В эти дни многие сравнивают начало нынешней войны с началом Войны Судного дня - ни с чем не сравнимой психологической травмой, разрушением нашей оборонной концепции и военно-политическим провалом. И, скорее всего, никто не предполагал, что в стране, как и 50 лет назад, вновь откроется Центр поиска пропавших без вести и пленных.

Тогда, в 1973-м, представители десятков семей собрались в таком центре, чтобы попытаться найти своих сыновей по снимкам корреспондентов зарубежных СМИ, прибывших в Египет и Сирию фотографировать израильских пленников. В те дни центр назвали "подвалом слез". И сегодня в подобный центр, расположившийся в "Аэропорт-сити", приезжают семьи, разыскивающие своих близких в Газе. Разница между тем подвалом и нынешним широким залом огромная, но атмосфера та же - тяжелая, хватающая за горло, не позволяющая дышать. Это тоже год слез, 2023-й...

Полицейские и бойцы пограничной службы с трудом скрывают слезы, выполняя свою работу. Они расставляют все больше и больше стульев для постоянно прибывающих людей, в какой-то момент для них уже не находится места, приходится располагаться прямо на тротуаре перед входом в здание. Кто-то приносит им еду и воду, дополнительные стулья.

В первый же вечер войны командование тыла объявило о создании совместно с полицией Израиля общего центра информации о раненых, доставленных в больницы, о погибших, плененных или пропавших без вести. Родители и супруги прибывают в центр, чтобы предоставить дополнительные идентификационные данные о своих сыновьях, дочерях, мужьях, сдать в случае необходимости образцы ДНК. Для многих семей это почти последнее средство идентификации родного человека, тут годятся и одежда, и зубная щетка, и расческа - любой связанный с ним предмет. В зале стоит горькая тишина, лишь изредка нарушаемая чьим-то всхлипом или криком.

На ступеньках здания я встречаю Сапира Коэна, который ищет младшего брата Амита.

- Он был с друзьями на вечеринке в Беэри, - с горечью делится Сапир. - В последний раз связался с нами в семь утра, сказал, что они несколько часов прятались в кустах, пока не приехала машина службы безопасности и не забрала их. Они посадили в машину десять человек, его друзья сказали, что во время поездки в них стреляли, и что мой брат был ранен в бедро. Друзья говорят, что их увезли на базу в Реим, но не знают, что случилось с Амитом потом. Мы потеряли с ним связь и с тех пор ищем его.

- Что вы сделали, чтобы понять, что с ним произошло?

- Мы объездили все больницы, где лежат неопознанные раненые - "Сороку", "Ихилов", "Меир", "Барзилай", но никакой информации о нем нет. Хотим узнать теперь, не был ли он похищен. Нас попросили принести одежду, зубную щетку для теста ДНК. Надеемся на хорошие новости.

- А чего больше всего боитесь?

- Всего! Это нескончаемый кошмар.

Между семьями, живущими надеждой, ходит Абу Эрар Хамад. Ранним утром в субботу он пережил нападение хамасовских террористов и рассказывает, что когда они с женой сказали им, что они арабы, бандиты только усилили стрельбу. Супруги ехали на работу, в машине находился их ребенок. На перекрестке Митвахим они столкнулись с террористами на мотоциклах.

- Мы доехали до перекрестка и хотели повернуть, как обычно, налево, но на знаке "стоп" остановились. И тут же на нас выехали 11 мотоциклов. Мы поначалу не обратили на них внимания, так как знаем, что в пятницу-субботу в этом районе много байкеров и велосипедистов занимаются спортом. Но спустя мгновение заметили, что все мотоциклисты - не один или два, а сразу все - в нас целятся. Мы едва успели сказать, что арабы, как мою жену буквально изрешетили пулями, она погибла на месте. Я получил шрапнель в спину, а малыш был ранен осколками. Моей жене было всего 35 лет, девять наших детей остались без матери.

- Что вы сделали потом?

- У меня был номер телефона морской охраны, и я сообщил им о нападении террористов. А сам спрятался с ребенком среди деревьев, потом - в распределительном электрощите на перекрестке. Хамасники вскоре вернулись, они сделали это место как бы своим центром - уезжали и возвращались. И постоянно стреляли - пули буквально летали над нами.

- Как вы выбрались?

- Я был внутри электрощита, когда к перекрестку подоспели бойцы ЦАХАЛа. Но хамасники спрятались как раз за моим "убежищем", и я оказался между двух огней. Я сказал себе, что все, жизнь кончена. Но подумал, что лучше умереть от пули, чем от бомбы ВВС. Поэтому вышел с мальчиком к израильским солдатам. Они сначала не поверили мне и начали было стрелять в меня, но я снял рубашку и поднял над собой малыша. Тут один из солдат сказал, что у них есть донесение, которое я послал по WhatsApp. Потом мне принесли воду и еду для ребенка. Спасибо им за это.

- А что вы делаете здесь?

- Ищу тело жены.

Алексей и Элла Поповы стоят в стороне от здания, их глаза полны страха. Они ищут 25-летнего сына Нира, который выехал в субботу в 6:30 из Ашкелона в Нетивот и пропал.

- Пока мы ничего о нем не знаем, - говорит Алексей, а Элла добавляет: - Мальчик едет на работу, и все - пропадает! Не знаю, что с ним случилось. Он работает охранником у Аюба Кары. Живет в Беэр-Шеве, а в Ашкелоне навещал бабушку и в последний раз, как нам рассказали в полиции, его видели в 6:43 на перекрестке Шаар а-Негев.

- Видели его машину?

- Да, на камерах. После этого его следы исчезли. Он не пришел на работу. С тех пор, как полетели ракеты, мы пытаемся дозвониться ему.

Проходят часы, и за пределами здания накапливаются все новые и новые печальные истории. Анна Бонгарт из Кармиэля ищет дочь Софию, принимавшую участие в вечеринке в лесу Реим.

- В субботу в восемь утра она прислала мне сообщение о том, что больше не может говорить, а через полминуты отправила еще одно прощальное сообщение, и с тех пор я ничего о ней не слышала, - с болью в голосе говорит Анна.

- Что она написала в последнем сообщении?

- Что любит нас и что ей повезло с такими родителями.

- Когда вы пришли сюда?

- Несколько часов назад. Но ничего не знаю, даже от друзей, которые были с ней, с ними тоже нет связи. Мы проверяли в больницах, везде, где могли. Сделали тесты ДНК, но полиция тоже пока ничего не может нам сказать.

...В эти дни у меня были встречи, которых никогда не было прежде, мне даже в самых страшных снах такое не могло присниться. Я встречалась с дядями и тетями малышей, оставшихся без родителей, с родителями пропавших без вести молодых людей, с семьями солдат, с внуками, с бабушками и дедушками... Все они собираются сегодня в одном и том же месте с одним и тем же вопросом.

Йоси Требин приехал искать свою бабушку Эмму Полякову из Офакима, которая пропала утром в субботу.

- Мы пытаемся ее найти с того момента, как прозвучала сирена тревоги, но потеряли с ней связь. Знаем, что она вышла на лестничную клетку, потому что в ее квартире нет защищенной комнаты, и кроме этого ничего не знаем. Ужасная неопределенность!

Шадафна Валид из Кафр-Аксала плачет, не переставая.

- Я ищу своего зятя Дарушу Авада - ему 23 года, он работал на вечеринке фельдшером "скорой помощи". Последний раз мы с ним разговаривали ночью в пятницу, а потом я узнала его на видео - он помогал людям, пострадавшим от первых выстрелов. Были те, кто убежал, но он сказал: "Это моя работа, и я должен помочь им". И остался. С тех пор мы его не видели. Боюсь, что его захватили заложником в Газу.

Дорит Гросс из Рамат-Гана приехала с сестрой искать родителей - Йоси Гросса и Сафру Ной из кибуца Нир-Оз.

- Мы не выходили с ними на связь с девяти утра субботы. Вероятно, они среди похищенных, потому что в кибуце никто ничего не может нам сказать о них. Родители живут в разных домах, и мама просто написала, что боится, а отец сообщил, что он в "мамаде". С тех пор с ними нет контакта. Моей матери 71 год, она очень больна, отцу 75 лет.

Мейрав Мор-Равив из Реута делится своей бедой:

- Мой дядя, брат отца, живет с семьей в кибуце Нир-Оз. Моя двоюродная сестра Керен поехала туда с девятилетним сыном, чтобы отметить вместе Симхат-Тора. А утром у нас прервалась с ними связь. Керен успела отправить мужу сообщение о том, что террористы проникли в кибуц... Наших родных нет ни в списках погибших, ни в списках живых. Скорее всего, они находятся сейчас в Хан-Юнесе. Моему отцу и дяде за 70, дядя Авраам нездоров: он участвовал в бою на Гиват а-Тахмошет, и все ракеты, упавшие за последние 15 лет из Газы на поселок, привели его в посттравматическое состояние. Этот кибуц пережил очень тяжелые времена, а принадлежащие дяде поля находятся буквально на самой границе с Газой. Но они приносили ему радость. И что теперь с ним, с отцом, с Керен и детьми?..

Источник: Маарив

Перевод: Яков Зубарев