Когда вечером 1 марта стало известно, что премьер-министр Биньямин Нетаниягу собирается выступить со специальным обращением к нации, страна, во всяком случае та ее часть, которая следит за новостями, без преувеличения замерла в ожидании. К тому моменту столкновения между полицией и противниками реформы продолжались, хотя и немного стихли, эпицентр событий переместился из жаркого Тель-Авива в прохладный Иерусалим, а Сара Нетаниягу еще не была блокирована протестующими в парикмахерской.

За несколько часов до выступления премьера президент Ицхак Герцог вновь призвал всех одуматься и начать переговоры, а глава "Махане Мамлахти" Бени Ганц снова обратился к Нетаниягу с призывом остановить продвижение законов и начать переговоры. За полчаса до речи премьера стало известно об инициативе четырех депутатов (Айзенкот и Троппер от "Махане Мамлахти", Эдельштейн и Данон от "Ликуда"), в рамках которой они обратились ко всем сторонам конфликта вокруг реформы с призывом согласиться на компромисс президента. Об этой инициативе, а скорее о том, как она иллюстрирует ситуацию в политической системе, будет сказано позднее.

От выступления Нетаниягу ждали многого, тем более, что уходящая неделя, несмотря на всю ее драматичность, давала некоторые основания для оптимизма. Прежде всего, это связано с позицией президента, которую стали разделять и многие комментаторы, никак не относящиеся к числу сторонников Нетаниягу, согласно которой все большая доля ответственности за отсутствие реальных переговоров по реформе лежит на оппозиции. В окружении президента вслух заговорили о том, что, возможно, придется продвигать компромисс без участия парламентской оппозиции, так как там, по-видимому, не готовы на какие-либо уступки и на конфронтацию с лидерами уличного протеста.

Одновременно авторы реформы делали "жесты доброй воли", которые должны были показать, что их позиция стала более гибкой. Симха Ротман согласился на изменение закона о преодолении вето БАГАЦа (не 15 из 15 судей смогут отменять законы, а уже 12 из 15), в окружении Ярива Левина говорят о том, что главное - это вопрос о порядке выбора судей, а об остальном можно договариваться. Ротман стал почти регулярным гостем в президентской канцелярии, где он встречается с представителями юридической системы, академии и общественных организаций, разъясняя свою позицию.

И опрос KANTA ("Кан 11"), и опрос "Мидгам" (12-й канал) прогнозируют нынешней коалиции 59 мандатов (если бы выборы состоялись сейчас). На фоне резкой критики в СМИ, на фоне трений в коалиции, на фоне необдуманных высказываний некоторых депутатов и министров, на фоне экономического кризиса и активизации террора, опросы могли бы показывать и более плачевный расклад для коалиции.

В то же время события "дня гнева", объявленного противниками реформы, похоже, напугали даже самых убежденных противников Нетаниягу. Комментатор "Кан" Ронен Манелис, один из наиболее острых критиков примерно всего, что делает это правительство, сказал в эфире: "Народ против этой реформы, но народ и против этого протеста".

Речи Нетаниягу ждали настолько, что были разговоры о возможном "компромиссе, который предложит премьер и который не сможет отвергнуть оппозиция".

Но Нетаниягу решил обратиться "к своим". Причем "к своим" - не означает к правым, сторонникам реформы, своим избирателям. Нетаниягу решил обратиться к тем, кто готов воспринимать любое его слово как истину в последней инстанции, не обращать внимания не фейки, не реагировать на манипуляции.

В речи премьера не было ничего, кроме нападок на участников демонстраций в Тель-Авиве. При этом речь была сформулирована так, что Нетаниягу должен уволить того, кто ее писал. В своей речи премьер-министр объявил себя одним из лидеров оппозиции времен периода размежевания в 2005 году (уже почти стыдно напоминать, что Нетаниягу был министром финансов в правительстве Шарона, трижды голосовал за размежевание, нарушил слово, данное "оранжевым" подать в отставку, если не будет объявлен всенародный референдум, и уволился из правительства за неделю до начала выселений, когда все было кончено). Нетаниягу заявил, что в 2005 году не было перекрытий шоссе и тому подобных акций протеста (почти оскорбление для тысяч людей, принимавших тогда участие в перекрытиях шоссе и демонстрациях). Стоит напомнить, что тогда пресса совсем иначе освещала протесты, суды продлевали аресты 15-16 летних подростков до конца следствия, а в прокуратуре взвешивали возможность забирать детей у родителей, принимавших участие в акциях протеста. Все это было, и совершенно непонятно, зачем Нетаниягу потребовалось переписывать историю. И даже цитата Аарона Барака, с которой Нетаниягу начал свое выступление ("Право на демонстрацию не означает право на анархию и парализацию страны") относится именно к недоброй памяти временам 2005 года.

Сравнение столкновений в Тель-Авиве с событиями, имевшими место в Хауаре двумя сутками ранее, также было рассчитано на заведомо со всем согласного слушателя. Остальных оно либо удивило, либо, скорее всего, возмутило. Любые аналогии проблематичны, и Нетаниягу не мог не знать, как будет истолкована эта аналогия. Но то ли не задумался, то ли не придал значения возможным последствиям. На следующий день ему пришлось объяснять и оправдываться.

Тактика Нетаниягу не нова. Он давно пришел к выводу о том, что нет смысла тратить время на то, чтобы убеждать тех, кого возможно убедить не удастся, и необходимо сосредоточить все усилия на том, чтобы консолидировать уже убежденных. Той же тактики он придерживается в ходе дискуссии о юридической реформе. В то время, как его противники штурмуют (в прямом смысле слова) улицы, до сегодняшнего дня не были ни одной мало-мальски серьезной акции в поддержку реформы, не ведется работа по ее разъяснению, нет кампейна в социальных сетях. Нетаниягу остался верен себе и в обращении к народу, которое было, по сути, обращением к безусловным сторонникам.

Речь Нетаниягу не приблизила стороны к компромиссу. Главное условие оппозиции осталось в силе: полное замораживание законотворческой деятельности по реформе. От этого не может отказаться даже Бени Ганц. Этого не предложил Биньямин Нетаниягу. Вернулись к изначальной точке.

Инициатива четырех, о которой говорилось выше (Айзенкот, Троппер, Эдельштейн, Данон) не сдвинет процесс с мертвой точки. Автором идеи является Хили Троппер, один из наиболее близких к Ганцу депутатов. Гади Айзенкот, который еще совсем недавно обещал вывести на улицу миллион израильтян, понял, судя по всему, что миллион не выйдет, а зарекомендовать себя как лидер национального масштаба необходимо.

Фигуры, представляющие "Ликуд", еще любопытнее. И Юлий Эдельштейн, и Дани Данон не входят сейчас в круг приближенных Нетаниягу. И тот, и другой не получили министерских должностей. И тот, и другой "помечены" в кондуите Нетаниягу как недостаточно благонадежные и не стопроцентно лояльные. Это "клеймо" позволяет им высказываться откровенно, однако их влияние ограничено.

В конечном счете, и об этом говорилось уже неоднократно, все зависит от Нетаниягу. Он не отдавал пока распоряжения "нажать на тормоза", как ему посоветовал посол США в Израиле Том Найдс. Он вообще не высказывается по реформе, умело используя неумный, неуместный, абсолютно формалистский запрет юридического советника правительства. До тех пор, пока этот запрет в силе, Нетаниягу может разводить руками в ответ на требование вмешаться и сдержать Левина и Ротмана. "Я готов, мне Гали Баарав-Миара не разрешает". Парадоксальным образом, юридический советник является своего рода бронежилетом Нетаниягу, позволяющим премьеру оставаться "вне игры" и не платить за это общественную цену. И заявление Нетаниягу по поводу недопустимости такой ситуации (прозвучавшее 2 марта) юридически ничего не меняет.

В то же время коалиционные партнеры лидера "Ликуда" на этой неделе разговорились не на шутку. Можно понять эмоции людей после убийства братьев Гилеля Менахема и Ягеля Яакова Янив. Но когда министр финансов Бецалель Смотрич ставит "лайк" под записью с призывом стереть Хауару с лица земли, потом убирает "лайк", потом публикует заявление о недопустимости самосуда, а на следующий день делает заявление, в котором фактически повторяет призыв снести Хауару, затем объясняет, что имел в виду совсем другое, это наглядно показывает, что Смотрич до сих пор не осознал всей ответственности, которая лежит на министре финансов и министре в министерстве обороны. Человек, облеченный такой властью, должен думать над каждым словом. Даже когда его переполняет справедливый гнев.

Депутат Цвика Фогель ("Оцма Иегудит") - еще одно подтверждение того, что хороший офицер не всегда оказывается хорошим политиком. Высказывание о том, что события в Хауаре "сформировали фактор сдерживания", которого не было у Израиля с момента операции "Защитная стена", а также "пожелание" видеть "сожженную и закрытую" Хауару, одарили Фогеля статусом подозреваемого в подстрекательстве к террору. Не уверен, что мы не имеем дела с еще одним случаем избирательного правосудия - пальцев двух рук не хватит, чтобы перечислить чудовищные высказывания арабских депутатов и примкнувшего к ним Офера Касифа, но это не снимает ответственности с Фогеля. Глава комиссии Кнессета по внутренней безопасности должен следить за своей речью.

Министр национальной безопасности Итамар Бен-Гвир сфокусировал свои усилия на борьбе с демонстрантами в Тель-Авиве, точнее на попытке получить немного пиара на столкновениях, происходивших в городе. Нескоро мы узнаем, действительно ли присутствие министра Бен-Гвира стало, как утверждают демонстранты, их сторонники в СМИ и противники Бен-Гвира в полиции, толчком к эскалации насилия. Бен-Гвир далеко не первый министр внутренней (национальной) безопасности, который находится на командном пункте полиции в момент особо напряженных событий. Но его высказывания об "анархистах" (да, среди митингующих есть анархисты и прочая сомнительная публика, размахивающая палестинскими флагами, но не они являются костяком митингующих, не они делают там погоду), и о "нуле терпения по отношению к тем, кто нарушает общественный порядок", по меньшей мере, дало основания обвинять Бен-Гвира в разжигании страстей.

Партии правого фланга продолжают жить в условиях перманентного кампейна.

На этой неделе в коалиции разразился скандал, когда депутаты от "Оцма Иегудит" не явились на голосование в Кнессете, возмутившись тем, что их не поставили в известность о договоренностях, достигнутых во время конференции в Аккабе. Нетаниягу обвинил коалиционных партнеров в политической безответственности, они обвинили его в безответственности в вопросах безопасности. Конфликт быстро погасили заверениями премьер-министра о том, что "правая коалиция продолжит работать весь отведенный ей срок". Однако появление на сцене Натана Эшеля, близкого советника Нетаниягу, заставляет усомниться в этом. Телеканал "Кешет" опубликовал переписку Эшеля с журналистами, в которой он посоветовал им спросить Лапида и Ганца, готовы ли они в случае достижения компромисса по реформе присоединиться к правительству. После того, как переписка была опубликована, Натан Эшель заявил, что никакой смены состава в правительстве не будет, а цель этих переписок всего лишь в том, чтобы показать всем неготовность оппозиции к сотрудничеству. И это было бы даже убедительно, если бы не два "но". Во-первых, Натан Эшель - известный специалист по вбрасыванию пробных шаров. Именно с его статьи в "Гаарец" о необходимости сближения с арабским сектором, начался процесс "кошерования" Мансура Аббаса известным специалистом по этому процессу Биньямином Нетаниягу. Во-вторых, и в главных, Нетаниягу бесспорно хотел бы другой коалиции. Бени Ганц, Зеэв Элькин, Гади Айзенкот и даже Яир Лапид ему ближе ему, чем Итамар Бен-Гвир, Лимор Сон-Армелех и Орит Струк. И пакетная сделка в виде досудебной сделки, завершающей судебный процесс, замораживания большинства пунктов реформы юридической системы и создания правительства национального единства, вновь стала темой обсуждения в политических и околополитических кругах. "Суд над Нетаниягу - это проклятие, которое висит над израильским обществом и разрывает его на части", - сказал в эфире "Кан РЭКА" журналист Ари Шавит.

Вероятность такой сделки невысока по многим причинам. Яир Лапид, Авигдор Либерман, Гидеон Саар, уже не говоря о Мерав Михаэли, остаются верны принципу "только не Биби". До тех пор, пока нынешняя оппозиция не сняла мораторий на коалицию с Нетаниягу, у него нет альтернатив кроме Бен-Гвира, Смотрича и реформы Левина. До тех пор, пока оппозиция мечтает путем уличных протестов, помноженных на призывы к гражданскому неповиновению, сломать реформу, а заодно свалить правительство, мы продолжим двигаться в сторону конфронтации.

Готовность Нетаниягу к компромиссам, например к признанию себя виновным в рамках сделки также не очевидна. Такая пакетная сделка - отмена реформы (или ее сильнейшее урезание), создание правительства с "Махане Мамлахти" или частью этой партии - чревата расколом "Ликуда". На это был готов Шарон. Не очевидно, что на это готов Нетаниягу.

В любом случае, для того, чтобы компромисс стал возможен, сегодняшней оппозиции придется вступить в конфликт с теми, кто митингует на улицах и дерется с полицейскими. Пружина протеста заведена сейчас с такой силой, что мирно раскрутить ее обратно почти невозможно. Пример этого был у парикмахерской, где находилась Сара Нетаниягу. Даже если исходить из неочевидного предположения, что инцидент был спровоцирован семьей премьера в пиар-целях, градус ненависти оставляет очень мало пространства для маневра тем, кто реально, а не на словах, хочет погасить пламя конфликта.