Иран семимильными шагами идет по стопам СССР – то есть к краху. Повторяя все ошибки советского тоталитарного режима, аятоллы тратят деньги на зарубежные интервенции и финансирование террористических группировок – за счет собственного народа, нищающего день ото дня и уже готового выйти на баррикады.

СССР продержался 70 лет, аятоллам на весь путь от революции до коллапса, возможно, хватит меньше. В беспорядках, которыми охвачена Исламская республика, уже погибло не менее 250 человек, счет арестованных идет на тысячи. Режим аятолл устоит и в этот раз – но хватит ли им мудрости признать, что вся их политическая концепция нуждается в кардинальных переменах?

Им больше нечего терять…

- Нынешняя сильная вспышка гнева была давно запрограммирована, - сказал «Деталям» иранист, сотрудник Еврейского университета, доктор Владимир Месамед.

Протесты вызвало повышение цен на бензин – до 3000 туманов за литр, и то в пределах небольшой квоты, а после нее – еще дороже. Помня, что в 2007 году аналогичная мера спровоцировала волнения, власти никак не решались повысить цены, и в местных СМИ очень долго обсуждали эту меру.

- 3000 туманов - это чуть более четверти доллара, - уточняет доктор Месамед. – Жителям других стран кажется, что дешево. Но нужно вспомнить, что когда-то в Иране бензин стоил дешевле воды, чтобы понять, насколько это сильный удар, когда экономическая ситуация и без того ужасна. Из-за страшной инфляции все цены растут. За год цены на мясо поднялись на 60 процентов, на квартиры – на 24 процента в местной валюте, которая перенесла страшный обвал: полтора года назад доллар продавался по 4 тысячи туманов, а недавно подскочил до 18 тысяч! Потом удалось немного сбить курс, до 12-14 тысяч за доллар… Средняя зарплата в Иране, по данным на прошлый год – 300 долларов в месяц. Медианная – еще меньше.

Так живут люди, в то же время видя, что никакого просвета и никакой надежды на улучшение нет – ведь нефть, которую до санкций продавали по 2.5 млн. баррелей в день, теперь продают только по 300-400 тысяч баррелей в день. Или чуть больше, если учесть, что у иранцев не все прозрачно: например, они не афишировали подписание договора со Шри-Ланкой о поставках нефти, чтобы не подвести и эту страну под американские санкции. Но все же подписали и, говорят, торгуют – Запад не смог окончательно обнулить импорт иранской нефти, сохранив квоты для ряда стран, значительно зависимых от иранских поставок.

- Но почему при наличии собственной нефти они не могут обеспечить внутреннее потребление горючего?

- Из-за нехватки нефтеперерабатывающих мощностей. Это их беда: за все годы после революции власти не обращали внимания на собственные НПЗ! В основном, у них те заводы, что работали еще при шахе. Только в последнее время стало появляться что-то новое… До санкций они просто покупали бензин за рубежом – в Ираке, в Европе… Переговоров с другими потенциальными поставщиками сейчас тоже, насколько известно, не ведется.

Но есть и другой аспект: даже если бы бензина было вдоволь, цены должны были поднять, чтобы в период, когда не удается продавать нефть, найти другие источники пополнения казны. Хотя иранская пресса писала, что, даже подняв цены, государство с трудом обеспечит свои бюджетные нужды.

Революционный Мешхед

Неспокойно в Иране уже давно. Причем, властью аятолл недовольны не только светские, но и религиозные люди. Повышение цен на топливо вывело людей на улицы в 2007 году. А самым известным протестом последних лет стала так называемая «зеленая революция» - или, как ее называют сами иранцы, «события 2009 года».

- Те выступления не были такими разрушительными, как сейчас, но были продолжительными, и тогда выдвигались политические лозунги - в частности, люди требовали пересмотра избирательной системы, проведения референдума, изменения конституции. После этого - ряд других спорадических вспышек, затем сильная волна протестов декабря 2017-го – начала 2018 года, которая распространилась на всю страну из Мешхеда, - уточняет доктор Месамед.

Мешхед – крупный город, святой для шиитов, в нем живет множество представителей религиозной элиты, настроенных весьма оппозиционно. Именно они около двух лет назад начали говорить о необходимости перемен в экономической сфере, и потребовали даже пересмотра некоторых положений «вилайят а-факих» - главного принципа власти и основы государственного устройства, согласно которому верховным правителем является «справедливый и набожный, прозорливый и смелый, обладающий организационными способностями» факих – исламский богослов-правовед. Сегодня таковым в Иране официально признан аятолла Али Хаменеи.

И вот эту власть исламского правоведа религиозные жители Мешхеда потребовали тогда пересмотреть. Зазвучали лозунги «Долой аятоллу Хаменеи!», а кроме того, впервые и в полный голос люди призывали руководство Ирана отказаться от помощи своим прокси - шиитским формированиям в других странах, потому что поддерживать их неуместно, когда страна переживает такой экономический кризис. Но ответом на это стали чистки, некоторые из оппозиционеров до сих пор сидят по тюрьмам. А лидеры «зеленой революции», в числе которых и бывший спикер парламента Мехди Карруби, с 2009 года остаются под домашним арестом. Все они уже не могут влиять на нынешнюю ситуацию. И на этот раз эпицентром бури стала столица – Тегеран.

Такой интернет нам не нужен

СССР глушил «вражеские голоса» - зарубежные радиостанции, а иранское правительство решило отключить страну от интернета. К этому прибегали и в прошлом, но на сей раз – с особо большим размахом.

- Иранцы довольно продвинуты в этом вопросе, например, у них в прошлом году было 40 миллионов пользователей мессенджера «Телеграм», - говорит доктор Владимир Месамед. - В прошлом году иранцы попытались этот мессенджер задавить, заменить его пятью или шестью местными, но через какое-то время убедились, что это бесперспективно: иранцы привыкли к «Телеграму».

В первые же дни волнений видеозаписи кровавых боев между полицией и демонстрантами были выложены в сеть. За это власти интернет и прикрыли. Не менее пяти дней Иран был вне мирового информационного поля, и мировое сообщество ополчилось на это отключение даже больше, чем на силовые акции, а США сразу ввели санкции против иранского министра информационных технологий Мухаммада Джахроми.

Но американцы, похоже, подвергли санкциям не того, кого нужно! Это самый молодой министр в иранском правительстве, ему всего 32 года. Технократ, он-то как раз выступал против отключений интернета, говоря, что они пагубно скажутся на развитии экономики. Когда один религиозный деятель предложил перевести Иран на интранет – именно Джахроми ответил ему, что это полный бред. К тому же он - единственный иранский министр, который в прошлом году вышел на контакт с израильским МИДом, – невиданный случай! - отреагировал на какую-то касающуюся Ирана информацию, и написал официальное письмо на сайт израильского МИДа, который имеет также версию на фарси.

Беда нынешней протестной волны в том, что у них не оказалось никакого руководства, а только разрозненные группы, объединяющиеся посредством соцсетей. Демонстранты выходили на улицы в разное время в разных местах, передавая другу другу информацию о том, когда и что проводится. Именно отсутствие организации придало всему столь импульсивный характер. По всей стране очаги волнений тут же подвергаются ответному давлению властей, поэтому так много жертв по сравнению с прошлыми беспорядками, когда было 15 убитых. А сейчас 8 человек погибли в первый же день, всего жертв - уже около 250, хотя называют разные цифры. Ходят даже слухи, что часть заправочных станций сожгли полицейские в штатском, которые таким образом навлекали удары полиции на бунтовщиков, чтобы усилить устрашение.

Хотя звучат очень серьезные лозунги – против президента, против религиозного лидера, за создание реальной оппозиции – они не оказывают особого влияния на население. Тем более, что параллельно власти организовывают митинги сторонников, участники которых в один голос твердят, что в трудное время вся страна должна сплотиться. Волнения стихийны и не утихли до сих пор только потому, что Иран – большая страна. Однако не стоит ожидать, что они перерастут в какое-то общеиранское движение, способное привести к большому социальному взрыву.