Дипломатическое сближение Израиля с такими государствами, как Судан и Марокко, обострило антииранскую риторику противодействия иранскому влиянию в этих североафриканских странах.

О том, что администрация президента Дональда Трампа теперь смотрит на Африку как на плацдарм борьбы с Ираном, пишет издание The Hill. Поводом для заочного включения этих стран в антииранскую "коалицию" стали контакты между властями Судана и Марокко с израильским руководством, которое в преддверии намеченных на 2 марта выборов в национальный парламент (кнессет) ищет легкодоступного дипломатического триумфа. На этот раз почву для внешнеполитических побед премьер-министр Биньямин Нетаниягу, чья партия "Ликуд" ("Консолидация") считается относительным фаворитом голосования, нащупал в Африке. Ожидающаяся реабилитация связей еврейского государства с Суданом и Марокко вписывается в масштабную дипломатическую кампанию по арабо-израильскому примирению, которая, как предполагают, может привести к скорому рукопожатию между Нетаниягу и саудовским наследными принцем Мухаммедом в Каире и торжественному подписанию арабами и израильтянами пакта о ненападении. Исторический саммит с непременным участием Трампа может произойти в Египте уже в марте этого года.

Сделка Израиля с Марокко включает в себя пункт о признании Америкой марокканского суверенитета над Западной Сахарой, четкой позиции по статусу которой нет по большому счету даже у ооновских структур. Официальный Рабат считает провинции своей законной территорией и допускает в их отношении исключительно сценарий с предоставлением им широкой автономии в составе Марокко. А вот созданный в середине 1970-х годов Фронт ПОЛИСАРИО (Народный фронт освобождения Сегиет-эль-Хамра и Рио-де-Оро), который после ухода испанцев в одностороннем порядке провозгласил Сахарскую Арабскую Демократическую Республику (САДР) и не без помощи находящегося по соседству Алжира начал вооруженную борьбу, до сих пор добивается независимости Западной Сахары. Как нетрудно догадаться, готовность повстанцев с оружием в руках отстаивать свой взгляд на проблему суверенитета открывает широкие просторы для спекуляций о том, от кого они получают деньги и оружие. Иран оказался главным "подозреваемым".

Судан имеет более сложную и запутанную историю взаимоотношений с Ираном. Во времена экс-президента Омара аль-Башира у африканской страны до 2014–2015 годов были налажены тесные контакты с Исламской Республикой в военной и экономической сферах. Это вызывало немалый дискомфорт в аравийских столицах.

В связи с тем, что суданские мусульмане почти все - сунниты, конфессиональный вопрос оказался лишен актуальности. Партнерство с Ираном дало Хартуму возможность подняться над статусом международного изгоя, - пишет известный исследователь Гарри Верховен.

В 2014–2015 годах отношения Хартума и Тегерана начали стремительно ухудшаться: получив экономический удар от провозглашения независимости Южного Судана и введения американских санкций, аль-Башир решил дать понять аравийским монархиям, что он готов полностью отказаться от дружбы с Ираном в обмен на финансовую помощь. В связи с этим начальный этап участия арабской коалиции, возглавляемой Саудовской Аравией, в йеменском конфликте проходил при активном участии суданских военных. Свержение же аль-Башира вызвало неопределенность в региональной ориентации республики. Аравийские центры силы поддержали новые органы власти, однако эксперты предупреждают: суданские "революционеры" - фигуры колеблющиеся.

Если посмотреть на ситуацию под другим углом, то можно сделать вывод, что "иранская" тема оказывается чрезвычайно полезной для тех, кто ее активно эксплуатирует. У Фронта ПОЛИСАРИО налажены неплохие контакты с "Хезболлой", однако их военные и финансовые связи могут быть преувеличены. Зато тема связей этих повстанцев с Исламской Республикой, вероятно, поможет Марокко обрести пусть одностороннее, но признание суверенитета над Западной Сахарой и, возможно, привлечь дополнительные средства. То же самое относится к Судану: игра на антииранских настроениях, царящих в администрации президента США и аравийских столицах, вероятно, остается наиболее эффективным инструментом привлечения средств для "новых" властных структур республики. Это дает основания полагать, что подобная "бизнес-схема" может оказаться привлекательной и для других стран континента.