Только на основе подозрений и неверно понятого показания, представленного как свидетельское, образцового солдата ЦАХАЛ (Армии обороны Израиля) обвинили в употреблении и распространении наркотиков. Этого военнослужащего даже приговорили к 43 суткам ареста в военной тюрьме.

Когда же выяснилась его полная невиновность, израильский военный апелляционный суд (Центральный военный трибунал, ЦВТ) отменил неправедный вердикт. Соответствующие юридические структуры принесли военнослужащему извинения. Армия выплатила ему солидную компенсацию.

Тем не менее ряд израильских генералов считают, что военная прокуратура и военная полиция не сделали должных выводов из своих ошибок.

Военные защитники и военные прокуроры

К юрисдикции израильских военных трибуналов в соответствии с "Законом о военном судопроизводстве от 1955 года" отнесены военнослужащие срочной и сверхсрочной службы, офицеры, резервисты, призванные на военные сборы, а также гражданские лица, работающие в структурах ЦАХАЛ. Военный апелляционный суд принял решение о выплате солдату Дорону (имя вымышленное; оглашение настоящего запрещено военной цензурой) компенсации в размере 18 тыс. шекелей (более 5 тыс. долл.) за безосновательное заключение в тюрьму.

Обычно дознание в случаях подозрения на совершение военными преступлений начинают проводить командир военнослужащего либо военная полиция. Результаты дознания передаются в военную прокуратуру, которая хоть и является подразделением ЦАХАЛ, свои полномочия осуществляет независимо от командования и органов военного управления, руководствуясь исключительно принципом верховенства закона.

Оказавшийся на скамье подсудимых Дорон (недавний репатриант из одной из западноевропейских стран) с самого начала отвергал инкриминируемые ему преступления в употреблении и распространении марихуаны. Тем не менее военные прокуроры выдвинули против него обвинительное заключение. Когда же в ходе следственных действий и судебного разбирательства начали проясняться юридические противоречия и даже провалы, прокуратура без каких-либо объяснений отменила обвинение.

Несомненно, на это решение повлияла аттестация солдата, которую дали его командиры. Дорон на протяжении всей службы показывал высокий уровень профессиональной подготовки, проявлял мужество и находчивость при выполнении заданий. Вышестоящий трибунал в итоге удовлетворил прошение солдата о полном оправдании.

Дорон считает, что армейские правоохранительные органы продемонстрировали в его случае откровенный непрофессионализм. Непосредственные командиры Дорона того же мнения. Председатель ЦВТ Тали Фрид признала факт существенных недоработок военной прокуратуры в "деле Дорона".

Военные прокуроры, основываясь исключительно на подозрениях и ненадежном свидетельстве, выдвинули обвинение, на основании которого первый трибунал принял неправедное решение, позже отмененное ЦВТ. Из-за первоначального приговора Дорон не смог воспользоваться предоставленным ему отпуском и проведать родителей, живущих за границей. Обвинительный приговор задержал присвоение Дорону очередного воинского звания и едва не лишил армейского подарка в виде значительной суммы на оплату учебы или открытия бизнеса после демобилизации. И это притом, что в еврейском государстве пребывание в военной тюрьме считается дисциплинарным наказанием, не влияющим на последующую гражданскую жизнь.

Уголовные дела трибуналы рассматривают при закрытых дверях. Что же касается выплат компенсаций, то судебные заседания по такому вопросу проходят открыто. Правда, с запретом оглашать сведения, которые могут нанести вред государственной безопасности.

В случае Дорона справедливость восторжествовала - он получил следующее воинское звание и отпуск. При демобилизации его ожидает увеличенный денежный подарок. По мнению Дорона, в его оправдании важную роль сыграли военные защитники, которые, несмотря на административную принадлежность к военной прокуратуре, обладают независимостью в исполнении обязанностей. Фактически военные защитники действуют в соответствии с кодексом профессиональной этики адвоката, предписывающим защищать в первую очередь интересы доверителя.

Ярость генерала

Но не всегда прокурорские ошибки можно исправить. Начальник кадрового управления ЦАХАЛ генерал-майор Моти Альмоз выступил с резкой критикой главы военной прокуратуры генерал-майора Шарона Афека. "Военная прокуратура - это преступники, все до единого", - категорически заявил Альмоз на совещании с сотрудниками военной полиции в Беэр-Шеве, "столице израильского юга". Поводом для подобного словесного выпада главного армейского кадровика стали приговоры по делу о самоубийстве 19-летнего капрала мотопехотной бригады "Гивати" Нива Лубатона. Распалившись в ходе выступления, генерал Альмоз позволил себе назвать военную прокуратуру "мафиозной лавочкой, в которой постоянно лгут, искажают факты, рассказывают небылицы".

Негодование генерала Альмоза вызвала датированная маем 2020 года рекомендация спецкомиссии по расследованию самоубийства Лубатона начальнику генерального штаба привлечь к дисциплинарной ответственности ряд офицеров, не имевших прямого отношения к самоубийству капрала. Кроме того, по меньшей мере странно, что спецкомиссия была создана в январе 2019 года, сразу после самоубийства капрала, а рекомендация начальнику генштаба последовала по прошествии полутора лет.

Начальника военных кадровиков возмутило также решение гражданского окружного суда в Тель-Авиве, отменившего отстранение от должности начальника военной полиции Беэр-Шевы. Суд пришел к выводу, что "начальник не должен нести ответственности за действия своих подчиненных, о которых он не знал и не мог предполагать их осуществление".

На совещании в "столице юга" разъяренный генерал Альмоз, конечно же, переступил границы дозволенного даже для генерала, когда сказал: "Я прослушал записи разговоров полицейских координаторов с капралом Лубатоном. В прокуратуре лгут, утверждая, что в этих разговорах нет ничего из ряда вон выходящего". Такое заявление иначе как скандальным не назовешь. А далее генерал выступил с фактически анархистским призывом не подчиняться прокурорским решениям. "Не слушайте, что вам говорят в военной прокуратуре, даже если это слова главного военного прокурора. Если военная прокуратура от вас что-то требует, идите наперекор, делайте все наоборот, не подчиняйтесь этой шайке врунов и преступников". Участников совещания попросили не разглашать содержание беседы с впавшим в ярость генералом, предупредив, что ряд его высказываний может быть квалифицирован как клевета.

Когда о выступлении генерал-майора Моти Альмоза стало известно начальнику генштаба ЦАХАЛ генерал-лейтенанту Авиву Кохави, бури негодования в отношении распустившего язык начальника кадрового армейского управления не последовало. Кохави воздержался от вынесения выговора или других взысканий Альмозу. Тем не менее начальник генштаба потребовал вновь созвать совещание с теми же участниками. На нем генерал-майору Альмозу было приказано публично отказаться от своих оскорбительных выражений. Моти Альмоз выполнил приказ.

В комментарии армейской пресс-службы также говорится, что начальник генштаба высоко оценивает профессионализм и независимость военной прокуратуры, "вносящей огромный вклад в поддержание морального уровня ЦАХАЛ".

Самоубийство вместо стукачества

Числившийся на отличном счету капрал Нив Лубатон проходил обучение на курсе командиров отделений. Он покончил с собой через два дня после беседы с двумя координаторами осведомительной службы следственного отдела военной полиции. Они пытались завербовать Лубатона для слежки за двумя его сослуживцами, которых подозревали в употреблении наркотиков.

В отношении самого Лубатона подозрений не было, и он не желал становиться тем, кого на иврите называют "мальшин", а по-русски - "стукач". Но координаторы проявили настойчивость и, пригласив капрала в управление военной полиции в Беэр-Шеве, в течение двух часов склоняли его к сотрудничеству. В итоге они уговорили Нива, использовав такой аргумент: без его показаний за решеткой ненароком могут оказаться другие солдаты.

На следующий день Лубатон позвонил одному из координаторов и заявил, что впал в глубокую депрессию и сожалеет о данном им под давлением согласии на стукачество. Если координаторы не аннулируют его согласие, он может "причинить себе вред". Все разговоры Нива с координаторами были записаны. Но никто из военных полицейских, обрабатывавших капрала, не сообщил своему начальству о его суицидальных наклонностях.

При расследовании гибели Лубатона знавший его военный психиатр, на иврите КАБАН (сокращение от "кацин бриют а-нефеш" - "офицер по душевному здоровью"), сообщил, что Нив Лубатон по психотипу относится к личностям с ситуационно-личностными реакциями и может быть отнесен в группу повышенного суицидального риска.

Координаторов военной полиции, заставивших Лубатона подписать документ о стукачестве, привлекли к дисциплинарной и судебной ответственности. Они были лишены воинских званий и уволены их армии. Выговоры были вынесены и четырем офицерам в высоких званиях, которым подчинялись координаторы.

Специальная комиссия вскрыла серьезные недочеты в работе военной полиции и прокуратуры, проигнорировавших сложное психическое состояние Нива Лубатона. Сотрудники этих служб не доложили о самовольном оставлении капралом своей части. Поэтому он не был своевременно объявлен в розыск.

Начальник генштаба Авив Кохави отдал приказ об увольнении майора - начальника следственного отдела военной полиции в Беэр-Шеве, который, помимо прочего, лишен права занимать командные должности. Подполковник, бывший начальник военной полиции Южного округа, получил строгий выговор. Служебные взыскания получили командир бригады "Гивати" и командиры батальона и роты, в которых служил Лубатон, за то, что не предприняли достаточных усилий в его поисках.

Случай сержанта Азарии

В связи с резкими выпадами генерал-майора Моти Альмоза против израильской военной юриспруденции израильтяне вспоминают осуждение сержанта бригады "Кфир" Эльора Азарию, застрелившего палестинского боевика в конце марта 2016 года в Хевроне.

Ситуация тогда развивалась следующим образом. Два палестинских террориста напали с ножами на блокпост ЦАХАЛ и тяжело ранили израильского солдата. Ответным огнем один из нападавших был убит на месте, а второй ранен.

Подоспевший на место теракта военный санитар сержант Эльор Азария, оказывая помощь военнослужащему, увидел, что раненый террорист, лежа на земле, пытается расстегнуть свою куртку. Сержант добил его выстрелом в голову. Свой выстрел Азария объяснил тем, что опасался наличия взрывного устройства на теле боевика. Тем не менее его обвинили в непредумышленном убийстве. Военный суд, возглавляемый полковником Майей Элер, приговорил его к полутора годам лишения свободы и разжаловал в рядовые.

Приговор вызвал возмущение большинства израильтян. Согласно опросу общественного мнения, проведенному Институтом демократии в сентябре 2016 года, 65% израильтян посчитали сержанта Азарию невиновным. 81% израильских пользователей интернета выступили против приговора Азарии.

Депутат Кнессета Орен Хазан в этой связи выступил с заявлением: "Все те, кто говорит сейчас о торжестве правосудия, кажется, забывают, что "жертвой" Азарии стал не невинный агнец, а террорист, который пришел убивать израильских граждан и выполнил часть задуманного. Если государство направило солдат сражаться с террористами, то оно не имеет никаких полномочий перекладывать на них вину за то, что они выполняют свой долг".

Капитан запаса Ран Леви, отслуживший в ВМС и проявивший себя на ниве публицистики, инициировал петицию, призывающую объявить Азарию героем Израиля. За первые двое суток этот призыв подписали более 36 тыс. израильтян.

Ран Леви, намекая на предвзятость суда, повторил известную сентенцию: "Лучше страдать от несправедливости, чем вершить ее". При этом никому не отказано в праве подвергать суд сомнению. Особенно когда речь идет о человеческой жизни.

В одном из своих выступлений начальник генштаба ЦАХАЛ генерал-лейтенант Авив Кохави сказал: "Человек - вот наивысшая ценность. Сохранение человеческой жизни - главный принцип нашей армии, определяющий все действия командиров. Необходимо проявлять чуткость к личностным эмоциям, искать выход из любой сложной ситуации, заботясь о сохранении человеческой жизни".

С таким посылом трудно не согласиться. В конце концов справедливость существует лишь в единственно возможной форме, несправедливость - во многих.