Неубедительное голосование в середине мая по „катарскому” проекту резолюции Генеральной ассамблеи ООН по Сирии, а также заметное усиление раздражительной тональности в медиа, подконтрольных главным нынешним «интеграторам» Большого Ближнего Востока – Саудовской Аравии и Катару, свидетельствует о том, что с ваххабитским интеграционным проектом с каждым днем возникает все больше проблем.Поэтому, судя по всему, регион и далее будет оставаться мировым «полигоном» для глобальных игроков.В связи с существенным повышением роли энергетических ресурсов региона Большого Ближнего Востока в глобальной энергетической системе, пространство от Атлантики до Индии в последние десятилетия превратилось в один из ключевых центров формирования новой мировой геополитической конъюнктуры.Впрочем, парадоксальность ситуации в регионе, до недавнего времени, заключалась в том, что хотя арабы (вернее будет сказать, арабоговорящие народы) составляют подавляющее большинство населения Большого Ближнего Востока и занимают львиную долю территории, в общей сложности формируя 21 государство (а если с „квази-государственной” Палестиной, то 22), неформальными лидерами региона являлись до прошлогодних революционных событий в регионе как раз неарабские страны.Это Иран, Израиль и, в последнее время, Турция, которая, похоже, окончательно прекратила биться головой о глухую стену Евросоюза и повернула свой внешнеполитический вектор на Ближний Восток, а также полностью окунулась в оформление тюркской ойкумены.Похоже, такое состояние дел уже начало изрядно раздражать чрезмерно разбогатевшие за счет повышения мировых цен на углеводороды арабские монархии Персидского залива и сподвигло некоторых не в меру активных правителей из этих стран на „интеграторские” подвиги.Чем дальше развивались события т.н. «арабской весны», тем больше они напоминали «местечковую борьбу» за доминирование в арабском мире. И «линия фронта» все отчетливее просматривалась между авторитарно-теократическими монархическими режимами (Саудовская Аравия и т.н. «малые монархии» Аравийского полуострова, прежде всего, Катар) и режимами умеренно-жесткими, полувоенными, авторитарными и, что особо важно, светскими (в первую очередь, Египет, Сирия, Ливия, Алжир).В сущности мы явились свидетелями «подмятия» под себя первыми вторых, символом чего явилось фактическое превращение Лиги арабских государств в «исполнительный орган» Совета сотрудничества арабских государств Персидского залива.Следует выделить три составляющих успеха «заливников».В первую очередь, это, разумеется, высокий уровень социально-экономического развития монархий Залива по сравнению с другими арабскими государствами, их относительно стабильная экономика и наличие значительных финансовых возможностей, обусловленных поступлениями от экспорта энергоносителей.Однако, в информационную эпоху это не главное. «Ключевую» роль в успешной борьбе со своими светскими «заклятыми друзьями» сыграло активное использование в пропагандистских целях медийных ресурсов (прежде всего, спутниковых телеканалов «Аль-Джазира» и «Аль-Арабия») и социальных сетей, а также четко поставленная пропагандистская работа и умелое использование объективных трудностей других стран арабского мира (высокий уровень коррупции среди различных эшелонов власти, социальная поляризация общества, неотработанность механизма передачи власти и т.д.).Ну и, разумеется, следует также отметить использование Катаром, Саудовской Аравией, монархиями Залива в собственных целях изменений стратегической линии США в отношении региона. Выражено это было в фактическом отказе от политики «тотальной демократизации» ближневосточных государств и курсе на вполне прагматичное формирование «оси умеренных государств для поддержания стабильности» на Ближнем Востоке как противовеса «оси экстремизма в регионе» (Иран-Сирия-«Хезболла»).Поначалу события в Тунисе и Египте показали, что „блицкриг” у „интеграторов” вроде бы удался. Впрочем, дальнейшее развитие ситуации на ливийском и, особенно, сирийском фронтах отчетливо продемонстрировало, что нынешние успехи саудовско-катарского интеграционного «локомотива» в регионе были лишь тактические. Стало понятно, что говорить об успешности арабского интеграционного проекта под эгидой ССАГПЗ пока преждевременно.В том, что ваххабитский интеграционный проект ныне терпит поражение, имеются веские причины. В первую очередь, на ментальном уровне.В тех арабских государствах, где уже десятилетиями привыкли к прелестям светской жизни, все больше растут опасения насчет распространения на своей территории ваххабитской модели организации общества, присущей главным нынешним «интеграторам» арабского мира.Поэтому рискну предположить, что, скажем, успехи исламистов в Египте являются временными. Тот, кто прожил там не один год и хорошо знает египтян, думаю, со мной согласится.К тому же важно также учитывать наличие неарабских региональных «игроков» (уже упомянутых Ирана, Турции, Израиля), которые имеют отличные от арабских монархий Персидского залива амбиции как в регионе в целом, так и относительно арабской ойкумены, в частности.И хотя объединительные региональные проекты, инициированные Турцией и Ираном, пока также выглядят малоперспективными в связи с традиционным недоверием «арабской улицы» относительно имперских амбиций обоих государств, все это заметно осложняет интеграционные потуги Катара и Саудовской Аравии.В общем, несмотря на все усилия, кардинальных изменений в плане приобретения «субъектности» арабский мир пока не претерпел. «Интеграционный кураж» Дохи и Эр-Рияда заметно угасает в связи с неуступчивостью Дамаска. Лига арабских государств постепенно возвращается в свое обычное состояние – общеарабской говорильни, а на региональной авансцене все отчетливее просматриваются привычные очертания ведущих мировых игроков.А это значит, что Большой Ближний Восток, в связи с неспособностью обустроить свое политическое, экономическое и гуманитарное пространство и создать стабильную систему внешних связей (скажем, наподобие Евросоюза), судя по всему, пока и далее будет оставаться мировым «полигоном» - объектом для отработки различных геополитических проектов «сильных мира сего» и, прежде всего, США.