Иммиграционная политика является ключом  к схватке за суть суверенитета. Она не просто бросает вызов суверенитету границ национальных государств – критически важному элементу их суверенитета, но также и самой концепции гражданства путем применения универсальных прав человека против "эксклюзивной" идеи прав граждан, и суверенитета граждан. Таким образом универсальные права человека выдают подрыв демократии за проявление альтруизма.

Подобно многим странам ЕС, Израиль столкнулся с проблемой нелегальной миграции, главным образом, из Африки. В стране насчитывается примерно 34 тысячи нелегалов, плюс 8 тысяч детей, рожденных от них в Израиле. Большинство пересекли южную границу с Египтом. Еще несколько тысяч остались в Израиле незаконно по истечении срока туристической визы, но израильские иммиграционные власти отказываются публиковать точные цифры.

Как и в Европе, израильская пресса называет этих людей просто "беженцы", но этот термин служит лишь для того, чтобы все еще больше запутать. Существуют ясные признаки того, что многие из них прибыли в страну в поисках лучших экономических перспектив. Около 80% из них – здоровые мужчины, проследовавшие через безопасные страны на пути в Израиль. Из того небольшого количества прошений о предоставлении убежища, которые были исследованы израильскими властями менее одного процента были признаны в качестве удовлетворяющих требованиям предоставления статуса беженца.

Большинство этих мигрантов обстроилось в южных рабочих пригородах Тель-Авива, с его спросом на неквалифицированную рабочую силу и доступом к транспорту и социальным службам. С учетом того, что речь идет о преимущественно молодом и мужском населении, неудивительно, что уровень преступности среди него в три-четыре раза выше чем среднем по Израилю. Здесь лежит еще одна параллель с европейской ситуацией: израильская полиция лишь совсем недавно опубликовала подобную статистику, после нескольких лет упорных запросов. Власти опасаются, что публикация статистики подтвердит "расовые предрассудки".

В последние месяцы, южные предместья Тель-Авива превратились в арену массовых столкновений конкурирующих банд мигрантов, вооруженных холодным оружием – ножами, камнями и железными прутами. Мэйнстримные медиа освещают подобные инциденты с неохотой, и они продолжают жить собственной жизнью онлайн. Этими видео наполнены посты израильтянам – и они свидетельствуют об устрашающем уровне насилия во время подобных групповых драк и мятежей.

Израильская правовая система, также и как и европейская, не предназначена для того, чтобы разбираться с масштабной криминальной активностью больших групп индивидов, чьи личности и места проживания неизвестны, и которые не имеют никаких, или очень слабые связи с общинами в которых проживают. Около половины обвинительных заключений против мигрантов в 2018 году так и не дошли до суда – просто потому, что полиция не может установить местонахождения подозреваемых. Израильские законы и пенитенциарная система плохо приспособлены для сдерживания рецидивистов – и зачастую это ведет к печальным последствиям. Один потрясающий пример подобного рода неэффективности всей системы: нелегальный мигрант, приговоренный к году тюрьмы за неоднократные случаи вождения в пьяном виде, был освобожден после апелляции в Верховный Суд. Очень скоро после освобождения он убил 12-летнюю девочку, что породило бурю возмущения. Жизнь изменилась в южном Тель-Авиве.

Но это – не просто локальная проблема. Проблемы с нелегальной миграцией – куда более масштабны и выходят далеко за рамки возможностей тех или иных муниципалитетов. Для начала, тут перед нами – близость Африки. Израиль – маленькая страна, по размерам сравнимая с Нью-Джерси. Как известно, его население в девять миллионов человек представляет собой деликатную демографическую мозаику – еврейское национальное государство с большим арабским мусульманским автохтонным меньшинством. У страны – ограниченные природные ресурсы, но ВНП на душу населения приближается к показателям Западной Европы. Это превращает Израиль в завидное направление для экономических мигрантов. Само собой разумеется, многие израильтяне опасаются того, что предоставление статуса резидента нелегалам превратит государство в выпускной клапан для гигантского, погрязшего в нищете континента. Для такой маленькой страны, как Израиль это – вопрос жизни и смерти.

Но на кону – еще больше. Вопрос уже даже не в том, какую политику выбрать, а в том, кто будет эту политику выбирать.  И в этом Израиль тоже не одинок. Для многих стран иммиграционная политика превратилась в проверку на вшивость для самого принципа демократического суверенитета. Она превратилась в арену, на которой гражданские права, закрепленные в государстве, сталкиваются с правами человека – в том виде, в котором их продвигают международные институты и наднациональные политические структуры. И они конкурирует с государствами за суверенность.

Все это породило идеологический разворот с очень далеко идущими последствиями: поскольку либеральные права отсечены от своей основы в национальном государстве, либерализм все более отдаляется от от исполнения воли граждан, в том виде, как она выражается через демократические институты.  Таким образом, мы сталкиваемся с недемократической, и, ультимативно, антидемократической формой либеральной идеологии. Поскольку в Израиле, как и в любом другом месте, это совершенно неочевидно, стоит копнуть поглубже.

Как и повсюду, в Израиле существует социологическое измерение в идеологических противоречиях, порожденных иммиграцией. Это – борьба между либеральными элитами, пытающимися навязать свою волю сверху, и прочими гражданами, которые опираются на классическую партийную политику. Речь идет о своего рода классовой борьбе, с ясной экономической составляющей: более слабые слои платят цену политики, которая экономически выгодна элитам, а эти элиты, в свою очередь, пользуются высокопарной риторикой для пропаганды такой политики. И это, в реальности, основная часть того, что стоит за подъемом популизма на Западе.

Дэвид Гудхарт очень хорошо уловил социологический аспект этого относительно нового разделения на классы, когда назвал  две фракции Anywheres и Somewheres . Мы можем также назвать их, в традиции Зигмунта Баумана, называть их "мобильным" и "седентарным" классами.

Первые, мобильные  Anywheres – интернационалисты и по взглядам, и по образу жизни. Они, как подчеркивает Гудхарт, чувствует себя одинаково комфортно в разных углах глобализованного мира и работают там, где у них возникают связи с им подобными в других странах. Они могут взять свой лэптоп, а иногда и семью относительно легко перебазироваться в другую страну.  Их социальная среда, как правило, также интернациональна. Лингва франка для них – английский.

Вторые, седентарные Somewheres, привязаны к локальному рынку, к локальной социальной среде и своему языку. Более важно – их политическая сила зависит от специфического национального государства и его демократического механизма.

Отсюда становится совершенно ясным, что иммиграционная политика является ключом  к схватке за суть суверенитета. Она не просто бросает вызов суверенитету границ национальных государств – критически важному элементу их суверенитета, но также и самой концепции гражданства путем применения универсальных прав человека против "эксклюзивной" идеи прав граждан, и суверенитета граждан. Таким образом универсальные права человека выдают подрыв демократии за проявление альтруизма.

Но иммиграционная политика – лишь одна из многих арен борьбы Anywheres и Somewheres и между их взглядами на жизнь. И в тот момент, когда мы осознаем, что перед нами – явно антидемократическая форма либерализма, общий знаменатель многих многих разных политик и идей, продвигаемых элитами становится ясным. Здесь и вялая и инклюзивная иммиграционная политика, и делегитимация национальной идентичности, и мультикультурная балканизация национальной солидарности, и международные соглашения благоприятные для мобильности труда и капитала, что снижает уровень контроля государства над экономической политикой, и стирание границ под над-национальными структурами, и возвышение судебной системы над законодательной и исполнительной властью, и доктрина судебной диктатуры, и подчинение национального закона международному праву, предпочтение универсальным правам человека в ущерб правам граждан, и поддержка международных институтов в ущерб правительствам государств.

В значительной степени подобные международные институты возглавляют люди со взглядами Anywheres .  Стоит отметить, что многие из них явные либералы, но они пользуются юридической властью над народами которые не имеют никакого механизма обратной связи и контроля над ними.

И все это может с ужасной силой нанести удар бумерангом по умеренным формам либерализма, которые так хорошо нам служили с момента окончания второй мировой войны. Если и есть один критически важный урок , который можно вынести из ужасов двадцатого столетия, так это тот, что подавление права на самоопределение – которое является источником и современной демократии и современного национализма, может подтолкнуть национализм к взрыву в самых насильственных и антидемократических формах.

В Израиле нелегальная иммиграция – больная тема, и Верховный Суд демонстрирует здесь свое превосходство над другими ветвями власти, раз за разом отменяя те законодательные акты и действия в отношении мигрантов, которые поддерживает общество. Это также та сфера, где параметры битвы наиболее ясно видны: высоконравственные элитные кадры применяют средства, находящиеся вне рамок демократического процесса для того, чтобы навязать свою политику  Somewheres – за которую те платят цену. И это демонстрирует даже наименее информированным о теориях демократии людям тот факт, что либеральные аргументы применяются против большинства таким образом, что подрывают сами принципы правления с согласия управляемых.

В долгосрочной перспективе мы можем отметить, что столкновение между экстремистским либерализмом и демократией могут разрушить и то, и другое. Посягательства на право граждан защищать свои права, которые им достались с таким трудом приведет к неизбежному вреду и самим либеральным ценностям, поскольку единственной их реальной гарантией является тот факт, что мы можем отправлять в отставку правительства и назначать новые. Это также умаляет граждан до уровня субъектов, поскольку свобода без участия народа в суверенитете лишает их наиболее важного права, из всех, когда-либо дарованных демократическим государством: участия в коллективной судьбе.  Без этого наиболее фундаментального права, они не смогут, как это замечательно сформулировано в израильской Декларации независимости "быть хозяевами своей собственной судьбы в своем собственном суверенном государстве".

Автор: Гади Тауб

По материалам Quillette