Именно сейчас общество обязано узнать, всю правду о "деле Харпаза", пришло время развеять мутное марево окутывающее темные углы в правовых и политических кругах Израиля.

Названный впоследствии Бен-Гурионом "позорным делом", скандал, встряхнувший израильскую политическую систему, и на протяжении целого десятилетия серьезно влиявший на многие происходившие в Кнессете процессы, разразился в 1954 году, вслед за серией неудачных диверсионных операций и разоблачения действовавшего в Египте еврейского диверсионного отряда, двое из бойцов которого были казнены, а остальные получили длительные срока заключения.

В Израиле вспыхнул спор о том, кто в армейском и политическом руководстве страны несет ответственность за сомнительную операцию и ее последующий провал. В результате, в феврале 1955 года министр обороны Пинхас Левон подал в отставку, а Бен-Гурион, напротив, вернулся в правительство из своего домика в киббуце Сде Бокер. В связи с этим, "позорное дело" также часто называют "делом Лавона".

Хотя подробности этого дела, за исключением некоторых смутных, промелькнувших в прессе сообщений, на тот момент широкой публике известны не были,  внутри политических и военных кругов возникла серьезная напряженность, выразившаяся, в том числе, в непрерывных столкновениях между премьер-министром Шаретом и министром обороны Бен-Гурионом, спустя несколько месяцев сменившим Шарета.

В июне 1963 года, после нескольких закрытых от общественности следственных комиссий, обвинений в фальсификации и прочих слухах, длительных судебных процессов и череды распрей внутри рядов партии Мапай, Давид Бен-Гурион подал в отставку с поста премьер-министра. И судя по всему, сохраняющееся напряжение, связанное с "позорным делом", стало тому одной из главных причин.

"Бен-Гурион продолжал требовать, чтобы его преемник Эшколь инициировал расследование истины, отказываясь принять выводы комиссий, снявших вину с Лавона. Однако поддержка  большинства в партии уже перешла от стареющего Бен-Гуриона к Эшколю. Политическую и правовую систему продолжало лихорадить, кульминацией чего в феврале 1965 года стала конференция партии Мапай, фактически оказавшаяся лебединой песней Бен-Гуриона и ознаменовавшая его схождение с публичной сцены.

Впоследствии подробности "позорного дела" обсуждались на специальной комиссии Кнессета и в ряде книг, написанных некоторыми из его главных участников, однако большинство вопросов, в том числе и самый важный о том, кто же несет главную ответственность, остаются предметом споров по сей день. 

С тех пор выражение "позорное дело" стало, своего рода, кодовым названием для драматических скандалов внутри высшего руководства армии и правительства, на протяжении многих лет скрываемых от глаз общественности, вплоть до неизбежного разоблачения и свержения тех, кто был в них  вовлечен.

"Аналогичным образом, так называемое "дело Харпаза" обрушилось на нас в 2010 году, когда фальшивый документ вызвал яростный конфликт между лагерями тогдашних начальника генштаба Габи Ашкенази и министра обороны Эхуда Барака, со всеми их приближенными, советниками и специалистами по связям с прессой.

Дело это грохотало на протяжении многих лет, и после бессчетного числа расследований, запятнало в итоге не только всех, в него вовлеченных, но и всю систему безопасности в целом.

Тем не менее, некоторые из главных персонажей этой отвратительной истории до сих пор остаются в центре общественной жизни страны. Прежде всего, это юридический советник правительства Авихай Мандельблит, и нынешний депутат Кнессета Габи Ашкенази, ставший одним из лидеров списка "Кахоль-лаван".

Оба – и Мандельблит, и Ашкенази находились под следствием по поводу своей причастности к этому делу и в сентябре 2014 года, полиция рекомендовала привлечь их к суду по подозрению в злоупотреблении доверием и создании препятствий судебному разбирательству, поскольку оба знали о том, что документ фальшивый, но скрывали это.

Впоследствии, однако, дела против них были закрыты, и Мандельблит даже получил разрешение от Верховного суда на то, чтобы занять должность юридического советника правительства.

Тем не менее, значительная часть материалов расследования по-прежнему остается закрытой от общественности и по сей день запрещена к публикации.

Подобно "делу Лавона", "дело Харпаза", почти забывшееся с годами, всплыло на поверхность общественного внимания накануне выборов – вслед за публикацией некоторых, прежде засекреченных записей бесед между Ашкенази и Мандельблитом, а также некоторыми другими фигурантами дела, опубликованными недавно новостным отделом "Телеканала 13" (что к слову произошло лишь после продолжительной юридической борьбы).

Из опубликованных записей, можно сделать вывод о том, что некоторые высокопоставленные офицеры армии пытались скрыть в ходе расследования важные улики дела.

В "Кахоль-лаван" стремясь уменьшить электоральный ущерб, нанесенный публикациями, заявили, что "дело Харпаза" давно расследовано и уже закрыто, оправдывая продление запрета на публикацию значительных частей записей тем, что речь, мол, идет о подробностях давно известных и общества не касающихся.

Вдобавок, сразу вслед за публикацией Лапид, Йоаз Гендель и некоторые журналисты стали риторически вопрошать, мол, "понимает ли кто-то вообще, что уж там такого написано", как бы намекая на то, что публикации – не более чем занудная и скучная ерунда, которая никого вообще не должна волновать.

Однако во всей этой довольно нелепой и отчаянной попытке приглушить общественное внимание, есть довольно грубые логические нестыковки.

Во-первых, если дело было давно закрыто, и Габи Ашкенази вышел из него совершенно чистым, что мешает теперь опубликовать записи полностью, позволяя обществу самостоятельно в этом убедиться?

Более того, если раньше Ашкенази был рядовым гражданином, теперь он баллотируется в Кнессет. Разве не было правильным для члена партии, объявившей нравственную чистоту едва ли не своим важнейшим принципом, стремиться к максимальной открытости прежде, чем добиваться общественной поддержки на выборах?

Неужели сторонники "Кахоль-лаван" не вправе знать, в какой мере один из самых высокопоставленных представителей их списка был вовлечен в один из самых грязных политических скандалов в истории страны?

Во-вторых, получается, что Авихай Мандельблит глубоко вовлечен в конфликт интересов. Ведь, он самым тесным образом связан с расследованием и ведением дел против премьер-министра, который является главным политическим конкурентом того, кто в рамках "дела Харпаза", возможно был партнером Мандельблита по сговору.

Ситуация, при которой Мандельблит продолжает оставаться юридическим советником правительства и главой прокуратуры, фактически обладая полномочиями влиять на исход выборов и принимать решения (например, в отношении того же Ашкенази и его партии), и одновременно защищен запретом на публикацию записей своих разговоров с Ашкенази, возможно, способных доказать его причастность к сговору, является вопиющей и совершенно недопустимой.

Наконец, еще один исключительно проблематичный нюанс в этой истории, заключается в соучастии значительного числа израильских журналистов в предотвращении публикации полных записей.

После того, как журналист Барух Кра и новостной отдел "Телеканала 13" опубликовали часть записей, разрешенных к публикации, дальнейшие публикации были заблокированы решением Верховного суда.

Однако коллега Кра по телеканалу Равив Друкер обрушился с резкой критикой не на запрет, а, наоборот, на то, что журналист Боаз Голан посмел раскрыть несколько цитат из запрещенных судом записей.

Тот самый Равив Друкер, основатель и до недавнего времени глава "Движения за свободу информации", теперь призывает скрыть информацию  от общества и получает поддержку от множества своих коллег. Не удивительно ли это?

В списке "Кахоль-лаван" утверждают, что привлечение общественного внимания к "делу Харпаза" в канун выборов происходит по политическим причинам.

Но разве не в это самое время, обществу как раз и важно знать, что на самом деле тогда случилось, и в какой мере Ашкенази и Мандельблит были к этому причастны?

На примере "позорного дела" мы знаем, что как бы ни пытались сохранить скандал в тайне, рано или поздно его подробности все равно станут достоянием гласности, но чем дольше будут скрывать от общества неприглядные подробности, тем более шумным и болезненным для всех окажется, в конце концов, их неминуемая огласка.

И лидеры списка, утверждающего, будто бы главной целью их борьбы является "чистота власти" должны понимать это лучше других. Разве нет?

Амир Леви, МИДА

Перевод Александра Непомнящего