А настроения были такие. Судьи придирчиво допрашивали ответчиков, то есть Кнессет и правительство, насчет механизма по утверждению именно основных законов, то есть тех, которые определяют рамки для остального законодательства.

И ответа, естественно, не дождались, поскольку статус основных законов как каких-то особенных нигде не закреплен. Этот статус им придал в свое время сам БАГАЦ, а точнее его председатель Аарон Барак. После утверждения основных законов о человеческом достоинстве и свободе ("хок-есод квод ха-адам ве-херуто") и о свободе трудовой занятости ("хок-есод хофеш ха-исук").

У этих законов, кроме слова "есод" в названии, нет ничего из ряда вон выходящего. Это обычные законы, в тексте которых прописано их законодательное преобладание, кроме перечисленных там же исключений.

Аарон Барак нафантазировал в своих вердиктах много нового. Так, в том же 1992 году по делу банка "Мизрахи" БАГАЦ постановил: Кнессет, наряду с его законодательной функцией, является "учреждающим конституцию органом", два существующих на тот момент основных закона — "конституционными", а проверкой на соответствие простых законов конституционным уполномочен заниматься БАГАЦ.

Иными словами, суд сам изобрел себе предлог для возможности отменять "простые" законы — мол, если они противоречат "основным".

Только вот беда — все это не зафиксировано ни в каких законодательных нормах, а постановления самого БАГАЦа законодательной силы не имеют. Поэтому отмена законов носила эдакий "полулегальный" статус. С ней мирились по факту, избегая открытого конфликта ветвей власти, но правомерной и полноправной ее никогда и никто не признавал.

И вот теперь, когда судьям нанесли хук справа в виде основного закона, ограничивающего их полномочия, они судорожно пытаются нащупать какой-нибудь новый мощный "источник силы", который позволил бы им отменять и основные законы.

Именно поэтому БАГАЦ, официально признавший в свое время полномочия Кнессета по утверждению конституционных законов, теперь сам же допытывается у представителей Кнессета, в силу каких законодательных актов парламент утверждает эти самые конституционные законы.

Хитренькие судьи явно пытались подвести представителей Кнессета и правительства к мысли о том, что Кнессет принимает основные законы исходя из написанного в Декларации независимости. Но не дождались такого признания. Потому что из этого следовало бы, что именно Декларация независимости является источником "конституционных" полномочий Кнессета, а следовательно, и всех остальных полномочий для остальных органов. В том числе неограниченной власти судов и их права отменять любые законы, если те противоречат уже не даже не основным законам, а Декларации независимости.

Это, разумеется, неприкрытое судейское крючкотворство в попытке найти себе неисчерпаемый источник полномочий. Декларация независимости не является правовым документом и определителем полномочий ни для Кнессета, ни для суда. Источником таковых является только действующее законодательство. Но утопающий хватается и за соломинку.

Вот почему когда адвокат правительства Илан Бомбах сказал, что Декларация независимости — не юридический документ и написанное в ней не может фигурировать как основание для судебных претензий, левая пресса и оппозиция подняли возмущенный вой. Бомбах не поддался на уловку судей и не полез в капкан "сверхполномочий", которые кому-то якобы дает этот документ.

Так что общий ход мысли судейских ясен — они явно собираются вынести решение о том, что БАГАЦ в принципе уполномочен отменять и основные законы, если те, по его мнению, противоречат какому-то еще более общему "набору принципов", которые сами судьи считают "нормой".

В качества списка таких принципов будет фигурировать Декларация независимости — очень удобная для судей, потому что ее нельзя изменить или отменить, она, типа, уже написана раз и навсегда. Это такая окончательная железная уздечка, которую юридические инстанции собираются набросить на законодательную власть, присваивая себе, опять же, право отменять уже любые законодательные акты, включая конституционные, если они якобы противоречат этому неизменяемому и не имеющему никакого правового статуса документу.

Вся эта судебная софистика преследует все ту же цель — сохранить судебный диктат и не позволять Кнессету воплощать никаких принципиальных решений, противоречащих моральным субъективным убеждениям суда и тех кругов, которые этот суд представляет.

Все, что не понравится судьям, включая конституционные законы, будет объявляться противоречащим "основополагающим принципам государства, закрепленным в Декларации независимости", а суд станет уже не судом, а неким верховным органом, защищающим "надзаконные" и "вечные" принципы, которые уже вообще никто не вправе изменять и нарушать.

А по поводу конкретного закона о "принципе приемлемости" — суд не станет его отменять, чтобы не создавать кризис в данное конкретное время и в данном конкретном месте. Скажет, что нет оснований, поскольку этот закон не подрывает базовых принципов.

Но — при этом вынесет попутное "прецедентное" решение. О том, что если какой-то основной закон противоречит этим "базовым принципам", не закрепленным ни в каком законодательстве, то их будущие коллеги будут вправе его спокойненько взять — и отменить.

Судьи не полезут сейчас мараться об отмену конкретного основного закона, тем более учитывая его незначительность. Но воспользуются случаем, чтобы закрепить свое право на абсолютный диктат, уже не опираясь даже на основные законы.

Так, как только Кнессет примет новый основной закон о порядке миграции, подразумевающий реальную борьбу с нелегалами, его тут же отменят на основании того, что он противоречит принципам Декларации независимости. Поскольку отменить один основной закон на основании другого основного закона невозможно, а на основании "сверхзаконной" декларации — можно.

И способ борьбы с этими оковами, которые суд пытается набросить на Кнессет, у демократической власти будет только один — просто игнорировать эти судебные решения как не имеющие законной силы. Как, собственно, и сейчас, если суд все-таки решит отменить основной закон, ограничивающей его собственные неограниченные полномочия.