логически необходимым результатом атаки на экономику. Нельзя было свергнуть разум в одной области и не поставить под сомнение его в других областях знаний". Мизес замечает, что "экономисты полностью разрушили фантастические иллюзии социалистических утопистов", и именно это, а не какие-либо опасения по поводу всеведения, объясняет их восстание против разума: "Коммунистические идеи были уничтожены. Социалисты были абсолютно неспособны возразить на разрушительную критику своих схем и привести какой-либо аргумент в их пользу. Казалось, что социализм был мертв навсегда. Единственный способ, которым социалисты могли выйти из этого тупика, - это атаковать логику и разум".

Поэтому было неизбежно, что попытка разрушить капитализм также приведет к атаке на науку. Именно от антикапиталистов и антирасистов мы слышим лозунг "наука должна пасть". Опираясь Карла Маркса, который считал, что ваша логика детерминирована вашей классовой принадлежностью (Мизес называет это "марксистским полилогизмом"), они продвигают идею о том, что логика определяется расой (расовый полилогизм), и поэтому утверждают, что научные принципы, разработанные членами одной расы, недействительны для других рас.

Как объясняет Ротбард в "Экономических спорах", наука о человеческой деятельности основывается на природе человека как существа, обладающего свободной волей и способностью выбирать: "Игнорировать этот изначальный факт о природе человека - игнорировать его волю, его свободную волю - значит неправильно истолковывать факты реальности и, следовательно, быть глубоко и радикально ненаучным". Когда полилогисты отрицают, что люди обладают общей способностью выбирать, и отрицают, что разум и рациональность являются основными атрибутами человеческой природы, они отвергают как человеческую природу, так и науку как дисциплину, основанную на рациональном исследовании.

Одним из самых серьезных последствий этой атаки на разум и науку является то, что она оставляет людей из разных культур без фундамента для сотрудничества и мирного сосуществования. Как предупреждает Мизес в "Столкновении групповых интересов", "если члены различных групп не в состоянии даже согласиться по поводу математических и физических теорем и биологических проблем, они, конечно же, никогда не найдут основу для нормально функционирующей социальной организации". В настоящее время мы не можем даже договориться о том, что такое женщина, не говоря уже о значении справедливости. Если мы не можем рассуждать вместе, мы вынуждены смириться с бесконечным конфликтом, лишенные общего фундамента или даже общего языка, чтобы понимать мир. Именно поэтому наука стоит того, чтобы ее защищать - не только потому, что она позволяет человечеству развиваться и процветать, но и потому, что без объективных научных принципов мы остаемся с бесконечным конфликтом.

Источник: Mises Institute

Перевод: Наталия Афончина