Стирание имени

В недельной главе "Насо" описывается мистический способ выявления супружеской неверности: "И Господь сказал Моше, говоря: Говори сынам Израиля, и скажи им: каждый человек, жена которого совратится и нарушит верность ему, И ляжет кто с нею с излиянием семени, и скроется это от глаз мужа ее; и она тайком осквернилась, и свидетеля против нее нет, и не была она захвачена; И найдет на него дух ревности,.. то пусть приведет муж жену свою к священнику.. И подведет ее священник, и поставит ее пред Господом. И возьмет священник святой воды в глиняный сосуд, и земли, которая на полу скинии, возьмет священник и положит в эту воду. И поставит священник жену пред Господа, и распустит он головные волосы жены…, а в руке священника будет вода горькая, наводящая проклятие. И заклянет ее священник, и скажет жене: если не лежал с тобою мужчина, и если не совратилась ты осквернением втайне от мужа твоего, то невредима будь от сей горькой воды, наводящей проклятие. Но если ты изменила втайне мужу твоему и осквернилась, и совершил с тобою соитие мужчина, кроме мужа твоего, Тогда заклянет священник жену клятвою проклятия, и скажет священник жене: да предаст тебя Господь проклятию и клятве в народе твоем, тем что сделает Господь бедро твое опавшим и чрево твое опухшим; И да войдет вода эта, наводящая проклятие, во внутренности твои, чтобы распух живот и опалым стало бедро. И скажет жена: амэйн, амэйн. И напишет священник заклинания эти на свитке, и сотрет их в горькую воду. И даст жене выпить горькую воду, наводящую проклятие" (5:12-22)

Итак, священник должен был написать на пергаменте слова Торы (начиная с пасука 19: "если не лежал с тобою мужчина" до пасука 22 "и чрево твое опухшим"), в котором дважды упоминалось имя Всевышнего, и "стереть эти слова в горькую воду".

Этот обычай, действовавший в период Первого Храма, как мы видим, предполагал действие при иных обстоятельствах абсолютно запрещенное. В самом деле, на чем бы ни было написано Божественное имя, на пергаменте, папирусе, или бумаге - стирать его запрещено. Более того, ожидается, что евреи сделают все от них зависящее, чтобы этого не произошло под воздействием стихий, с чем связан известный обычай захоронения священных книг в специальных склепах – генизах. Как же тогда следует понимать это неожиданное предписание "сотрет их в горькую воду"? Чему нас учит это странное действо, по виду напоминающее какое-то шаманство?

Традиционная трактовка этой парадоксальной практики вполне однозначна: Всевышний распорядился стирать Свое имя ради так называемого "шлом баит", ради внутрисемейного согласия, ради сохранения брака, сохранения близких и достойных отношений между супругами.

И это не только очень убедительная трактовка, но и очень важный знак для понимания того исключительного места, которое занимают супружеские отношения в духовной иерархии.

Религиозный паритет

Та почтительная восторженность, которая видится вполне уместной и адекватной по отношению к Богу выглядит, мягко выражаясь, не привлекательно, когда адресуются людям: политикам, спортсменам, музыкантам. Вот, например, как воспринял Марк Твен поклонение Вагнеру, на которое он натолкнулся в Байрейте: "В этом отдаленном уголке не на что больше смотреть, здесь нет газеты, которая бы обрушивала на читателей заботы далекого мира, здесь ничего не происходит, здесь всегда воскресенье. Паломник направляется за город к своему храму, отсиживает волнующую службу, возвращается в постель с сердцем, душой и телом, утомленными долгими часами глубоких переживаний, совершенно не способный ни к чему, лишь только лежать без сил, постепенно накапливая их для следующего богослужения. Вчерашняя опера "Тристан и Изольда" потрясла каждого, кто принадлежит к Вагнеровской вере, и многие говорили, что после спектакля не могли заснуть и проплакали всю ночь. Я ощущаю себя здесь в высшей степени не на месте. Иногда я чувствую себя, как нормальный человек среди сумасшедших, иногда – как слепой среди зрячих, иногда как дикарь среди грамотных, а во время спектакля неизменно чувствую себя еретиком на небе" ("У гробницы святого Вагнера")

Мы вправе восторгаться любого рода человеческими достоинствами, и все же у нашей экзальтации должна иметься вполне зримая граница, за которым ясно улавливается духовная фальшь, чтобы не сказать "идолослужение". Единственное исключение представляют собой… любовные отношения!

В самом деле, любые, самые фантастические проявления восторга со стороны влюбленного мужчины или женщины ни у кого не вызывают усмешку. Напротив, выражение этих восторгов занимает в литературе самое представительное место. Неадекватным показалось бы как раз их отсутствие. И как религия смело обращается к брачным образам (Суббота – невеста), и даже напрямую сопряжена с половой сферой человека (завет обрезания), так и сама эта сфера несет на себе ауру религиозности.

Религия и интимная жизнь человека обитают в едином эмоциональном пространстве, однако доминирует именно религиозная реальность, диктующая человеку свои жесткие условия. Верность Богу призвана быть более глубокой, нежели супружеская верность (как сказано: "Если будет уговаривать тебя… жена лона твоего, или друг твой задушевный, тайно говоря: "пойдем и будем служить божествам иным, которых не знал ты и отцы твои", из божеств народов, которые вокруг вас, близких к тебе или далеких от тебя, от одного края земли до другого, То не соглашайся с ним и не слушай его; и да не пощадит его глаз твой, и не жалей и не прикрывай его, Но убей его: рука твоя первой да постигнет его, чтобы умертвить его, а рука всего народа после". Двар 13:7-12). Итак, человек не может вступать в интимные отношения с кем пожелает. Религия резко ограничивает число его потенциальных сексуальных партнеров.

Современный мир массовой культуры гедонистичен. Основная цель гей-парадов вовсе не в достижении "права быть другими", а в обсессивном навязывании идеи сексуальной вседозволенности. И все же даже современный человек способен признать, что интимные отношения должны подчиняться требованиям человеческого достоинства. Хотя бы, например, требованию не унижаться и не унижать другого.

Кьеркегор в своей книге "Наслаждение и долг" пишет: "Я не могу позволить молодой девушке забывать себя самое, повредить своей душе из-за любви ко мне. Я сам бы любил ее слишком горячо, чтобы позволить ей так унизить свое человеческое достоинство. А между тем действительно находятся такие высокомерные люди, которым льстит быть любимыми такой безграничною, безумною, готовую на все унижения любовью". И далее: "Всякая любовь должна иметь свою особенность, и любовь к Богу тоже имеет свою абсолютную особенность, выражающуюся в раскаянии. Что же в сравнении с этой любовью всякая другая? – Не более, как детский лепет".

В свете этих слов нас не должно удивлять, что Всевышний обладает полным правом вето при выборе супругов. Но, быть может, именно поэтому так важен закон "соты", предписывающий стирание Божественного имени ради восстановления доверительных отношений между супругами! Этот закон пришел, чтобы обозначить симметрию между любовью земной и любовью небесной, симметрию, позволяющую увидеть в "Песне песней" религиозный гимн!

Закон "соты" давно не исполняется, но и записанный только на бумаге, он остается навеки значимым. Ведь он является важным свидетельством исключительности брачных отношений, свидетельством их соразмерности с религиозной реальностью, для которой никакая экзальтация не является чрезмерной!