На вопросы NT отвечают израильский военный аналитик Давид Шарп и основатель Conflict Intelligence Team (CIT) Руслан Левиев.

Евгения Альбац: В последнее время вполне респектабельные издания довольно много пишут том, что нам грозит большая война в Европе, на Ближнем Востоке и кое-где еще. Вот только что я читала очередную колонку, в которой говорилось, что Россия через 2-3 года нападет на страны НАТО. Как вы думаете, какова вероятность того, что Путин, который сейчас ведет чудовищную войну в Украине, действительно начнет войну с Альянсом и со странами Европы?

Давид Шарп: Когда мы говорим о возможности войны, важно подумать, какие, собственно, цели может ставить тот, кто войну начинает. Ну, например, у России это может быть ограниченная цель захвата небольшого кусочка Эстонии, скажем, города Нарва, либо чуть менее ограниченная цель — пробитие Сувалкского коридора в Калининградскую область. С другой стороны, публикации отражают опасения, вызванные нападением России на Украину с целью, по сути, демонтажа украинского государства. Кроме того, они отражают реакцию некоторых военных на Западе, которые многие годы почивали на лаврах, а вернее, просто не ожидали большой войны в Европе. Вооруженные силы ряда стран деградировали, то же самое можно сказать о ВПК этих государств. И сегодня, обжегшись на молоке, дуют на воду. Однако если подойти к вопросу реалистично, сценарий нападения России на НАТО даже с ограниченными целями я считаю крайне маловероятным, хотя исключать его конечно же нельзя. Главная цель Путина, и он ее в свое время в одной из публикаций изложил — это объединение триединого, как он считает, русского народа, то бишь Украины, Белоруссии и собственно России в единое государство. Нападение и захват территорий других стран, даже если речь идет о кусочке Эстонии, где проживают русские, не совсем укладывается в эту концепцию.

Подписывайтесь на наш телеграм-канал: zahav.ru - события в Израиле и мире

Но дело даже не в этом, я думаю, он бы подхватил то, что плохо лежит, проблема в том, что оно лежит в границах НАТО, а НАТО намного сильнее России с конвенциональной точки зрения. Напомню, что Россия не может считать военным успехом тот факт, что ей удается удержать населенный пункт Курдюмовка и отразить украинское наступление, причем делается это путем мобилизации, в том числе набора заключенных в российских тюрьмах. По слухам, даже отключают там отопление, чтобы стимулировать вербовку осужденных на фронт.

Россия не способна сейчас решить локальные оперативные задачи на Украине, чтобы нападать на блок НАТО, который, мягко говоря, находится в иной лиге и в иной эпохе. Почему даже Советский Союз вместе с Варшавским договором на НАТО не нападал и мысли такой, по большому счету, не держал? Дело в том, что с большой вероятностью любая война между Россией и НАТО перерастет в ядерную, а ради решения каких-то даже мелких территориальных задач рисковать ядерной войной... Причем американцы сильнее России и в ядерном отношении, и на такого рода риски никто в минимально трезвом уме и в адекватном состоянии не идет. Но даже если бы не было ядерной составляющей, то, что представляет из себя на сегодняшний день российская армия, и то, что она будет представлять через год-другой, абсолютно не способно тягаться с военной машиной Соединенных Штатов Америки. Когда Черноморский флот и его военные объекты раз за разом выносятся мелкими залпами из трех-четырех ракет западного производства, что будет в случае войны с НАТО, когда три-четыре сотни "Томагавков" прилетит по объектам Черноморского флота и другим очень важным целям — вопрос риторический. То есть здравых и реалистичных причин нападать на страны Западной Европы у России нет, для нее это чревато полнейшей военной катастрофой. Однако угрожать странам Запада, шантажировать их, нагнетать напряженность разного рода кризисами, использовать методы гибридной войны, кибератаки — все это более чем реалистичный сценарий.

То, что Россия не в том положении, чтобы начинать большую войну, не означает, что она не представляет серьезнейшей угрозы для Запада. Запад должен учесть ошибки и не допускать деградации своих вооруженных сил и ВПК. Но я все же думаю, что большой войны не будет, разве что кто-то окончательно сойдет с ума.

Евгения Альбац: Однако в Израиле никто не верил, что ХАМАС может устроить то, что он устроил 7 октября. Даже притом что были документы и данные разведки — им не поверили. Юваль Харари, израильский историк и писатель, в недавнем интервью говорил о том, что сегодняшние войны, как правило, идут не за землю и даже не за идею, а за некие фантазии. Вот есть фантазия у Путина, что он восстанавливает Российскую империю — не Советский Союз, а именно Российскую империю, и использует ту логику, которая была у Адольфа Гитлера. Гитлер говорил, что немцы — самый распределенный, рассеянный народ в Европе, надо его объединить, а Путин повторяет то же о русских. Он хотел бы остаться в истории как человек, равный Петру I или Екатерине Великой, как человек, который заново собрал распавшуюся империю. И еще есть аргумент имени Ангелы Меркель, которая договаривалась о газовых контрактах с Россией и считала, что если Россия будет торговать газом и другими товарами с Европой, в том числе с Германией, то у нее не будет мотива воевать: зачем воевать, когда можно получать хорошие деньги из Европы. Она оказалась неправа.

Давид Шарп: Аргументы на самом деле очень веские, но в чем-то я бы возразил. Проводить полную параллель израильской войны против ХАМАСа с войной России в Украине можно и нельзя одновременно. Можно потому, что есть некий общий урок: ни в коем случае нельзя быть уверенным в том, что ты читаешь мысли противника. Тем более если речь идет об авторитарных режимах либо религиозных экстремистских организациях. Израильские политики и израильские военные переоценили свое понимание того, как думает и чего хочет ХАМАС. Однако кроме понимания противника, чтобы не ошибиться и не провалиться, нужно предпринимать кое-какие действия, вести глубокую разведку и готовить контрмеры. Я сказал, что по рациональным соображениям нападение России на Западную Европу нереалистично, но это не значит, что не нужно к этому готовиться. Хотя Россия все же немного рациональнее ХАМАСа, я тут перехожу к аргументу Ангелы Меркель. Путин все-таки всерьез рассчитывал, что Украина упадет ему под ноги как созревший плод. Если бы он знал, что произойдет в реальности, то есть двухлетняя уже война, которой нет ни конца ни края, масса потерянных ресурсов — то он бы или отказался от ведения этой войны, либо предпринял нападение по иному сценарию, либо не решился бы на эту авантюру вообще. То есть Меркель и права, и не права. Путин планировал получить очень большой приз малыми усилиями и малой кровью. Ну и кроме того, Меркель ошиблась в том ключе, в каком ошиблись и израильские политики и израильские военные, она мыслила категориями человека Западной Европы, для которого важна качественная безопасная жизнь. А нужно следить не только за мыслями в голове оппонента, но и за реальными шагами на местности: то, что Путин готовится к войне в Украине, было видно за долгие месяцы до этого. Я веду к тому, что необходимо подходить к анализу ситуации комплексно. Да, анализировать, пытаться мыслить за противника, но ни в коем случае не пренебрегать шагами на земле.

Евгения Альбац: Как будет развиваться ситуация на Ближнем Востоке после того, как Великобритания и США ударили по базам хуситов в Йемене? И хуситов, и "Хизбаллу", как мы знаем, поддерживает Иран. Ожидаете ли вы расширения войны на Ближнем Востоке, в том числе на севере Израиля? Израиль постарается уничтожить "Хизбаллу"?

Давид Шарп: Ожидаю с большой степени вероятности. Тут несколько факторов. Американцы и британцы ударили по хуситам, на мой взгляд, с большим опозданием. Они должны были отреагировать раньше на абсолютно неприемлемые с точки зрения международного права действия хуситов. Каковы шансы на расширение войны? Хуситы действуют не самостоятельно, это полупрокси-полусоюзники Ирана и все свои действия реализуют благодаря иранскому вооружению. Напомню, что хуситы умудрились атаковать Израиль баллистическими ракетами средней дальности, почти за 2000 километров, впервые в истории мировых войн ракеты летели на такую дальность. Хуситы и "Хизбалла" — это яркий пример того, как Иран действует чужими руками. Война между Израилем и "Хизбаллой" уже идет. Для Израиля на севере угроза очень серьезная, там против него очень мощная террористическая организация, которая по военному потенциалу превосходит армии большинства государств мира. "Хизбалла" мало того что обладает таким потенциалом, она еще и сама решает, когда ей нападать на Израиль, что называется, в ограниченном режиме, а когда вместе с Ираном напасть в неограниченном.

Напомню, что после 7 октября, когда Израиль только занялся Газой, на повестке дня стоял вопрос, нападет ли "Хизбалла" с севера при поддержке Ирана. В итоге Насралла и Тегеран отработали по более рациональной логике и масштабной войны против Израиля не начали, но сама ситуация показательна. Региональная держава Израиль должна опасаться того, что террористы решат на нее напасть, когда им заблагорассудится, либо уже это делают в ограниченном режиме, и Израиль не просто несет потери, ему приходится отвлекать силы от Газы, Израиль вынужден отселять многие десятки тысяч жителей приграничных населенных пунктов, дабы избежать смертельной опасности для них. Ситуация неприемлемая для Израиля, и на сегодня в израильском обществе и среди тех, кто принимает решения, и среди высокопоставленных военных есть консенсус. Он в двух словах примерно такой: либо политическим решением, либо военно-политическим, но ситуация обязана быть изменена. Поэтому возможна масштабная эскалация боевых действий. Расширение войны с "Хизбаллой" — это очень масштабный конфликт не только между двумя сторонами. По всей видимости Сирия будет привлечена в большей степени, чем сейчас, и нельзя исключать прямое вмешательство Ирана, а также прямую необходимость ударить по Ирану. Сложно представить, что дипломатически удастся эту проблему урегулировать, что сейчас пытаются делать американцы. Израиль и "Хизбалла" обмениваются ударами на границе, а Иран маячит за этим зловещей тенью. И к сожалению, Ирану пока почти ничего за это не было.

Удар по хуситам был правильным первым шагом со стороны стран Запада, однако пока я не вижу желания нанести хуситам непоправимый ущерб. Если американцы и британцы не постараются хотя бы частично научить хуситов уму-разуму, это будет ошибкой, потому что в нашем регионе, к сожалению, понимают только язык силы. А нежелание эскалации воспринимается как слабость и стимул для дальнейших действий, такого рода логика господствует в Иране и его прокси.

Евгения Альбац: Вы говорите, что на стороне "Хизбаллы" и Ирана выступит и Сирия. Даже при том состоянии, в котором сейчас находится Сирия, у нее есть такой важный союзник, как Россия. Вы предполагаете, что Россия может включиться в эту потасовку на Ближнем Востоке?

Давид Шарп: Россия может оказаться в той или иной степени замешанной, более того, Израиль учитывает наличие в Сирии российских военных. Кстати, с 7 октября, как принято считать, Израиль не уведомляет российские военные власти в Сирии о том, что наносит удары по различным объектам проиранских сил в Сирии (ранее ставил в известность), то есть отношение изменилось. Российский фактор в Сирии существует, однако когда зайдет речь о большой войне, то учитывать его полностью не перестанут, но режим Асада не получит индульгенции, если посчитают нужным нанести ему серьезный ущерб, в том числе нанести таким образом ущерб иранским, в первую очередь, интересам. Россия, кстати, об этом знает, и возможно Россия может быть здесь фактором, который постарается научить чуть-чуть иранцев и сирийцев уму-разуму, чтобы передать те или иные месседжи со стороны Израиля. Я практически уверен, что когда Нетаниягу говорил с Путиным, он говорил и о возможных угрозах вот этому российскому чемодану без ручки — режиму Асада, его существованию, если начнется большая война, если Иран и "Хизбалла" ее инициируют.

Евгения Альбац: Еще один игрок в этом регионе — Турция. Да, она воюет прежде всего с курдами на севере Сирии, но Эрдоган очень резко высказывается в адрес Израиля. Недавно очередной израильский игрок в турецком футболе был вызван и допрошен, это свидетельство того, что Турция практически идет к разрыву нормальных взаимоотношений с Израилем. Турция может вступить в войну на Ближнем Востоке?

Давид Шарп: Эрдоган является идеологическим врагом Израиля, он возглавляет партию, которая корнями уходит в движение "Братья мусульмане", как и ХАМАС. Эрдоган был даже как-то пойман на антисемитском высказывании, он давний и последовательный враг Израиля. Однако будучи политиком эмоциональным, он иногда перегибает даже в том, что касается его собственной стратегии, которой он обычно придерживается. Но при всем при том, что отношения между Израилем и Турцией находятся в категории между плохими и ужасными, экономические отношения между двумя странами, экономические связи традиционно не страдают и даже прогрессируют, что парадоксально. Здесь принято говорить, что кроме серьезных экономических интересов у Турции, а она ими никогда не пренебрегает, есть личные интересы Эрдогана, в частности его семья, как говорят, причастна к торговле Турции со странами Персидского залива, которая происходит через израильские порты. Кроме того, туркам очень важно все, что касается возможной переправки будущего израильского газа в Европу, они рассчитывают на то, что их интересы будут учтены. Конечно, Турцию нельзя сбрасывать со счетов, тем более что Эрдоган эмоционален и способен рубить с плеча, но здравый смысл его обычно все же полностью не покидает, и он понимает, что за прямую конфронтацию с Израилем он заплатит очень серьезную цену.

Евгения Альбац: Давайте вернемся в Европу. Руслан, как команда CIT и вы лично оцениваете обстановку на украинском фронте?

Руслан Левиев: Будущее войны довольно-таки туманное, единственное, в чем аналитики соглашаются, это в том, что в этом году война не закончится. Сейчас ни у одной из сторон нет достаточно сил, чтобы осуществить какой-то масштабный прорыв, поэтому последние полгода мы видим качели: то российская сторона где-то продвинется на очень небольшое расстояние, то Украина эти территории отобьет. Это сопровождается большими потерями, в первую очередь для российской стороны, потому что она пытается наступать. Говорят о том, что якобы Россия готовит наступление на харьковском направлении, об этом часто говорят украинские чиновники, но мы пока никаких признаков этого не видим, не видим массовой переброски войск под Белгород и не представляем, чем можно там сейчас наступать. В Харьковской области боевые действия и так давно идут около населенного пункта Синьковка, но открывать новое большое направление России сейчас не по силам. То же касается публикации в Bild про сценарий войны 2025 года, про переброску российских войск в Калининградскую область и провокации там, то есть прямое столкновение с силами НАТО. Нам кажется, что это просто сценарий командно-штабных учений бундесвера, такие сценарии должны разрабатываться всегда, идет война или нет. Сценарии нужно разрабатывать и прорабатывать, чтобы обучаться и готовиться к всевозможным ситуациям. А поскольку в Америке это выборный год, европейские чиновники волнуются насчет того, кто будет президентом США и какой будет политика США по отношению к НАТО, поэтому они заинтересованы в том, чтобы показать важность, значимость и необходимость существования НАТО, поскольку есть угроза со стороны России. Нового большого витка войны в данный момент мы не ожидаем. Может меняться ситуация на линии фронта в Украине в зависимости от того, что прибудет в качестве военной помощи, но перелома в ходе войны мы не ждем.

Евгения Альбац: Как вы объясняете большой ракетный удар российских войск, когда десятки баллистических ракет и дронов были задействованы по городам Украины? Зачем это было сделано?

Руслан Левиев: Нужно сделать ремарку, что мы видим только попадания по гражданской инфраструктуре. Это безусловно военное преступление. Но попадают ли по военным целям, мы не знаем, это по понятным причинам не сообщается. Некоторые украинские военные чиновники говорят, что Россия начала особенно массово бить по военным объектам. Если зимой двадцать третьего года они прицельно били по энергетической инфраструктуре, то сейчас больше стараются целиться по военным объектам. Но учитывая, что оружие у России не особо точное, плюс они теперь применяют северокорейские ракеты, у которых система наведения строится на гражданских компонентах, а не на военных GPS-антеннах, точность гораздо меньше, и мы видим, что ракеты прилетают как минимум не туда. А возможно местами могут быть и преднамеренные удары по гражданским объектам с целью террора местного населения. Устаревшим и не очень качественным вооружением часто объясняется и так называемый дружественный огонь, когда российские ракеты падают на своей же или оккупированной территории.

Евгения Альбац: Некоторые наблюдатели говорили, что массированные бомбардировки — предвестие того, что Россия готовится к наступлению, что Путин готовится брать Одессу и Харьков, чтобы принудить Зеленского начать мирные переговоры.

Руслан Левиев: Я в это не верю, потому что сил, которыми можно было бы наступать, нет. Медведев заявляет, что в 2023 году набрали 480 тысяч контрактников и сколько-то тысяч добровольцев, итого более полумиллиона человек, но подразделение нашей команды, которое специально занимается изучением такой информации, абсолютно уверено, что это цифра дутая. Многих контрактников, у которых истекает контракт, заставляют его переподписывать, их засчитывают как новых контрактников, плюс в контрактники записывают мобилизованных ранее. Мы считаем, что за 2023 год России удалось набрать примерно 100 тысяч человек, это те люди, которые купились на рекламу, 50-60 тысяч бывших срочников, плюс неизвестное количество заключенных, мы полагаем, что их десятки тысяч. Если суммировать, то наверное наберется 200 тысяч, притом что боевые действия все это время не прекращались и нужно из этих двухсот тысяч пополнять части, которые понесли потери. Учитывая тяжелую для России ситуацию на линии фронта, когда они по сути почти 10 лет с четырнадцатого года не могут взять Авдеевку, открывать какие-то новые направления атаки и пытаться куда-то там прорваться абсолютно нереалистично.

Давид Шарп: Я заострю внимание на паре деталей. Тот факт, что Россия наносит масштабные ракетные удары, сам по себе не является признаком того, что готовится наступление. Сейчас у России важный стратегический выбор, который мы наблюдаем с лета — нанести Украине ущерб во всем, что касается ВПК и экономики: снизить доходы от экспорта, понизить боеспособность, ухудшить экономическую ситуацию и тем самым повлиять на способность украинцев защищаться. Вот такая военная цель, которая сопровождается военными преступлениями. Что касается наступления, то для решения далеко идущих задач нужно иметь соответствующие резервы. А боеспособных новых частей и соединений мы не видим. Лишних военных у России нет, есть военные для попыток решения локальных задач — чем Россия, собственно, занимается все последние месяцы: штурм Авдеевки, Марьинка, Купянск и т. д. Про Одессу даже говорить не хочу, с военной точки зрения это за гранью фантастики, так и на Лондон можно замахиваться. Для окружения Харькова нужны серьезные резервы, сложно предположить, откуда они у России в такой ситуации, более того, нет никаких данных на уровне утечек из ЦРУ или Агентства национальной безопасности, что Россия сосредоточила крупные силы в районе, откуда можно наступать на Харьков. Косвенные признаки говорят о том, что такого рода резервов и сил у России для решения подобных задач в краткосрочной и среднесрочной перспективе нет. Это говорит о том, что никаких больших наступлений в ближайшее время не предвидится. Небольшие наступательные операции возможны, причем по всему фронту.

Евгения Альбац: Чем важны для них Авдеевка, Марьинка и все эти населенные пункты, за которые идет такая битва?

Руслан Левиев: Это донецкое направление, то есть те цели, которые декларирует российское командование — выйти на административные границы Донецкой области. Но пока это цели абсолютно призрачные, как и в двадцать третьем году. Есть наступление под Новомихайловкой на Угледар, это то направление, с которым связано появление термина мурадовщина: генерал Мурадов посылал волну за волной морских пехотинцев, пытаясь взять Угледар, в итоге ничего не получилось, потеряно больше тысячи офицеров и куча техники. Им это было важно для того, чтобы откинуть украинские войска подальше от текущей линии фронта и восстановить железнодорожную ветку от Мариуполя до Донецка через Волноваху, тем самым иметь альтернативный маршрут снабжения российских войск на юге оккупированных территорий. Пока что никаких таких особых перспектив у России я здесь не вижу. Несмотря на то, что генералы должны были бы понять, что эта стратегия не работает, они все равно посылают людей на штурм волна за волной, чтобы отчитаться, удержаться самим на своих местах, и чтобы Генштаб мог отчитаться о каком-то движении на фронте.

Евгения Альбац: Не могу вас не спросить, Руслан, вот о чем. Вы говорили об ударах по гражданским объектам в городах Украины. Но украинские вооруженные силы на мощную атаку крылатыми ракетами ответили ударом по Белгороду, где тоже погибли гражданские, причем там много убитых и раненых, больше 100 человек. Возможен ли перенос войны на российскую территорию?

Руслан Левиев: Дроны-камикадзе и ракеты на российскую территорию прилетают с самого начала полномасштабного вторжения. Белгородская область, Курская, Брянская и их приграничные районы постоянно под обстрелом. По идее мирное население этих районов надо отселять, потому что по ним будет прилетать постоянно. Перенос боевых действий на территорию России в виде вхождения украинской техники я точно не ожидаю, и никто этого не планирует. Диверсионные вылазки отдельных представителей какого-нибудь условного РДК происходят и будут происходить.

Евгения Альбац: Английская "Таймс" опубликовала колонку известного колумниста Доминика Лоусона, который в заголовке задается вопросом, действительно ли Байден хочет, чтобы Украина победила, и как следует из ответа — не очень, во всяком случае Байден с этим не торопится. Не только Лоусон, но и целый ряд других аналитиков объясняют, почему Соединенные Штаты так не торопятся с выделением Украине серьезного вооружения. Как вы можете объяснить эту неторопливость Запада в предоставлении помощи Украине, которая защищает страны Европы жизнями своих солдат?

Давид Шарп: Я не ставил бы вопрос так, как это сделано в статье — желает ли Байден победы Украины. Он в общем желает победы Украины, однако Запад и непосредственно американцы не считают, что Украина в прямом смысле защищает их от агрессии России. Страны Балтии воспринимают российскую угрозу гораздо более серьезно. Однако французы или американцы относятся к этому как не к своей войне. Важно все же заметить, что объемы помощи Соединенных Штатов огромны, если бы не эта помощь, Украина бы уже проиграла войну. Причины, почему где-то происходят задержки и почему какие-то решения не принимаются — в том, то они не считают это своей войной, и они кроются в общей осторожности администрации Байдена (на самом деле не только Байдена, но тут Америка ключевой игрок). Американцы и НАТО очень опасаются эскалации: несмотря на мизерный шанс, что Россия перейдет к ядерной войне, они считают, что лучше предпринять массу мер предосторожности, дабы подобного не случилось. Отсюда запреты на удары по российской территории западным оружием, промедление с поставкой F16 и дальнобойных ракет. Такая осторожность, кстати, в другой форме имеет место, когда мы говорим о действиях Соединенных Штатов на Ближнем Востоке и в отношениях с Ираном: лишь бы не было эскалации. Это важнейший фактор американской политики. Поэтому мы видим затягивание обучения украинских военных, задержки с поставками крайне необходимого оружия, и т. д.

Руслан Левиев: Насколько я вижу, у военных чиновников в Америке есть понимание, что нужно дать Украине все, чтобы она могла победить в этой войне. В 2022 году глава Пентагона Ллойд Остин на первых собраниях партнеров Украины прямо говорил, что нужно вставать на военные рельсы, гораздо оперативнее решать задачи и предоставлять Украине максимум. Потому что угроза действительно серьезная. Но при этом у чиновников администрации США действительно есть очень странный страх, что если дать сейчас Украине что-то серьезное, то это может эскалировать ситуацию, вплоть до того что Россия начнет воевать с НАТО. На мой взгляд, это страхи абсолютно необоснованные, России нечем нападать на страны НАТО, но в Америке это в самом деле воспринимается как большая угроза. И Давид прав, к этому сейчас добавляется куча отвлекающих моментов, начиная с выборов президента США, миграционных проблем, израильской войны с ХАМАСом, усмирения хуситов и т. д.

Давид Шарп: Американцы справедливо критикуют украинскую армию за недостатки в подготовке, не очень хорошую организацию войск, неудачи в контрнаступлении, и т. д. Но возможно эти недостатки частично компенсировались бы оперативной поставкой современного вооружения в достаточном количестве.

Руслан Левиев: Но проблема еще в том, что партнеры Украины не готовились к подобной войне — когда у вас равный противник, у него есть все необходимое вооружение и у вас нет господства в воздухе, а есть огромные заминированные территории, причем как только украинцы пытались что-то разминировать в процессе боя, по ним прилетала артиллерия, дроны-камикадзе, птуры и тут же подъезжали машины дистанционного минирования. Как с этим быть, непонятно, к этому не готовы ни европейские армии, ни американская. Поэтому я бы за неудачное контрнаступление не взваливал вину на украинских командиров, как делают некоторые аналитики. Сама война абсолютно новая для этого века, к ней никто не был готов.

Евгения Альбац: Если у украинцев будет преимущество воздухе или хотя бы они получат достаточное количество F16 и это позволит преодолеть "линию Суровикина", тогда можно рассчитывать, что в этом году война закончится?

Руслан Левиев: Нет какого-то одного компонента, который поможет закончить войну в этом году. Должен быть комплекс факторов. Окей, будет у вас господство в воздухе. А как быть со снарядами? Они нужны сотнями тысяч, а их не хватает.

Евгения Альбац: А почему сразу не взялись наращивать производство снарядов?

Давид Шарп: Западные правительства так не подходили к делу, поэтому не было сразу налажено производство необходимого количества снарядов и других вооружений. Не хватает ни производственной базы, ни компонентов, ни специалистов, и т. д. Военные предприятия находятся в частных руках, их владельцам так просто на прикажешь, как это может Путин в России, производить оружие в огромном количестве. Они вынуждены думать не только о сиюминутных задачах, но и о том, что делать с этими заводами и специалистами после того, как война закончится. Тем не менее со скрипом, потихоньку производство снарядов расширяется, и американцы к концу этого календарного года должны выйти на хорошие показатели. Ну а вообще происшедшее со снарядами — это важнейший урок и политикам, и тем, кто планирует военное строительство. Большая война возможна, а она требует не только качественного вооружения, но и большого количества — стволов, снарядов и т. д.

Евгения Альбац: Последний вопрос: в 2024 году мы увидим конец войны на Ближнем Востоке и в Европе, или войны будут продолжаться?

Руслан Левиев: По Ближнему Востоку я не эксперт, но в Европе, а именно в Украине — нет, война не закончится.

Давид Шарп: Война в Украине закончится, только если произойдет какая-то большая неожиданность, которую нельзя прогнозировать. На Ближнем Востоке войны не закончатся еще очень долго, они будут приобретать разные оттенки и направления. Двадцать четвертый будет годом войны, и войнам еще долго быть в нашем регионе.

Евгения Альбац: Мировая война нам грозит в ближайшие два года, 2024/2025?

Давид Шарп: Не думаю.

Руслан Левиев: Я бы не ожидал.

Евгения Альбац: Спасибо! Вы мне сделали подарок: обещаете два года без мировой войны...