И в Израиле, и в Великобритании, и в США, и во многих других местах мира в последние годы внятно проявился раскол общества на плохо примиримые фракции. Почему же в США или Великобритании страшилка "конца демократии" непопулярна, а в Израиле об этом говорят всерьез?

Спойлер: дело здесь вовсе не в национальном еврейском характере. Да, евреи темпераменты и часто кричат "все пропало" вместо "доброе утро". Но сейчас ситуация действительно серьезно отличается от ситуации в англо-саксонских государствах.

Разница состоит в том, как устроена политическая палитра в этих странах. В Великобритании и США на политической сцене присутствуют реально 2 (или 2.5) партии. Эти партии включают в себя в том числе радикальные части общества. Условно в США сторонники нравов 19-го века, консервативные христиане, ястребы - апологеты военных решений, плоскоземельщики и пр. принадлежат к республиканцам, а коммунисты, сторонники 100% налога на доходы и влияния государства на все мелочи жизни, борцы за закрытие всех заводов и уничтожение скота для спасения планеты, сторонники разрешения смены пола детям с 3х лет по их желанию и пр. - к демократам. Если кто-то из радикалов настолько радикален, что его не устраивает даже партия его стороны спектра, то он просто не виден и не слышен - вся повестка идет через одну из двух партий.

Поскольку все радикалы "приписаны" к той или иной партии, в процессе межпартийной борьбы их голоса заведомо распределены, и борьба идет не за них. Борьба идет даже и не за голоса тех, кто более или менее внятно бенефициирует от политических установок той или иной партии: коль скоро республиканцы выступают за снижение налогов, сокращение роли государства и расширение частной инициативы, а демократы - наоборот, то частные предприниматели будут в основном за республиканцев, а финансируемые государством служащие, профессура госуниверститетов, работники корпораций, получающих оплату из бюджета - за демократов. Борьба идет за "самый центр" - людей умеренных взглядов, готовых менять мнение в зависимости от аргументации и момента, не приемлющих крайности, выступающих за спокойное эволюционное развитие. Именно они и определяют кто победит на выборах - а значит именно под них подстраивается политика властей, желающих быть переизбранными. Ошибка в оценке их предпочтений может вытолкнуть на Олимп более радикальную фигуру, но - лишь на короткое время, да и то возможности такой фигуры будут очень ограничены - она (он) чтобы не потерять власть будет вынуждена мигрировать к центру очень быстро.

Другая ситуация складывается в демократиях, в которых партий существенно больше, радикалы имеют свои отдельные политические представительства, а власть всецело принадлежит тому, кто построит коалицию. В таких государствах борьба за центр - это начало, а не конец процесса. Поскольку центр по определению состоит из не вполне определившихся, такая борьба идет между центристскими силами и заканчивается как правило "вничью". Бороться за центр центристским партиям надо чтобы не проиграть, но выиграть это не помогает. Радикальные партии бороться за центр не могут и потому заведомо имеют сильно меньше голосов, чем центристские - но зато именно их голоса в итоге определяют кто получит большинство в рамках коалиции. Радикальные партии на каждых выборах фактически выставляют свои голоса на продажу, имея иногда одного покупателя (центристскую партию своей стороны спектра), иногда - двух (если партии центра имеют малоразличимые или противоречивые программы). Радикальная партия в таком обществе чувствует себя сравнительно сильной - она в конечном итоге диктует организатору коалиции цену, за которую она готова в коалицию вступить. Итогом такого устройства становится значительно меньшее внимание крупных центристских партий к своим ключевым избирателям-центристам (наиболее выигрышная стратегия для центристской партии - предлагать ровно то же, что и оппонент, получишь 50% точно) и фокус на удовлетворении запросов как можно большего количества радикальных партий и групп. Свои избиратели за это даже не могут упрекнуть, ведь власть в такой стране — это компромисс, центристской партии приходится на него идти.

Таким образом если в США государственная система толкает политические силы к центру (и часто нам кажется, что власть в США недостаточно радикально действует, а политические различия между претендентами на власть минимальны), то в Израиле система толкает политические силы к радикализации и игнорированию центра и реального большинства - контроль в стране будут де-факто осуществлять активные меньшинства, а политический и экономический курсы будут меняться чаще и сильнее.

К слову, и то и то является демократией в прямом значении этого слова. А нам, оставив позади дискуссию относительно того, лучшая ли форма правления демократия, стоило бы сфокусироваться на вопросе - какие способы технического обеспечения демократии являются эффективными, а какие - нет. Демократия сама по себе не панацея ни в смысле эффективного управления, ни в смысле самозащиты - и Гитлер, и Путин, и Трамп, и Байден, и Тетчер, и Джонсон - you name them - когда-то пришли к власти демократическим путем, но какие разные результаты!