Что случилось? Грете присвоили степень доктора богословия Хельсинкского университета. Наверное, излишне будет напоминать, что за свои 20 лет она не написала никаких богословских трактатов, но, как пояснил профессор богословия Туомас Хейккиля, степень присуждена ей за поиск ответа на ключевой вопрос современности: "Почему люди такие глупые?"

Не вдаваясь сейчас в обсуждение других сложных вопросов (можно ли вообще считать богословие наукой и чем почетный доктор отличается от обычного), предлагаю задуматься вот над чем: почему новости о Грете вызывают такой резонанс? И что вообще можно обсуждать на факультетах "для главных вопросов человечества"? И кто поможет нам найти осмысленные ответы?

Грета-пророчица

Еще когда деревья были большими, а в возможность чумы и войны никто не верил, Грета Тунберг стала знамением пререкаемым. Я даже слышал (всерьез!), что ковид нам был ниспослан за то, что мы не поверили пророчице и не устыдились, и вот выбросы углекислого газа сократились не по нашей воле, а по действию ковида, аки свыше посланного на нас меча.

Гретоскептики вроде меня обычно ограничивались ехидными репликами, а вот гретооптимисты видели в ней что-то вроде Орлеанской девы и ехидство считали беснованием и святотатством. Объяснение могу предложить такое: Грета сделала то, что хотели бы сделать, пожалуй, все мы: хакнула систему, да еще как! Вот ты не будешь ходить в школу, а скажешь всем этим взрослым: "вы все ващщще там казззлы!" — и тебе за это ничего не будет. Еще точнее, будут тебя катать на океанской яхте, приглашать в ООН и награждать всякими дипломами. Ну не мечта ли?

Что лично я думаю о Грете, если всерьез: честная, яркая девушка со взглядами, которые заслуживают уважения. И с особенностями развития, которые эксплуатируются ей во вред взрослыми, которые хотят на этом подзаработать. И в целом мне эта история не очень симпатична.

Но прав ли уважаемый финский профессор в том, что вопрос о человеческой глупости, словно во времена Эразма Роттердамского, стал важнейшим для выживания человечества вопросом и ответить на него не так-то просто?

Думаю, прав.

Богословие после войны

После Второй мировой войны возникло "Богословие после Холокоста". Христианам было просто необходимо понять, как они дошли до тотального истребления евреев. И если к оголтелым нацистам вроде Эйхмана вопросы были только у правосудия, то к простым "добрым христианам", и не только Германии, но и большинства оккупированных стран, возник вопрос: почему вы молчали, почему лишь единицы из вас попытались помочь истребляемым? Что в христианском богословии, что в традиционных библейских комментариях было такого, что позволило вам оправдать или просто "не заметить" Холокост?

Плоды этих размышлений обильны и очень полезны. В новозаветных исследованиях, по сути, произошел переворот, когда отказались от старых шаблонов "теории замещения": дескать, древний Израиль был всего лишь коконом, из которого давно уже вылетела бабочка христианства. Оказалось, что у христианства невероятно много общего с иудаизмом, и что есть, чему поучиться друг у друга.

Я не сопоставляю разные исторические события друг с другом, все они уникальны, но уже сейчас стоит задуматься над важнейшим вопросом: что в христианской традиции позволяет сегодня благословлять и оправдывать агрессию государства? И ведь нынешний случай совсем не уникален, увы.

Навскидку приведу два объяснения: привычку всегда прислоняться к государству и некоторое презрение к человеческой природе: дескать, не до тебя, Вася — Маша — Гюльчатай, мы тут Царство небесное… то есть земное царство строим, "Великую Сербию", "Русский мир" и всякое такое. А люди для нас — расходники.

Кто же, если не Грета?

Впрочем, критиковать легко, еще легче — стебаться, как делаю я сейчас в этой колонке. Труднее предлагать.

А предложение у меня есть. Тут самое главное, чтобы форма соответствовала содержанию, а точнее, — чтобы человек проповедовал лишь то, что делает сам.

Я не раз бывал на разных богословских посиделках и должен признать, что большинство из них выглядели довольно неубедительно. Люди сидели в мягких креслах и в ожидании вкусняшек на фуршете рассуждали о страданиях и жертвах, которые были когда-то и где-то. Говорили о непримиримости ко злу — к тому, разумеется, злу, которое давно и всеми осуждено, — и тщательно обходили за три версты актуальные неудобные вопросы. И все это было даже местами увлекательно и интересно… но боюсь, что сусальная эта позолота потускнела и облетела под огнем войны, и восстанавливать ее незачем.

Мы остро сейчас нуждаемся в разговоре о человеческом достоинстве. В Русской православной церкви любили прежде упоминать новомучеников XX века — тех верующих, кто был убит во времена большевистского и сталинского террора. (Сейчас, впрочем, уже стараются их не упоминать, чтобы ненароком не повредить культу Непогрешимого Великого Государства.) В отличие от мучеников первых веков этих людей убили не за то, что они верили в Христа как в Бога. Их убили просто потому, что они как люди мешали государству. Можно сделать вывод, что их почитание утверждает достоинство человека как такового — и таких примеров "миллионов, убитых задешево" в двадцатом веке было множество. Двадцать первый тоже уже пополнил список.

Напомню, кстати, что для христианства, иудаизма и ислама любое государство временно и преходяще, зато любой человек создан для вечности. Он больше и ценнее.

Но убедительно говорить нам о достоинстве человека может лишь тот, кто сам его сохранил в нечеловеческих условиях. И такой пример есть.

Я вижу его в лице одного политика, к которому относился с недоверием всего несколько лет назад, считая популистским вождем… А он оказался прежде всего человеком.

И его рассказы о жизни в пыточном штрафном изоляторе — настоящая проповедь Евангелия здесь и сейчас, какой была проповедь Мартина Лютера Кинга в США или митрополита Филиппа при Иване Грозном, какой была проповедь первых мучеников христианства.

Впрочем, к чему нам исторические параллели… К тебе сажают в тесную камеру вонючего бомжа — что бы будешь с ним делать, как поступишь? Каждое решение тут — богословски значимое. Тут только ты и ближний, и Бог, конечно, если ты в Него веришь. Мы привыкли, что этот человек рассказывает нам о политической борьбе и о коррупции, но сегодня, похоже, скупыми словами и прежде всего поступками он объясняет, что это такое — жить по Божьим заповедям в двадцать первом веке.

Его зовут Алексей, а фамилию - знаете сами.