Очередному фильму из цикла "Третья мировая началась" едва ли суждено стать значимым событием. Так, по крайней мере, приходится предположить на основании последней части, показанной в тель-авивской "Синематеке". Слишком далека от зрителей, которым удастся посмотреть эту ленту, история борьбы американцев против сооружения мечети рядом с уничтоженными исламистами башнями "Близнецов". Но благодаря неожиданному ходу, придуманному режиссером Владимиром Синельниковым, фильм все же может вызвать интерес. Первые десять минут ленты – это пересказанная скороговоркой книга Елены Чудиновой "Мечеть Парижской Богоматери", получившая диаметрально противоположные оценки и год за годом вызывающая жаркие споры.

Действие книги разворачивается в 2048 году. Париж – мусульманский город, последние христиане ютятся в гетто, немногочисленные смельчаки ведут партизанскую войну против нового порядка. Никаких шансов на победу, никаких иллюзий, и все же подполье решает провести дерзкую акцию – захватить превращенный в мечеть собор, вновь освятить его, провести там мессу, а потом взорвать. В свое время книга оказалась настоящим шоком – ее первое издание появилось до того, как молодые иммигранты принялись жечь автомобили на улицах французской столицы, и проблема интеграции мусульман в Европе стала мейнстримом.

Елена Чудинова приехала в Израиль, где на днях состоялся премьерный показ фильма. Перед просмотром она дала короткое интервью "Мнениям".

- "Мечеть Парижской Богоматери" была написана в 2005 году. Тогда тема исламской экспансии практически не была озвучена. Откуда же у вас появилась идея написать эту книгу?

- Я писатель-историк, я люблю прошлое. Современность и тем более будущее – это совершенно не моя сфера. Я писала книгу о XVIII веке, и вдруг меня просто накрыло волной… Я написала ее буквально за полгода, это очень быстро для меня, обычно я пишу года два-три. Я уверена, что идея уже носилась в воздухе. Я немного мистик и полагаю, что идея искала выход, и книга на эту тему все равно была бы написана. Если бы это была не я, то был бы другой сюжет, другой стиль, другие характеры, но идея все равно была бы та же самая, она не могла не излиться, потому что мир почувствовал угрозу и сработал инстинкт самосохранения.

- Какой была бы эта книга, если бы вы писали ее сейчас, через 6 лет – более пессимистичной, более оптимистичной?

- Появились какие-то тенденции, я очень осторожно скажу, обнадеживающие. Вспомним о заявлениях Ангелы Меркель, Дэвида Кэмерона о том, что ислам не является исконной религией европейского континента. Сегодня я перестала быть таким маргиналом, каким была, когда вышла книга. Какому шельмованию меня тогда подвергли – это просто невозможно передать! Я ждала этого, я была к этому готова, но, все-таки, это было жутко.

- Похоже, это не прекратилось и по сей день, и последним в цепи подобных эпизодов стал выпад Максима Шевченко.

- Если Господь хочет кого-то покарать, он лишает его разума и мне кажется, что это уже произошло с этим господинчиком. Он неосторожен, и рано или поздно нарвется. Я по своей лености не подала на него в суд за то, что он меня назвал нацисткой, а могла бы. У меня семеро членов семьи воевали, двое погибли, четверо Берлин брали…

- Но, он, как я полагаю, не одинок. В России есть достаточно влиятельное исламское лобби, которому вы, скорее всего, не очень нравитесь.

- Было бы странно, если бы я нравилась врагам. Но меня волнуют не враги, меня огорчают цивилизационные предатели – либеральный лагерь, который льет на меня гораздо больше помоев.

- Вы покусились на святое – мультикультурализм и толерантность, так что эта реакция выглядит вполне естественной.

- Эти люди слепы, они не понимают, что идет волна нового варварства, и она накроет их. Они будут пищать, говорить, что они хорошие и что они помогали, а им скажут: прекрасно, а сейчас мы вас зарежем.

- Как вы отреагировали, когда узнали, что книга будет использована при создании фильма?

- Чрезвычайно радостно. У меня достаточно сложное положение. Не как во Франции, там, из-за блокады со стороны либеральных СМИ, о книге знают только представители правого лагеря. В России все не так однозначно. Я чувствую, будто кто-то иногда меня разрешает, а иногда запрещает Скажем, происходит некое событие, я предполагаю, что у меня будут разрываться все телефоны, а вместо этого – полная тишина. И наоборот – что-то происходит, я думаю: ну, уж тут точно не посмеют ко мне обратиться, а все звонят. Меня показывают по телевидению, но очень дозированно. То есть, ощущение информационной блокады, которую иногда удается прорвать. Поэтому меня обрадовало появление фильма, который будет способствовать продвижению книги.

Мы вчера сидели в Тель-Авиве, смотрели на море, пили местное сухое вино, и я сказала: мы должны передать главное и, если наш труд хоть чуточку этому поспособствует, то, значит, что мы работали не зря. Главное – что мы, люди цивилизованные, не имеем права сейчас конфликтовать друг с другом. Это непозволительная роскошь. Мы все должны друг друга поддерживать.

- Вы видите в арабо-израильском конфликте те тенденции, о которых говорится в книге?

- Да. Флотилии в поддержку Палестины – это дикость.

- Так думают далеко не все, а наша точка зрения не пользуется поддержкой, возможно, по тем же причинам, что и ваша – как недостаточно мультикультуралистическая.

- Я считаю, что каждый разумный человек должен быть, прежде всего, националистом. Я чрезвычайно уважаю те немногие государства, которые говорят: "сначала наши, а потом все остальные". Только тот, кто любит свои корни, способен уважать чужие. И это превращение всего света в иванов, джонов, гансов, родства не помнящих, совершенно ужасно. Я не скрываю того, что я националистка…

- Термин "иудео-христианская цивилизация" вписывается в ваше мировоззрение?

- Как христианка я чрезвычайно озабочена судьбами христианской Европы, но также и суммой цивилизаций, тем нашим образом жизни, когда людей лечат медики, а не шаманы, когда люди проводят свой досуг в ресторанах за бокалом вина. Это для меня чрезвычайно важно.

- Такой сценарий, как "Мечеть Василия Блаженного", насколько реалистичным он вам представляется?

- Мне горько это говорить, но ситуация в России ухудшается. Есть такие слова, сегодня уже и не узнаешь, кому они принадлежат, они стали народными – "Мы выиграли войну в Чечне, и мы проиграли мир". Мы проиграли мир и, как во времена татаро-монгольского ига, платим колоссальную дань.

Остается добавить, что, как и предыдущие серии фильма, нынешнюю, завершающую, смогут увидеть только зрители RTVi. Хотя фильм был сделан так, чтобы ни в коем случае никого не обидеть (в итоге, в экспансии исламистов оказалась виновата Америка) в России его ни разу не показывали.

Вместо послесловия - еще одно интервью Елены Чудиновой